Шумный выдох облегчения буквально пробивает мои лёгкие. Не ушла. Всё ещё здесь, со мной, в безопасности. Малышка в моей комнате, значит всё-таки дожидалась меня. Где-то глубоко за брюшиной становится чертовски тепло, когда я вижу Катю, лежащую на моей кровати. Хочу, чтобы так было всегда. Чтобы я приходил, а она вот также как сейчас, ждала меня в нашей комнате, на нашей с ней постели. И так каждый вечер, до конца моих дней... И мне насрать насколько ванильно это звучит, потому что я не только душу, я всего себя с потрахами дьяволу готов продать, чтобы так оно и было.
Немного приглядевшись к моей девочке, замечаю, что она держит что-то в руках, крепко прижимая к своей груди.
И только сейчас до меня доходит, что что-то в этой картинке не так. Слишком напряжённая поза. Руки мёртвой хваткой вцепились в предмет, который она сейчас обнимает.
Пока я лихорадочно пытаюсь сообразить, что вообще происходит, малышка легонько вздрагивает, и я тут же улавливаю едва различимый всхлип, который она, по всей видимости, изо всех сил пытается заглушить.
Подхожу ближе, и Катя тут же отворачивается, пряча от меня своё раскрасневшееся лицо, но я всё равно замечаю, что она плачет.
Глава 7. Андрей
- Котёнок… - осторожно подхожу к девочке и присаживаюсь на край кровати рядом с ней. Едва ощутимо прикасаюсь рукой к её волосам, боясь напугать. – Почему ты плачешь, малыш?
Блять, чё за тупой вопрос? Ну почему я такой дибил? А то не понятно, почему она плачет. Но я блин, просто не знаю, что ещё говорить. Вдрызг охмелевший мозг, вообще отказывается работать, а сказать что-то надо. Поэтому единственное, что приходит мне в голову – это начать задавать банальные вопросы.
Пока я судорожно копашусь в своей башке, соображая, как успокоить Катю, она неожиданно отрывает лицо от уже мокрой насквозь подушки и слегка приподнимается, вытягивая вперёд руку и демонстрируя предмет, который всё это время так крепко прижимала к своей груди.
Опускаю взгляд и, наконец, понимаю, что это такое.
- Сама нашла? – спрашиваю, поднимая на неё глаза и вглядываюсь в лицо малышки.
- Д-да – продолжает всхлипывать Катя, часто глотая ртом воздух в попытке успокоиться. – П-рост-ти. Я н-не хот-тела лазить по т-твоим вещам. Д-дверца тумбочки была приотк-крыта, я ув-видела и взял-ла.
Не сдержавшись, поднимаю руку и прикасаюсь к её щеке. Катя, кажется, сама того не замечая, непроизвольно льнёт к ней, слегка прикрывая глаза, вызывая этим невинным движением целый ураган эмоций, вмиг разбушевавшихся в моей груди.
Беру из её рук мягкую белую игрушку. Того самого котёнка, которого она сшила мне на моё семнадцатилетие. Это самый важный подарок, который был со мной всегда, в какое бы дерьмо я ни вляпался и что бы ни происходило в моей чёртовой жизни. Подарок, который я трепетно храню, вот уже одиннадцать лет.
Кладу котёнка на тумбочку и снова поворачиваюсь к Кате. Малышка уже немного успокоилась и смотрит на меня своими огромными глазами. Чёрт. Если бы она только знала, что со мной делает один только её взгляд…
- Ты что, из-за этой игрушки расплакалась? – спрашиваю, стараясь успокоиться и немного привести себя в чувства. Алкоголь бушует в крови, подталкивая к действиям. Хочется прижать девочку к себе, впиться в её губы, жадно исследовав её рот языком. Но жалкие крохи здравого рассудка настойчиво шепчут мне, что если я просто наброшусь на неё прямо сейчас, ничего хорошего из этого явно не выйдет. Катя только сегодня узнала, что мы не родственники с ней. Ей нужно время, чтобы свыкнуться с этой новостью и принять её.
- Я… я просто не ожидала даже, что ты… хранишь её до сих пор. – Малышка опускает глаза на свои руки, сцепленные на коленях, и я вижу, что в уголках глаз у неё снова начинают скапливаться слёзы.
Аккуратно беру свою девочку за подбородок и приподнимаю лицо, ловя её взгляд.
- Ну а как же иначе, малыш? Это самое ценное, что у меня есть. Не считая тебя самой, конечно.
Едва эти слова срываются с моих губ, как Катя одним рывком бросается ко мне в объятия, обхватывая своими нежными ручками мою шею.
Подхватываю её тут же, крепче прижимая к себе, испытывая чистый неразбавленный кайф только от того, что чувствую тепло её тела сквозь два слоя нашей с ней одежды.
Опускаю голову к её волосам, вдыхая сладкий, ни с чем не сравнимый, запах моей девочки – запах ванили и детского мыла, который, кажется, уже течёт по моим венам, вплетаясь в цепочку ДНК.
Катин аромат пьянит хлеще любого самого дорогого виски, даёт приход круче, чем самый чистый героин. Я, как в конец сторчавшийся наркоман, нуждаюсь в ней всё больше и больше с каждым днём, испытывая ломку, когда её нет рядом.
Жму свою малышку к груди, блуждая расфокусированным взглядом по комнате, как вдруг мои глаза останавливаются на чёрной спортивной сумке.
Догадка молниеносно проносится в моей голове, и я резко отстраняю Катю от себя на расстояние вытянутой руки.
- Какого хера ты собрала свои вещи? – спрашиваю вмиг заледеневшим голосом, продолжая удерживать сестру за талию.
Катя сконфуженно опускает глаза в пол и аккуратно высвобождается из моего захвата, отводя глаза в сторону.
- Андрей…. – слышу едва различимый шёпот, слетающий с её губ – Я решила переехать на квартиру родителей.
Какого чёрта? Ярость вскипает во мне, жидким азотом расползаясь по венам. Вскочив с кровати, подхожу к проклятой сумке и резко дёрнув молнию вытряхиваю всё содержимое на кровать.
- Ты с ума сошла? – бросаю испепеляющий взгляд в сторону сестры – Рехнулась, да? Скажи мне, чёрт возьми?
Катя испуганно смотрит на меня, слегка отодвинувшись назад, но быстро берёт в себя в руки. На её кукольном личике я отчётливо читаю решимость.
- Андрей, я не могу остаться здесь, понимаешь! Не после всего, что мы узнали с тобой сегодня вечером. - на последних словах она всё же не выдерживает и отводит глаза в сторону.
- Так ты, значит свалить по тихой решила, я правильно тебя понимаю? – злость, подстёгиваемая алкоголем, циркулирующим по кровеносной системе, бушует во мне, подначивая крушить всё, что попадётся под руку. Я титаническим усилием воли стараюсь сдерживать себя, чтобы не начать ломать мебель.
Катя тоже вскакивает с кровати, перенимая мой воинственный настрой и остервенело начинает запихивать раскиданные мной вещи обратно в сумку.
- Я не могу тут оставаться! Неужели ты не понимаешь очевидных вещей? Ты мне не брат, я не твоя сестра! Мы чужие друг другу люди!
Её слова больнее любой плети бьют под дых. Я даже на какой-то момент, потеряв дар речи, просто тупо пялюсь на то, как она продолжает укладывать в сумку оставшиеся вещи.
Не такой реакции я хотел от неё добиться, мечтая, чтобы она поскорей осознала, что мы с ней не родственники.
- Значит так ты думаешь о нас? – спрашиваю, морщась от боли, которую ощущаю буквально на физическом уровне. – Мы друг другу чужие? Тебе только кровное родство наше было важно что ли? И насрать на то, что всю нашу долбанную жизнь мы были самыми родными друг другу людьми! Ты это одним махом перечеркнуть готова!
- Андрей… я… - Катя замирает, кажется ошарашенная моими словами. А чего она, блять ожидала, хотелось бы мне знать? Что я в ладоши захлопаю и от радости запрыгаю, после её слов?! – Мне не наплевать. Не говори так... И ничего перечёркивать я не готова!
- Тогда какого хера ты творишь, твою мать, Катя?! – ору уже не сдерживая эмоций. Возможно, если бы я не был так пьян, разговор между нами прошёл бы совсем в другом ключе. Но сейчас я просто не в состоянии контролировать эмоции. Старался, как мог, но не получается.
Остатки вещей выпадают из Катиных рук и она, рухнув на кровать, закрывает ладошками лицо.
Вижу, как начинают мелко дрожать её плечи, и понимаю, что снова довёл малышку до слёз. Да что ж я за мудло то такое, сукаааа…
Сажусь рядом с Катей на корточки, убирая её руки от лица, и большим пальцем стираю влагу с её щёк.
