Проверка на отцовство - Вероника Касс

Так и уснула — в домашней одежде, неукрытая и с ладонями на животе, а Мариша впервые за долгое время проспала до пяти утра, словно специально давая мне отдохнуть. Она быстро насытилась и заснула опять, а я нехотя поднялась с заправленного дивана, разгладила покрывало и поплелась в ванную.

К приходу Карины я вышила брошь цветочком, она была несложной, а потому я справилась с ней достаточно быстро. 

— Сегодня у нас пшеничная кашка, — дала указание подруге, обуваясь, — где лежит, ты знаешь. 

Выпрямилась и поцеловала ее в щеку. Выбежала из подъезда, надевая солнцезащитные очки, и словно в невидимую стену врезалась.

Если знакомую машину можно было принять за всего лишь похожую, то уж мужчину, стоящего рядом с ней, невозможно было спутать с кем-либо другим.

Сегодня он выглядел значительно проще, на нем не было вчерашнего костюма. Потертые светлые джинсы и в тон им голубая футболка; загорелые мускулистые руки были сложены на груди, а взгляд спрятан за солнцезащитными очками с коричневыми стеклами, удивительным образом сочетающимися с цветом волос мужчины, которые на солнце отливали медью. 

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Я встала как вкопанная, больше всего на свете желая вернуться обратно. Спрятаться в своем укрытии и засесть в подъезде до последнего. Даже слегка качнулась на пятках, словно приготовилась к низкому старту, и лишь потом опомнилась. Сделала несмелый шаг в сторону мужчины, затем еще один и еще. 

Глеб кивнул мне и, полуобернувшись, приоткрыл дверь пассажирского сиденья:

— Садись, поговорим, — спокойно сказал он, тогда как у меня зуб на зуб не попадал от волнения. 

— П-прости, — слабо промямлила и тут же, мысленно обругав себя, сжала кулаки, призывая себя к спокойствию, — но у меня запись на УЗИ, и я боюсь опоздать.

Руки мужчины напряглись, мышцы словно одеревенели — это было хорошо заметно по его широким плечам, но лицо Глеба по-прежнему не выражало ничего лишнего. Еще и эти чертовы очки, за которыми не было видно его взгляда.

— Садись, — повторил он уже более настойчиво, все еще держа дверь распахнутой, — разберемся.

Я слабо кивнула и все же села в машину, всем своим естеством надеясь, что ничего плохого за этим не последует. 

Ведь что он может мне сделать? И вообще, почему я так сильно его боялась? Да, я виновата. Но, в конце концов, не я одна. 

Сжала ладонями колени и начала считать про себя до пяти, пытаясь успокоиться. Вавилов захлопнул дверцу машины, словно закрывая меня в клетке, и сердце пропустило удар.

Глеб сел на водительское кресло и повернулся ко мне.

— Почему ты боишься? — спросил он, понизив голос, словно решил напугать еще сильнее. 

Да что ж такое-то?

Я зажмурилась и замотала головой. 

— В прошлый раз ты была намного смелее, — он усмехнулся, и я все же распахнула ресницы. Мужчина меня внимательно рассматривал. Его карие глаза сейчас отливали зеленым по краю радужки и абсолютно ничего не выражали. — Я так понимаю, таблетка не подействовала? — произнес он спокойно, чуть прищурив глаза.

А я кивнула. Как дурочка. Смотрела на него, должно быть, как кролик на удава, потому что не в силах была отвести взгляд и разорвать наш зрительный контакт, и кивала. Второй кивок головы, третий.

Что же я творю?

Нужно было срочно разомкнуть губы и поправить его, но слова застряли где-то в горле и не желали появляться наружу. 

— Ладно, — Глеб отвернулся и завёл машину, — говори, куда ехать.

Я быстро назвала ему адрес своей женской консультации и, слава богу, не запнулась при этом. 

Стоило машине только припарковаться, я сразу же выскочила из нее. Глеб нагнал меня на козырьке, взял за плечо, сжав его крепко и в то же время осторожно.

— Неужели ты настолько опаздываешь?

— Глеб, прости. Это все так странно. Я и так волнуюсь, на первом скрининге проверяют плод на отклонения, на синдром дауна. И… — Я бессильно взмахнула руками и опустила их вдоль тела, смотря при этом вниз, на свои пальчики, выглядывающие в босоножках, и носки белых кед Вавилова. Казалось, что мужчина надел их впервые, настолько белоснежными они были.

Глеб взял меня за подбородок, приподнимая мою голову и вынуждая смотреть ему в глаза.

— То есть ты действительно беременна? — Я кивнула, в который раз чувствуя себя кроликом, таким же белым, как обувь этого мужчины. — От меня? — он продолжил свой вкрадчивый допрос, и я опять кивнула. 

А что ещё оставалось делать? До него, видимо, не дошло с первого раза. Да и неудивительно это. 

— Встали тут, — нас прервал недовольный окрик женщины средних лет, вышедшей из здания, — не пройти, не проехать, — возмутилась она, поправляя короткую и обтягивающую пеструю майку на огромном животе. Женщина спустилась с лестницы и, сделав буквально два шага в сторону, достала из сумки пачку сигарет. Ненормальная. 

—  Ладно, пойдём. — Глеб отпустил мое лицо и открыл передо мной дверь в здание поликлиники. При этом посмотрев на беременную женщину таким уничтожающим взглядом, что будь я на ее месте, вышвырнула бы сигарету и тут же разучилась бы курить.

Мужчина пропустил меня и безмолвной тенью следовал за мной шаг за шагом по узкому и тесному коридору. У знакомого кабинета сидели две женщины, одна совсем худенькая, а вторая на позднем сроке беременности. 

— У вас на сколько? — я решила выяснить своё место в очереди, тогда как Глеб внимательно оглядывался по сторонам. 

— Я жду результатов, — откликнулась девушка с животом.

— А у меня на восемь тридцать, — вторила ей другая.

Я кивнула и прислонилась к стене, у меня был талон на девять, а сейчас было уже без пяти.

— И что? — мужчина шепнул мне на ухо. — Будешь ее пропускать несмотря на то, что у тебя талончик на девять? 

— Но у нее же он раньше — значит, буду, — пояснила ему прописную истину и прикусила губу: мне внезапно стало смешно. 

Ещё пару минут назад уверенный и внушающий трепет одной только своей энергетикой мужчина теперь смотрелся до безобразия глупо. Он не вписывался в такую обстановку. От слова совсем.

Мы простояли в очереди ещё полчаса, я досконально изучила всю информацию на стендах, а Глеб только и делал, что постоянно поглядывал на