про растения, животных, космос? Сейчас, наверное, можно купить что-то получше. А куклы советских времен? Возможно, коллекционерам пригодятся.
Я вспомнила Кирилла и его брата. Уверена, есть сумасшедшие, которым это интересно. Где-то на антресолях еще должна быть елка и игрушки к ней. Старые, еще из бабушкиного детства. Или их не отдавать?
А вот радиолу точно придется. Куда мне эту дуру девать? Она огромная и бесполезная. Была бы у меня дача, я бы ее сохранила, а пока мне и пианино хватит, про которое мама аккуратно узнала, не собираюсь ли я его продавать. По ее тону я поняла, что, в отличие от всего остального, судьба пианино ее все же волнует. Я решила пока с ним ничего не решать.
Зато кукол отщелкала, красиво расставив на вышитых подушках. Поколебавшись, добавила и энциклопедии. И под конец выставила радиолу, под крышкой которой нашлась еще пара пластинок без конвертов, прямо так оставленных в проигрывателе.
Их тоже сфотографировала, хотя по вытертым этикеткам было совершенно непонятно, что там записано. Так честно и предупредила. Включать радиолу и выяснять не было никаких сил.
Не успела я вернуться на кухню, чтобы проверить, побулькивающее под крышкой мясо, как музыка, льющаяся из телефона, притихла и он завибрировал, высвечивая незнакомый номер.
– Привет! – сказал голос в трубке. – Это Кирилл, я вчера заезжал. Что ж ты сразу не сказала, что у тебя еще пластинки есть? Радиолу тоже возьму.
– Через час приеду, – бескомпромиссно заявил он.
– Мне сейчас неудоб… но… – договаривала я в уже замолкший телефон.
Профессионал бардака
– Спускайся, я на черном «бентли», – сообщил Кирилл через полтора часа.
Так, а куда «мазератти» делся? Хотя «бентли» даже лучше.
Я тихонько хихикнула, сдула волосы со лба и воспротивилась:
– Не могу, у меня тут процесс!
– Какой? – заинтересовался Кирилл. – Хотя неважно, говори квартиру, я поднимусь. Радиолу ты одна точно не утащишь.
Пока он поднимался, я успела стащить резиновые перчатки, в которых драила духовку, сделать огонь под мясом чуть побольше и даже причесаться – хотя это уже в последнюю секунду.
Зато не успела перетащить радиолу в коридор, поэтому пришлось сразу сказать:
– Проходи, но прости за бардак, пожалуйста.
Кирилл послушно прошел в комнату, сдвинул темные очки на лоб, открыв веселые глаза, огляделся по сторонам и сообщил:
– Вот это ты считаешь бардаком? Милое летнее дитя! Поверь, профессионалы способны на большее! А я – профессионал!
Он, кстати, при этом весьма профессионально обогнул завалы коробок, стопок книг и сваленных в кучу подушек, пройдя между ними точно и аккуратно, как кот. Подхватил радиолу, стоящую у окна, еще раз обвел взглядом разгромленную комнату и ухмыльнулся.
– Тут не хватает пустых бутылок, смятых сигаретных пачек и пепла в тарелках с засохшей едой, – сообщил он озабоченным тоном пожарного инспектора.
– Бутылки я уже выбросила, – ляпнула я, не подумав.
– Вот! – Кирилл прошел в коридор, поставил радиолу, открыл ее и посмотрел на пластинки внутри. – Ага. Вот! Вот поэтому тебе не достигнуть тех высот, что могла бы. Ты слишком рано начинаешь убираться.
– Да я к этим высотам и не стремлюсь…
– А зря! – фыркнул он. – Во всем надо стремиться к совершенству. Если уж бардак – пусть это будет эпический бардак, о котором свидетели будут спустя десятилетия рассказывать, почтительно понижая голос.
Я не выдержала и засмеялась.
Он был такой забавный, что я даже перестала робеть в его присутствии. Все-таки не каждый день встречаешь человека, который дарит кому-то на день рожденья яхту. Человек из другого мира. Боюсь, я испытывала к нему что-то близкое к пиетету: нашим миром правят деньги, а кто правит деньгами, тот по определению выше простых смертных. Наверное.
И вот такому человеку вдруг понадобилось что-то от простой девушки Вари. Пусть даже старые пластинки.
Тревожно и нервно. И самую чуточку некомфортно.
Кирилл вдруг замер и принюхался.
– Вкусно пахнет, – сообщил он. – Что это у тебя там?
– Там… – Я оглянулась на кухню. Почти забыла о своем кулинарном подвиге, прыгая тут на задних лапках перед господином с яхтой, «мазератти» и «бентли». – Готовлю. Беф бургиньон.
– Оу! Круто! – восхитился Кирилл. – Хорошо готовишь? Судя по запаху – высший класс.
– Ну, я немного умею, но это эксперимент, первый раз пробую. Может, еще и не получилось, – начала я оправдываться.
– Эксперимент – это хорошо. Давай я как независимый свидетель продегустирую и скажу, как получилось. У меня большой опыт.
– Ой, нет! – испугалась я. – Тебе точно не понравится. Это же простая домашняя еда, я не заморачивалась!
Хотя, конечно, заморачивалась. И букет гарни набрала, и грудинку тщательно выбирала, и даже лук взяла не абы какой, а мелкий нежный шалот.
– Домашняя еда в Италии намного вкуснее ресторанной в Москве, это не показатель.
– Но я… я не… – растерянно забормотала я.
– Я напрашиваюсь, если ты не заметила, – беззастенчиво сообщил Кирилл. – Так что у тебя есть только два варианта. Либо пригласить меня наконец, либо напрямую отказать. Вежливо отмазаться не получится.
Да я уже поняла.
– Ну, если хочешь, давай! – расхрабрилась я. – Но за последствия я не отвечаю!
– Если ты не добавила туда какой-нибудь ядреный мексиканский перец, последствия не могут быть очень уж катастрофическими.
– Только французское вино, – сказала я. – Честное слово. Остальное все родное.
– Было бы неловко, окажись во французском блюде испанское вино, – заметил Кирилл и ушел снимать кроссовки.
Вернувшись, он обвел внимательным взглядом кухню, и я даже испугалась на мгновение, ожидая увидеть на его лице презрение к убогой обстановке, грязным шкафчикам, допотопной плите и ремонту тридцатилетней давности. Но заметила только любопытство. Особенно его заинтересовал буфет – он, кажется, едва удержался, чтобы не выдвинуть пару ящичков. Но взял себя в руки и устроился за столом, безошибочно определив, где мое любимое место, и выбрав другое.
От смущения я не знала, куда себя деть, и пошла засовывать
