class="p1">Она так смотрит. Порой кажется, что она вот-вот ударит меня. Но нет, конечно. Другие девочки рассказывали, что мамы шлепают их по заднице. Ну так вот моя мама никогда на меня руку не поднимает. Она как обычно садится рядом со мной на колени и крепко обнимает. А я прижимаюсь к ней.
— Прости меня, мамочка. Такая книжка интересная.
— Знаю, милая. Но если я прошу поторопиться, то нужно так и сделать. Запомни это раз и навсегда.
Сама она уже готова. Надела обыкновенный спортивный костюм цвета персика. Но мне кажется, что при ее внешности в таком и на бал можно идти. Она очень красивая. Зовут ее Нина.
Я буду бесконечно рада, если, когда вырасту, стану такой же. Я очень хочу вырасти. Но не только чтобы красивой быть, а, чтобы самой решать, что можно и что нельзя. Порой сплошные запреты обижают до слез. Особенно запрет разговаривать по телефону с братом. Я пишу ему пять лет. По этим письмам даже можно отследить, как я училась писать. Но отправить мне разрешили только одно — последнее. Оно не отражает всего того, что я хочу ему сказать.
Знать, что у тебя есть старший брат, и не иметь возможности с ним общаться — ужасно.
Ярослав в другой стране. В военной школе. Отец злится на него, не доверяет, потому что он пришел в наш дом как враг. Он приехал с бывшей женой моего отца, втерся в доверие ко мне и выкрал. Оказывается, это все было спланировано врагами отца.
Но оказалось, что Ярослав действительно его сын и мой брат. Только это не помогло. Его все равно отправили в так называемое исправительное учреждение. Считай тюрьму.
От мыслей меня отвлекла мама, тихонько меня позвавшая.
Мы наконец собрались и поехали на каток. Мне нравится кататься. Нравится скорость. Красивый купальник. Когда все на меня смотрят и восхищаются. И Митя нравится, пусть он и забияка. Но мама порой такая строгая. Они вместе с тренером почти не слезают с меня. Я должна постоянно тренироваться. И все остальное неважно.
Стало легче, когда я познакомилась с Митей. Ему уже двенадцать лет. Он похож на принца из сказки про золушку. Такие же белые волосы. Голубые глаза. И катается лучше меня. Теперь нас ругают на пару, когда мы что-то делаем плохо. Ну или не стараемся, а нужно стараться.
Пока едем, смотрю на небо. За окном серое все такое. А вроде поздняя весна. Я мечтаю о лете. Тогда мы с мамой поедем на море. Всего две недели, но мне можно делать все, что я хочу. Читать. Купаться в бассейне. Учиться писать брату письма.
Он хороший. Хотя один раз очень сильно обидел меня. Но разве не для этого существуют родные, чтобы прощать друг друга?
— Привет, — мама по телефону говорит, и мне интересно с кем.
— Мам, кто это?
— Я разговариваю, Мира. Не перебивай. Я очень рада. Когда открытие? — она разговаривает с папой. Я точно слышу его голос. Грозный как гром. Папа и сам такой. Большой, как медведь, и в гневе страшный как гром. Иногда мне снится, как он приказывает убить Ярослава, моего брата за то, что тот меня обидел.
Но это сон. Мама так говорит. И папа тоже так же говорит. Не будут же они мне врать? Родители не врут никогда.
— Мам, это папа? Дай мне с папой поговорить!
Свой телефон у меня в виде часов и папиного номера там нет, потому что папа занят. У него большой завод, где делают металл. Он много работает и очень богатый. А значит я принцесса.
— Мира, подожди. Пока нет, Борис. Мы уже говорили на эту тему. Она должна дожать сезон и выступить на первенстве. Нет, она не может его пропустить. Что?! — мама буквально становится прямой как палка. — Когда? Что случилось?
— Мама, что случилось? — чувствую, как дрожат руки. Мне кажется, я знаю, о чем они говорят, а понять не могу. Слов подобрать. И это обижает. Так обижает, что в глазах щипет, и горло болит.
— Мира! Борис, я перезвоню. Ну и чего ты опять нюни развела? На тебя и прикрикнуть нельзя?
— Я тоже хочу знать, что случилось! И с папой поговорить.
— Давай после тренировки. Мы сразу ему позвоним. У него сейчас совещание.
— Совещание?
— Да, милая, — вытирает она мне слезы, а я смотрю в ее красивое лицо и чувствую, как в груди болит. И ощущение такое, словно у них от меня секрет. Как у Машки — подружки моей из школы. — Давай вытрем слезки. Тем более, что уже приехали. О, и Кузнецовы здесь. Митя тебе уже машет.
Я, конечно, машу ему в ответ. Подбегаю поздороваться с его мамой Ларисой, и мы бежим переодеваться.
Мне не хочется слушать его дурацкие рассказы про взрослых друзей, игры на компьютере, но похоже нет выбора.
— Учитель хотел нажаловаться на меня маме, а я, — гордо вскинул он подбородок, — предложил позвонить ей прямо сейчас.
— И что он?
— Струсил. Ведь поверят родители мне, а не этому слабаку.
— Зачем ты их пугаешь? Что в этом классного?
— Не знаю, — почесал репу Митя. — Это просто весело. Смотреть на их перепуганные лица. Хочешь, напугаю тебя?
— Не надо меня пугать. Я папе позвоню. И тогда страшно станет тебе.
— Врешь ты все. Не позвонишь ты ему. У тебя и номера нет.
— А вот и позвоню. Мама обещала.
— Да родители постоянно врут.
— Неправда! Мои не врут, — топаю я ногой. — Мои родители никогда мне не врут.
— Докажешь? Посмотрим, выполнит ли твоя мама обещание.
Я поворачиваюсь к маме, которая разговаривает с мамой Мити. Они обе с улыбками поворачиваются к нам и почти хором.
— Ну что застыли, тренер вас уже ждет.
Глупый спор, но я все равно повелась. Думала об этом всю тренировку. Летела по льду, а невольно размышляла о том, даст ли мама позвонить папе.
Мы раздельно с ним жили. Он в Усть-Горске, а мы в Новосибирске.
Мама говорила, что так удобнее. Что заниматься там негде. Значит, так и есть. Разве можно не верить маме?
Именно поэтому, когда тренировка закончилась, а Митя посмотрел на меня, словно говоря, что он выиграет, я показала ему
