кроме его имени и не знаю ничего. А если он мошенник? Домушник нового поколения? Знакомится с лохушками, притворяется парнем, изучает квартиру, а потом наводит кого надо, чтоб вынесли все ценное!
У меня из ценного, правда, только велик Ангелинки, которая укатила на малую родину на выходные, предоставив мне свободу передвижения да все тот же террариум с питоном. Яшу они вряд ли заберут, а вот большой, хорошо оборудованный террариум — вещь не дешевая, за такую и по голове могут стукнуть, стань на пути.
Точно. Меня убьют. О чем я только думала?
— Костин, — вырывает меня из панической атаки низкий голос. — Расслабься, Ида, все пройдет, как по нотам, — вальяжно прислонившись к стене, вещает Вова. — Предоставь мне рассказать о себе самому. Будут что‑то спрашивать у тебя — переводи тему или импровизируй, я подключусь.
— Я не умею импровизировать! — голос звенит напряжением и сквозит паникой. Какая к черту импровизация?!
— Тогда просто молчи. Мы же все обговорили.
— Да, но…
— Успокойся и иди, собирайся.
— Я собрана! — голос срывается на фальцет.
— А.
— Что «А»? — снова раздражаюсь я.
Поворачиваюсь к зеркалу в прихожей и внимательно себя осматриваю. Нормальное же трикотажное платье, да? Вполне себе домашний вариант. Немного выцветшее, но в целом…
— Переодеться? — поднимаю глаза и встречаюсь в отражении с зелеными‑зелеными глазами.
— Может что‑нибудь более… — он замолкает, внимательно изучая мой силуэт. — Не такой балахон?
Ему‑то хорошо говорить, он высокий и худощавый, как жердь. В простом темном джемпере и джинсах смотрится как мальчик из каталога популярного бренда. А на мой нестандартный сорок четыре сверху, сорок шесть снизу фиг что найдешь.
Не одевать же дома джинсы?
Звонок в дверь все решает за меня. Липкий пот скатывается по затылку, сердце подскакивает к горлу. Приехали.
Кидаю финальный взгляд на своего подставного парня и сама себе шепчу: с богом!
Открываю дверь и тут же в мою тихую квартирку на Дунайском врывается шум поселка Пруды. И его запах.
Мама шагает в квартиру первая и сразу вцепляется в меня зорким взглядом.
— Опять лохматая! — вместо приветствия у нее.
Интуитивно приглаживаю волосы и отчитываю себя в голове. Вот все, казалось бы, предусмотрела, а про дикую нелюбовь к моим волосам — забыла. Все детство мама нещадно драла их расчёской после мытья и тут же заплетали в тугую косу, чтобы «не мешали», как она выражалась. О том, что миллионы людей, вообще‑то, мечтают иметь такую копну, я узнала только в институте, а до этого семнадцать лет считала их своим проклятием.
Следом за мамой входит папа с двумя гружеными доверху сумками. В этот раз обошлись без живой курицы и спектакля для потенциального жениха «Зина знает, что делать, а ты за голову подержишь». Вот на этих словах Денис и слился. Недолгий был роман, до первой пернатой твари. Зато слава обо мне, деревенщине, так до пятого курса по институту и ходила, обрубив любые шансы на отношения.
— Зин, тащи на кухню, — кряхтит папа, ставя сумки на пол.
— Давайте я, — включается в игру парень по найму. Выходит из тени, бодро шагает к моему отцу, протягивает руку. — Вова.
— Георгий Иванович, — отвечает на рукопожатие папа.
— Лариса Федоровна, — кивает Вова маме, расцветая в лучезарной улыбке. — Приятно познакомиться!
Вова подхватывает сумки и, слегка сгорбившись под их тяжестью, поворачивается к кухне.
— Зина? — шепотом спрашивает он, проходя мимо меня.
— Потом, — вывожу губами, стойко встречая его недовольный взгляд.
Конечно, недовольный, а кому может понравиться имя Зина? Если даже его носителю оно претит. Вот и стала я из Зинаиды просто Ида. Модно и лаконично. В духе времени.
Правда, родители до сих пор не в курсе.
— Хиловат, — констатирует мама, как только Вова скрывается в кухне.
— Мать, не гунди, — говорит отец, снимая ботинки. — Ему землю не пахать.
— А кто нам осенью будет десять соток картошки выкапывать? — конечно, потенциальных зятей только картошками и измеряют.
Родители в своем репертуаре.
— Как Галя? — перевожу стрелки на сестру. Безотказный вариант.
— Опять с токсикозом, — отмахивается мама.
— Ну что, по чайкум? — хлопает в ладоши папа. Неунывающий весельчак. И как только позитив свой рядом с вечно недовольной мамой сохраняет?
Прокачка — уровень бог.
Мы проходим на кухню, где Вова уже начал разбирать сумки. И настолько гармонично он смотрится на моей небольшой кухне, словно и правда частый гость здесь.
— О, тушёнка! — радостно восклицает он, доставая очередную литровую банку.
— Своя. Говяжья, — важно отмечает мама.
— Зай, откроем? — спрашивает псевдо‑парень, сияя своей улыбочкой теперь в мою сторону.
А вот этот уменьшительно‑ласкательный зоопарк стоило обсудить на берегу.
От возмущения я даже подпрыгиваю на месте и раздуваю щеки, но вовремя прикусываю язык, подавляя желание послать его полем/лесом. Искать свою заю, лисичку и медвежонка в комплекте.
— К чаю? — сквозь зубы, обнаженные натянутой улыбкой, выдавливаю я.
Я старалась, испекла пирог накануне, купила пирожных, отдраила чайник до блестящих боков, чтоб маме не к чему было придраться. А он со своей тушенкой!
— Конечно, откроем, — влезает мама. — Не слушай ее. Ты такой ещё не пробовал.
И пока я ставлю чайник, насыпаю заварку, расставляю на столе все, что заготовила, эти двое втихаря рыскают по моей кухне. Находят открывашку, вскрывают банку, дегустируют тушёнку.
Вова отыгрывает на сто пятьдесят процентов. И восхищённо мычит, и с энтузиазмом жуёт. Я даже сама захотела маминой тушёнки.
— Попробуй, заюш, — возникает возле лица большая ложка.
Я послушно открываю рот и пробую. Хорошо. Вкусно. Как всегда.
А то, что практически с рук Кобейна ем — так вдвойне придает вкуса.
— Должен сказать, это самая вкусная тушёнка, что я пробовал, — разливается соловьём наемный парень.
Смотрит мне в глаза, мягко так, почти влюбленно. Закидывает руку мне на плечо, поворачивается к маме.
— Не только дочь у вас само совершенство.
Черт. А он стоит этих денег.
*
