говорил мне подобных слов, не покупал дорогих подарков. Ростислав Андреевич позволил мне ненадолго почувствовать себя принцессой. Я привыкла, что мой папа всегда уставший после тяжкого труда и никогда не требовала внимания. Наверное, это так приятно – получать комплименты от отца.
Ростислав Андреевич расплатился с покупками, отправил нас в машину, а сам пошел за кофе.
– Маша, какой у тебя хороший папа, – сказала я, провожая его очарованным взглядом.
– И не говори. Он у меня вместо мамы. Заботливый, даже чересчур. Каждый шаг контролирует. Представляешь, он даже с врачом моим разговаривал по душам – с гинекологом, блин!
– Повезло тебе, – вздыхаю.
– Ага, – хмыкает Маша. – Он тот еще монстр. Где уж там повезло?
Уже стемнело. Как же классно мы провели эти несколько часов! Реально давно не получала такого удовольствия от шопинга. Ростислав Андреевич принёс нам кофе в стаканчиках и по паре печенек.
– Извиняюсь, что не везу вас на ужин, – говорит он. – У меня встреча с партнером через двадцать минут.
Он доставил меня до дому в порядке первой очереди. Я забрала покупки и, быстро попрощавшись, вышла из машины. Чорт! Забыла сказать ему спасибо, неблагодарная. Ладно, на мероприятии потом обязательно поблагодарю его за щедрость. Если не забуду.
* * *
Дома я увидела ценник на колье. Тепляков заплатил за него 60 тысяч. Обалдеть, вот так просто взял и спустил 120 тысяч на чужого, по сути, человека! В голове не укладывается, зачем ему это надо? Неужели и правда деньги некуда девать? Или это своего рода благотворительность? Отсыпь немного бедным, и будет тебе счастье.
– Что за красота? – поинтересовалась моя соседка по комнате Карина. Она сидела на кровати, сложив по-турецки ноги, и покрывала ногти ярко-красным лаком.
– Колье с бирюзой.
– Папик что ль твой подарил?
– Да никакой он мне не папик, Карин! – вспыхиваю я. – Сколько раз тебе говорить?
– Но ты не прочь да, чтобы он им стал? – продолжает допекать.
– Ничего не получится. Ростислав Андреевич не для меня. Во-первых, я ему не интересна. Во-вторых, Маша никогда этого не поймет.
– Ну не знаю, – Карина полюбовалась результатом домашнего маникюра. – Если бы у меня встал выбор: классный мужик или подруга, я бы выбрала мужика.
– Так нельзя, – качаю головой. – Дружба превыше всего.
– Посмотрим, как ты заговоришь через месяцок, – хмыкнула соседка.
Карина подошла к окну и отворила его настежь. В комнату ворвался прохладный воздух и избавил нас от токсичного запаха лака. Я повесила платье на вешалку и еще раз полюбовалась им. Завтра буду блистать, как еще одна Золушка.
Меня бьет озноб. Как уснуть? Что вообще происходит с моим телом, когда поблизости находится Машин отец? Сама себя не узнаю, но нельзя вовлекаться в игры со взрослыми дядями, потому что этим дядям, как правило, плевать на все правила. Они устанавливает свои законы, которые придётся исполнять беспрекословно. А надо ли мне это? Вот и я думаю, что нет.
-6-
Кручусь у зеркала, критически оценивая свое отражение. Рядом стоит довольная Каринка, которая сотворила с моими волосами и лицом нечто прекрасное. Макияж – яркий, но не вульгарный. Кончики светлых волос закручены спиралью. Вместо очков надела контактные линзы.
Под голубое платье я выпросила у Карины белые туфли. В общем, я – принцесса.
Ростислав Андреевич и Маша заехали за мной на машине. Я вышла из подъезда, ощущая, как за мной следует по пятам запах моих духов. Мужчина припарковался прямо у подъезда, и пройти нужно всего пять шагов. Почему у меня дрожат колени? Каблук на туфлях слишком высокий? Мельком смотрю на Ростислава Андреевича и вижу в его глазах восхищение. Неужели я ему нравлюсь? Быть этого не может.
Маша при полном параде сидит на переднем сидении, сжимая в руках красный клатч. У меня не нашлось достойной платья сумочки, поэтому не знаю, что делать с руками, чем их занять.
Неожиданно Машин папа выходит из машины и берется за ручку задней двери.
– Прекрасно выглядишь, Ксения, – говорит он и открывает передо мной дверь авто. Замечаю в его глазах смешинки и думаю: он что, надо мной подшучивает? Ему нравится меня смущать? Я ведь действительно не привыкла к комплиментам и сейчас зарделась.
– Спасибо, Ростислав Андреевич, – отвечаю сдержанно.
На нем роскошный черный костюм, белая рубашка и синий галстук, удачно подобранный к цвету его глаз. От него вкусно пахнет, и наши запахи смешиваются воедино, превращаясь в женско-мужской химический коктейль.
Приподнимаю подол платья, чтобы залезть в высокий внедорожник без потерь. Нога до самого колена оголилась, и я замечаю на них жадный взгляд Машиного отца. Усаживаюсь на сидение и одергиваю платье. Ростислав Андреевич усмехается и закрывает дверь.
Мы с Машей делаем друг другу комплименты и заводим любимый разговор об институте и наших общих знакомых. По лицу Машиного отца понимаю, что он отключился, не прислушивается к беседе, а думает о чем-то своем. Вот и хорошо, а то когда он вовлечен в разговор, на меня нападает косноязычие. Маша может заметить, что со мной что-то не так. Не хочу, чтобы она подозревала, что мне нравится ее фазер.
Подъезжаем к ресторанному комплексу «Онегин». Я слышала, что здесь обычно проводят свадьбы. Ростислав Андреевич открыл дверь и подал мне руку. Я ухватилась за крепкую мужскую ладонь и грациозно спустилась на землю. Наши сцепленные пальцы не хотели разъединяться, будто их намазали суперклеем. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, пока не услышали:
– Эй, пап, а мне руку подашь? – возмутилась Маша.
Он, наконец, выпустил мои пальцы, обошел машину и помог дочери выйти из авто. На моих ладонях все еще сохранялось тепло. Поистине ему подходит фамилия Тепляков! Он не просто теплый, а горяч, очень горяч. Я украдкой поднесла ладонь к носу и вдохнула запах – пальцы пахли
