я. А вот Константин вполне имеет право сомневаться.
– Любые анализы всего лишь констатирую факт, – тон хозяина дома бесцветный.
Факт… Факт заключается в том, что он сейчас выкинет нас отсюда за шкирку.
***
Константин
Не тест, а удар под дых. Неужели я так похож на лопуха?! Которому можно предъявить чужого ребенка и хлопать глазами? Жду, она начнет говорить про ошибку в результате. Фальсификацию, что там еще… Но я твердо знаю, это нет и быть не может.
Я сам заказал тест в двух независимых лабораториях. И об этом знали только мы вдвоем.
– Не знаю, как такое может быть…
Может, ей надо было на актерский, а не в медицинский? Шок изображает вполне естественно.
– Такое бывает, когда мужчина и ребенок не имеют друг к другу отношения.
Этот взгляд… Она смотрит на меня прямо, и я не могу отвернуться. В темных глазах напротив столько боли и обиды. Даже не по себе.
– Кроме вас у меня больше никого не было.
И всё. Ни про какие ошибки, подлоги, интриги. А еще мы снова на вы. Странно, впрочем, что я обращаю на это внимание в данной ситуации.
Лина тем временем встает с дивана. Молча уходит. Как я и предполагаю, в "их" комнату. Провожаю взглядом хрупкую фигурку. Черт знает что! Может быть, я полный идиот, но мне сейчас самому интересно – как так вышло–то?!
Отбрасываю телефон на диван. Что толку сидеть и перечитывать текст анализов? И вообще пора бы выйти из ступора.
Встаю. Иду в ту сторону, где совсем недавно скрылась Лина. Дверь гостевой комнатки распахнута. Можно войти без стука. Да, ситуация вырисовывается мерзкая. Но я, в конце концов, не животное. Вдруг она там переодевалась бы или что–то еще.
Однако ничего подобного. Элина просто собирает рюкзак. Малой не спит, хнычет.
– Ш–ш–ш–ш, – приговаривает его мама.
Я отхожу к косяку и упираюсь в него спиной. Этим двоим некуда идти. Ну для начала она выйдет и побредет до остановки. Скорее всего, на такси не будет тратиться. А дальше?
Есть какие–то приюты, наверное. Знает она адрес? И как там в них вообще… Существует ли опасность напороться на мошенников?
Все эти мысли, кажется, перекатываются у меня прямо в горле, как противный еж.
Пытаюсь сглотнуть, прокашляться. Но ничего не получается.
– Мы скоро, – Лина понимает мои потуги по–своему.
А мелкий еще больше дает ревака. Его мама лишь прикусывает губу.
– Покорми ребенка, если нужно. Я никуда тебя не тороплю.
Наверное, все дело в том, что я никогда не оглядывался на чье–то мнение. Ни отдельно взятых людей, ни общества в целом. Моего отца это очень бесит. Чуть ли не ненормальным меня считает. А я просто не любитель перед кем–то отчитываться.
И кем выгляжу сейчас, мне в целом–то плевать. Больше беспокоит та смесь эмоций, которые уже полчаса не могу успокоиться внутри.
В подтверждение своих слов выхожу и закрываю за собой дверь. Иду в большую комнату к кухонной зоне. Наливаю стакан холодной воды. Пью жадными глотками. Ком немного проходит. Мозги тоже проясняются самую малость.
Может, у девушки просто такая безысходность? Она пришла ко мне и думала – все как–то само собой рассосется? Или что я в итоге пожалею ее? А на деле–то как? И правда жалею?!
Сам себя засыпал вопросами, аж заломило в висках. Жалостливым я бы себя не назвал. Впечатлительным тоже. Я прекрасно понимаю, сколько в мире всего поганого. Хоть и вырос в богатой семье, хлебнуть пришлось много. Из–за влиятельного отца, в том числе.
Он задирал меня при любом удобном случае. А потом ругал, что почти не появляюсь дома.
Ему не нравилась моя компания. И чтобы от нее отвадить, устроил меня служить…
Я не люблю вспоминать тот период. От него осталась определенное количество денег, знакомств и один лучший друг. Он живет в доме напротив. Может быть, пойти спросить совет у Аверина?!
Тьфу, да кого я обманываю?
В прихожей раздаются звуки. Это Лина открыла дверь комнатки. Пока пытался в самоанализ, прошло немало времени. Девушка покормила ребенка и… собралась уходить. Догадываюсь об этом, потому что вижу ее одетой, с рюкзаком за плечами и детской переноской в руках.
Еж за моим кадыком выпускает иголки.
– Спасибо за ночевку и еду, – произносит гордая малявка.
Уф!
– Куда ты собралась? – интересуюсь устало.
– Неважно.
– А по–моему, вопрос довольно существенный.
Она пытается всунуть ногу в кроссовок, помогая себе одной рукой. Еж внутри меня, кажется, в шоке. Я вновь пытаюсь его выкашлять. Лина поднимает на меня глаза, так и стоя в одном кроссовке.
– Я не знаю, – честно признается она.
Что и требовалось доказать. Кому? Ежу? Мне? В общем, ситуация – дерьмо.
– Вы останетесь здесь.
И сейчас даже не голос отца велел мне не жевать сопли. Я просто, как это часто бывает, сказал, что думаю.
– Ты этого не хочешь.
Хм, вот тут бы поспорил. Но говорю о другом.
– Я не знаю, какие у тебя были… мотивы. Но вам некуда идти. Давай как–то нормально решать вопрос.
Ох, в темных глазах снова упрямство.
– Я не собиралась врать! Просто… Хотела попросить помощи у отца своего ребенка.
В пятом классе у меня появился новый дружок – Илюша. Фамилию уже не вспомню. Зато не забыл его четкое правило по жизни. Соврал, поймали – стой на своем! До последнего!
Тут так же?
– Давай не будем спорить. Смысл? Не уходи на улицу с мелким и всё.
Лина опускает голову. А мне вчера казалось, между нами неловкость! Кто бы знал, что она увеличится в разы!
– Спасибо вам большое…
Вроде и выдыхаю, что
