Катя медленно поднялась с подушек и начала рассматривать мой рисунок. Натурально получилось, между прочим.
— Ты нарисовал на моей ноге … член? — пискнула Ежиха.
— Не только его, смотри, — показал пальцем, — тут еще и яйца есть.
— Тебе сколько лет? Двенадцать?
— Двадцать два, — я пожал плечами. Подумаешь, не понравилось ей…
— Знаешь, — протянула девушка, не отрывая взгляда от гипса, — когда-нибудь у меня срастется нога, и я клянусь, что придушу тебя. Где бы ты ни был, найду и придушу.
— Ты чего! — я искренне удивился. — Ну красиво же! Щас еще лучше будет.
Сказал это и внес небольшие корректировки.
— Класс, — неискренне улыбнулась Катя. — Ты нарисовал на моей ноге член с глазами. Теперь мне это очень поможет сдавать экзамены, ведь все преподаватели будут думать, что у меня не все в порядке с головой и поставят автоматы, лишь бы никогда не видеть меня и мой гипс.
— Хм, об этом я не подумал, — я поджал губы.
— Конечно, — девушка откинулась обратно на подушку и присосалась к бутылке. — Тебе же нечем думать.
— Сейчас все исправим, — я поднял вверх руки, успокаивая и без того спокойную девушку.
— Все равно хуже, чем есть, ты не сделаешь, — махнула Катя рукой и уставилась в телевизор.
Зря она так со мной, я же как лучше хотел. Отдал этому гипсу всего себя, пока Ежиха цедила бутылку и смотрела Бог знает какую серию Доктора Хауса про кровавый понос.
— Я все, — довольно улыбнулся, привлекая внимание девушки.
После недолгой инспекции всего гипса Катя посмотрела на меня и сказала:
— Я ошибалась, когда говорила, что хуже уже не будет.
— Что сейчас–то не так?
— М–м–м может фраза: “Здесь был Женя”? “Век воли не видать”, или “Спаси и сохрани”?
— Эй, это оригинально — обиделся я.
Катя потерла переносицу и протянула.
— Боже, папа меня убьет.
— А мы не скажем папе!
— Я похожа на Татуха из мультика “Тайная жизнь домашних животных”.
— Не видел его. Посмотрим? — оживился я.
Девушка недоверчиво покосилась на меня, потом махнула рукой и легла обратно. Мы так и не включили мультик, оставив фоном Доктора Хауса. Поначалу я просто сидел в ногах у Кати, а потом лег к ней на подушку.
— У тебя строгие родители, да? — спросил я.
— Папа — да, а мама — нет. Она работает медсестрой в реанимации. А твои родители чем занимаются?
— У отца адвокатская фирма, а мама работает в театре.
— Так ты по стопам отца пошел, да? — спросила Катя и начала накручивать на палец темную прядь.
— Скорее он меня отправил по своим стопам, — я устроился поудобнее на подушках и начал рассматривать лицо девушки с очень близкого расстояния.
— А ты не хотел поступать на юридический?
— Нет, а ты всегда хотела туда, где сейчас учишься? — спросил я и забрал в свои руки прядь, которую крутила Катя и начал сам накручивать ее на палец.
— Наверное, — ответила тихо и пожала плечом. — Я хорошо считаю и математику люблю, а больше ничего и не умею. А у тебя есть брат или сестра?
— Нет, а у тебя?
— Тоже нет.
Тональность нашего разговора опускалась все ниже и ниже, а лица тянулись друг к другу все сильнее и сильнее, пока в конечном итоге, я не обхватил голову девушки своими руками и притянул к себе.
Мы снова целовались. Отчаянно, с невероятной тягой друг к другу. Я целовал ее мягкие и податливые губы, ласкал язык, и девушка отвечала мне с не меньшим усердием, зарываясь пальцами в мои волосы и немного оттягивая их.
До этого я не знал блаженства больше, чем это. Хотя догадывался, что может доставить еще большее удовольствие. Я был глупым идиотом, когда решил, что поцелуи — это не для меня.
Они очень даже для меня! Или все дело всё-таки конкретно в Кате?
Дамы и господа, объявляю эксперимент завершенным. Вывод — целовать всех девушек — фууу, целовать Катю — божественное удовольствие.
В моей груди возникло ощущение, как внутреннего давления, руки уже жили своей жизнью, забираясь под ткань футболки и находя налитую грудь. Я начал прокладывать дорожку из поцелуев по шее и спустился ниже к груди, втягивая в свой рот сосок девушки.
Катя томно застонала, вынося мне последние крохи рассудка. Пока мой рот ласкал её грудь, медленно провел рукой по резинке своих шорт, которые были надеты на Буке и медленно пробрался внутрь. Еще немного и …
— Подожди, — хрипло сказала Игнатьева и перехватила руку.
— Что случилось? Я сделал что–то не так? — эта прерванная прелюдия выбила меня из колеи и принесла боль в паху, ведь мой возбужденный член так и остался заперт внутри одежды.
— Нет–нет, — начала нервничать девушка, — просто я еще не готова.
— Не готова? Это как? Послушай, если у тебя там что–то типа афро, ну или ноги не бритые, то мне вообще по–барабану на это! — мне реально было все равно, что скрывается под бельем у Ежихи, ведь сейчас самое главное для меня было — это снова начать касаться девушки.
— Придурок! Я не о том! — возмутилась Катя и начала меня отталкивать от себя.
Я поддался и сел напротив нее.
— А о чем? У тебя трусы в горошек? Что–то типа парашютов, которые девушки обычно носят во время месячных?
Катя скривилась, а потом и вовсе скосилась на меня и спросила:
— Откуда у тебя такие познания?
— Слушай, Ежиха, да какая разница? И мне все равно на твои трусы!
Девушка села на диване и начала активно жестикулировать руками:
— Чего ты пристал к этим трусам! На мне их вообще сейчас нет!
— Да ты издеваешься надо мной?! — воскликнул я и простонал.
Осознание того, что передо мной находится девушка в моих же шортах, а между ними и ее телом нет никаких преград, запустило новую волну желания.
— Нет! Мои трусы сейчас в стирке, если ты не забыл.
— Вот черт, тогда что не так? Может, ты хочешь принять душ, или …
— Я девственница! Ясно тебе?! — отчаянно крикнула Катя.
— О, — это и все что я смог вымолвить.
Мы сидели друг напротив друга и буравили глазами. Мозгом понимал, что нужно что–то сказать, но только и делал, что смотрел на Катю и видел, как внутри нее поднимается волна гнева. Тут надо сделать скидку на то, что мое серое вещество затуманил алкоголь, поэтому соображал я с заминкой.
— А сколько тебе лет? — тихо спросил я.
— Двадцать один! А что, у тебя какие–то проблемы с этим? — с вызовом спросила Катя.
— Вообще нет, — пожал плечами и выставил вперед руки в оборонительном жесте. — Послушай, прости. Я не ожидал, хорошо? Ты красивая и для меня странно, что у тебя еще никого не было. Но для меня это не проблема, если ты хочешь… — тараторил я, но меня перебили.
— Я не хочу. Больше не хочу, — устало сказала Катя, взяла костыли и отправилась в ванную.
На экране телевизора в это время привязанному к стулу типу дрелью сверлили голову.
Как же я тебя понимаю, мужик.
Глава 7. Катя
Дура ты, Игнатьева! Еще немного и случилось бы кровавое нашествие на диван родителей Жени. Вот веселье бы было.
Принимая душ, старалась прислушаться к себе.
Надо быть сильной и честно признаться самой себе, что каким бы нахалом не был Женя, но меня к нему нестерпимо тянуло. И ладно бы чисто на физическом уровне — он красив, хорош собой. Его голубые глаза утягивают в свой омут, как штормовое море. Так нет же, с ним классно переругиваться, смотреть кино, просто лежать рядом и шепотом обсуждать жизни друг друга.
Пора официально признаться самой себе — Катюха, ты влюбилась, точка.
Только что я была готова переспать с ним, но есть одна проблемка. Конечно, она решаема, но я не готова заниматься своим первым сексом на чужом родительском диване. Да и переспим мы, а дальше что? Мне будет больно, а Женя поедет дальше тусить по клубам и отрываться с другими девчонками. Нет уж, я не готова идти на такое.
Привела себя в порядок и вышла в гостиную, где Мельник уже навел порядок и убрал пустые пивные бутылки и чипсы.
