обнимает меня, произнося:
— Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня и рассказать все. — Она крепко сжимает меня в объятиях, а я думаю о том, что лучше бы она на меня накричала, чем вот так.
Я чувствую себя предательницей, которая не подумала о самом близком ей человеке. На глаза вдруг наворачиваются слезы, и я тоже крепко обнимаю маму, а еще пытаюсь прийти в себя и не плакать, чтобы не растекся макияж.
— Я не могла рассказать, — тихо шепчу, чтобы думать о другом. — Мне было так больно.
— Эй, ну всё. — Мама, видимо, понимает мое состояние и отстраняется, чтобы не провоцировать слезы. — Идем к гостям, а потом ты мне всё расскажешь, ладно? Я хочу всё знать, малыш.
Меня хватает только на то, чтобы кивнуть. На большее я просто не способна.
— Идем к гостям? — Мама заглядывает мне в глаза.
— Да, идем, дай мне пару минут, ладно?
Мама молчит, но я же вижу, что она хочет что-то спросить, поэтому смотрю на нее и жду вопроса.
— Между вами что-то есть? — спрашивает она. — А как же Миша?
— Между нами с Глебом ничего нет, мам. Ты правильно сказала: я просто обиженная на парня девочка. И мы просто разговаривали здесь.
Надеюсь, что мой голос звучит убедительно, потому что сама внутренне я не чувствую того, что говорю. Знаю, что какая-то часть чувств к Глебу все еще осталась. Возможно, это ненависть, что слишком долго жила в моей душе, возможно, равнодушие и обида, но я точно не могу быть спокойной рядом с ним. Внутри все сжимается и выворачивается от желания то ли расцарапать ему лицо, то ли броситься в объятия, потому что я таки рада его видеть.
Не могу понять, верит мне мама или нет, но она кивает и следует к двери. Мы вместе возвращаемся к гостям, и первое, что бросается в глаза, – София, буквально повисшая на Глебе. Она что-то бормочет ему на ухо, а он, кажется, даже не слушает и смотрит прямиком на меня. Сбрасываю напряжение с плеч и сажусь рядом с Мишей. Беру его за руку и улыбаюсь, а после склоняюсь к уху и говорю, что все уже нормально.
— Точно? Может, домой поедем? — предлагает.
— Нет, всё хорошо.
Я накладываю на тарелку себе и Мише ужин, Давид наливает в бокал шампанского, от которого я, впрочем, хочу отказаться, но мне не дают. Я благодарно киваю, и мы звонко чокаемся бокалами в знак приветствия. Не скажу, что приемлю алкоголь, но в семейном кругу просто не могу отказать в том, чтобы хотя бы пригубить.
В итоге мне не дают даже пригубить. Все выпивают до дна, да и Миша настаивает. И только когда вместе с игристым напитком в рот попадает что-то твердое, я все понимаю. Медленно глотаю жидкость и достаю изо рта кольцо, удивленно смотря на Мишу. Он же поднимается, обходит меня со спины, разворачивает к себе и встает на одно колено, произнося:
— Марина, ты выйдешь за меня замуж?
Глава 4
Марина
У меня пересыхает в горле. Я сглатываю и смотрю на Мишу, который, встав на одно колено, ждет моего ответа. Все, кажется, замерли в ожидании, что я скажу. Я же не знаю, что говорить. К этому всё шло. Мы встречаемся уже не один год, между нами давно все серьезно, и Миша не раз говорил, что видит меня своей женой. Наверное, сделай он предложение в другой день, вчера, или час назад, я бы даже не думала, но сейчас…
Я отчетливо чувствую, как покалывает мое плечо и горят щеки. Так происходит всегда, когда Глеб на меня смотрит. Еще с университета. Я стояла с подружками, а он прожигал меня взглядом. Это чувствовалось, и, чтобы убедиться, мне достаточно было только повернуть голову и найти его взглядом.
— Мариш, — шепчет Миша.
Я же растерянно моргаю и оборачиваюсь к нему. Глеб действительно смотрит. Сжимает руку своей девушки и позволяет ей склонить голову к плечу, а сам прожигает меня взглядом. Злость волной поднимается внутри. Мне хочется, чтобы ему хоть чуточку было так же больно, как и мне. Я понимаю, что он давно ничего не чувствует ко мне. У него есть София, она идеальная девушка, с невероятной фигурой и грудью, которой у меня никогда не будет.
Его взгляд будто говорит: “Ну же, Марина, вспомни, что Миша твой парень, и ответь ему”.
— Я согласна, — шепчу едва слышно, а сама смотрю на Глеба.
На то, как он с силой сжимает челюсти и даже чуть ведет плечом, так что София отстраняется и обеспокоенно смотрит на него. Я отворачиваюсь. Улыбаюсь и шепчу:
— Да, Миша, да.
На глазах проступают слезы. В другой раз я бы списала это на трогательность момента и то, что о таком мечтает каждая девушка. Вот я и расчувствовалась, но сейчас…
Я знаю, откуда слезы, но говорю себе, что они от счастья. Я стану женой парня, который искренне любит меня и хочет жениться. Я мечтала об этом, разве нет? Быть счастливой и любимой. Внутри что-то неприятно колет, когда Миша надевает кольцо мне на палец, но я отбрасываю это чувство куда подальше. «Я всё сделала правильно», – то ли убеждаю себя, то ли действительно так думаю.
Справившись с кольцом, Миша поднимается на ноги, берет меня за руку и притягивает к себе. Я вижу, как он любит меня, читаю это по его глазам, по тому, как он обнимает меня за плечи. Где-то в глубине души понимаю, что это правильно, но сердце всё равно не принимает мой выбор.
Следующими после объятий Миши становятся поздравления вначале от мамы, потом от Давида. Я всех благодарю от всего сердца и надеюсь, что Глебу не придет в голову поздравлять меня так же. Но он встаёт. И его София тоже.
— Это
