Но мне этого было не нужно. Никого не нужно, я просто хотела общения и всё.
Кое-кто находился по уши в отношениях. Её звали Катя, и она была даже очень ничего. Мне понравилась, хорошая девчонка, открытая и симпатичная. Высокая, светлая, похожая на совёнка большими круглыми глазами. Весёлая… Мы почти подружились.
Почему почти? Потому что нашей дружбе всё время мешал её парень – молчаливый субъект с холодными серо-голубыми глазами по прозвищу принц Датский. Ничего не говоря, лишь только высокомерным присутствием, пренебрежительным взглядом и холодной полуулыбкой умудрялся отравить любую радость общения.
В один из дней, ближе к вечеру, отколовшись от группы, я пошла на свой автобус, потому что жила в другом районе, за мной увязался Макс. После очередного его признания, попытка отделаться шуткой не удалась, объяснения, что дружба с ним - это здорово, а любви не получится, ни к чему не привели,
- Ты же, всё равно, ни с кем? – задал он резонный вопрос.
- Потому что мне, не всё равно, с кем, - переиначила я, но он не отступился,
- Тогда зачем? – на недоумённый взгляд, прояснил, - ведёшь себя так, что все пацаны шеи сворачивают, все хотят с тобой, а ты лишь смеёшься. Зачем ты в нашей компании?
- Лето, отдых, хорошие ребята, в мед, как мечтала, поступила… - что ещё сказать? Я сама тогда не понимала, что моё зажигательное поведение и неуёмный флирт, за которым дальше стена, лишь желание повысить не слишком высокую самооценку. Поверить в себя, в то, что могу нравиться парням, и главное, в чём ни за что бы, не призналась, обратить на себя внимание лишь одного человека.
- Так нельзя! – ответил он напоследок и ушёл…
А я выбрала Василька. Почему? Потому что надо было кого-то выбрать, чтобы досадить одному холодному неприступному болвану, чтобы Макс успокоился, чтобы успокоились все. Потому что надоело одиночество. Почему его? Он показался самым безобидным и спокойным, тем, кто ничего не потребует. К тому же в его спокойном молчании мне почудилась какая-то загадка. Он за те пару лет после лагеря вымахал почти под два метра, серьёзные занятия плаванием сформировали отличную фигуру, с ним было не стыдно выйти.
И я просто взяла его за руку и повела. И он пошёл. И шёл целых два года, пока я не отняла руку. Загадочность Василька рассеялась ещё на первом году отношений. За молчаливостью тайны не оказалось. Но мне было с ним хорошо и спокойно. Я уехала на учёбу в областной центр, он учился дома. Но исправно и честно ждал, и все выходные мы проводили вместе.
Как-то в порыве болтовни, что случалось нечасто, он меня спросил,
- Почему ты выбрала меня?
- Понравился, - я была честна с ним, потому что сама верила в эту правду, потому что это и было правдой, он действительно, не вызывал никаких неприятных эмоций, - считал тогда себя недостойным?
- Не знаю, пацаны ставки делали, кому повезёт, меня даже в расчёт никто не брал… А Стрелец сказал, что никого не выберешь.
- Почему? – вида не подала, но желудок скрутился узлом, и я, как обычно, как, если бы Игорь был поблизости, остановила дыхание.
- Потому что шлёндра…
- Что?! – стало тошно и обидно, вот значит, что обо мне думает этот гадёныш? - Что это за слово такое? Может, ещё и шлюха? Почему он посмел? Там девочки из вашей компании прошлись уже по всем рукам вдоль и поперёк! Я вообще, ни с кем, ты первый! Максе отказала!
- Девочки со всеми, но тихо, а ты ни с кем, но громко, наверное, поэтому, - пожал плечами Василёк, - зря сказал, прости.
Мы оба друг у друга стали первыми. Безумной страсти не случилось, всё было спокойно, без колебаний, ни фейерверков, ни ссор. Я, вообще, ничего не понимала, в нужные моменты подавала голос и изображала, как могла, то что казалось логичным, но просто ждала конца. Он верил. Строил планы, в которых я прочно занимала место его единственной и неповторимой супруги.
Поэтому, когда по истечению двух лет сказала, что нам не по пути, он был просто убит наповал. Требовал признаться, что я кого-то завела в академии или ещё где на стороне. А я никого не заводила, просто надоело обманывать себя и его, что у нас всё прекрасно. Он, конечно, напоследок обозвал меня шлёндрой, но спустя месяц, сам догнал, увидев на улице, извинился, и мы нормально поговорили. А ещё через год, сказал,
- Спасибо, что так всё сделала, всё равно бы у нас ничего не получилось, просто ты поняла раньше…
Глава 5
Сейчас
- Вертолёта не будет, - докладывает Михаил Иванович – буровой мастер, - погода нелётная. Пока до вас добрался, чуть самого не унесло. Да и метель обещали.
- Прогноз надолго? – спрашиваю. Мой арсенал не рассчитан на длительное, серьёзное лечение.
- На три дня вперёд сообщили. Продержитесь? – спрашивает, заглядывая на жилую половину, явно обращаясь к Никите, и видя его цветущую физиономию, добавляет, - красавчики мои.
- Продержимся! – бодро гнусавит Никитос. Если бы не маска Бэтмэна, разливающаяся на верхнюю половину лица лилово-чёрной кляксой, да лёгкий кашель, которым обзавёлся, отдыхая в сугробе, то можно сказать, что он огурец.
- Не факт, - осаждаю его оптимизм, - у нас тут, кажется, назревает пневмония, - имею ввиду второго красавца, - а у меня, сами понимаете, лекарств выбор невелик.
Стрельцов не перечит, потому что уже пышет жаром, как печка и ручаться за себя не может.
- Не было печали! – охает мастер, - ты, если что потребуется, говори, Инна, я вечером ещё зайду, - и отправляется на выход.
- Иваныч, погодь! – окликает Никита, - я с тобой!
- Куда?! – мы в один голос с мастером.
- К себе в вагончик, - поясняет герой, - эта бадяга надолго, а тебе спать негде, я ж не инвалид, буду сам на осмотр приходить, - он прав, температура спала, от сломанного носа не помрёт, таблетки я тоже ему подобрала, главное, чтобы больше не переохлаждался,
- Я сама буду тебя навещать, иди, - отпускаю.
Спустя минут десять, они уходят, Никита бросает уже в дверях,
- Занимайся своим оранжерейным!
- Почему моим? – успеваю спросить, но он уже не слышит…
* * *
Покопавшись в нехитрых аптечных запасах, выбираю анальгетик с жаропонижающим эффектом и не очень сильный антибиотик, за неимением лучшего. Набираю шприцы,
- Давай, лечить тебя, что ли буду! – даже не представляю, каким тоном с ним разговаривать. Он молча поворачивается ко мне задом. Надрать бы этот зад хорошенько за все мои обиды! Но я же, всё-таки, врач…
Потом в медпункт не зарастает народная тропа.
Сначала Толик Верховцев перед сменой,
- Ну, как там мой сосед? Жив курилка?
- Жив, пока. Ты принеси смену белья ему: трусы, футболку или майку, будь добр.
- Ладно, после работы зайду, занесу, - сегодня он покладист, не то что вчера, - ты, Ин, прости, я не понял, еле до дому дошёл, сама видела.
- Иди уж, - прощаю, - бельё не забудь.
- А ведь это ты – виновница торжества! – помигивает перед уходом уже в дверях довольно гадливо.
- Да нет, это у кого-то в голове опилок много накопилось, видно слежались, вот и решили встряхнуть! – тоже мне, воспитатель.
Через час вчерашний юбиляр Семёныч,
- Это, как же так вышло-то? Вроде всё тихо, мирно… - и опять эта укоризна во взгляде. А у самого, лицо помятое.
- Видите, что алкоголь с людьми творит, - развожу руками.
- А Игоряха надолго слёг? – косится на Стрельцова, - вдруг, чего по электрике.
- Ненадолго, - хрипит тот из-за моей спины, видимо, после укола вынырнув ненадолго из горячки, отчего ему полегчало.
- Запрашивайте подмену, - напутствую Семёныча.
- Понял, - и уходит, а сам всё бормочет, - да как же так вышло-то? Вроде всё было…
Потом зашла Алла, обеспокоенная и недовольная,
- Ну, как они?
