А вот я всё же попробую. Не сильно меня тянет в профессию.
Захожу в дальний зал с самыми сложными дорогами. Тут всегда мало народу и можно отдохнуть, разгрузить голову.
Я немного разминаюсь, выбираю верёвку, на автомате проверяю на прочность и начинаю пристёгиваться. Втыкаю наушники, настраиваясь. Пробую первые зацепы и начинаю подниматься.
Медленно, не разгоняюсь сразу. Подъём высокий, на таком нельзя садить все силы в самом низу. Но когда, погрузившись в музыку, добираюсь уже чуть дальше середины, меня вдруг обгоняет какая-то мелкая девчонка. Причём идёт совсем рядом — на соседней верёвке. Только и успеваю это понять, когда её небольшая круглая задница мелькает перед глазами.
Ни хрена себе. Что это у нас тут за леди-паук. Не помню такой в “Альпине”.
Я щёлкаю по наушнику, выключая музыку, и ускоряюсь. Эту козу надо догнать.
— Эй, — кричу ей. — Ты кто такая?
Она вдруг отпускает руки и спрыгивает чуть ниже на страховке. Смотрит на меня с ухмылкой, а потом шарашит ступнёй мне по пальцам. И это получается так неожиданно, что я отпускаю и вторую руку и повисаю на одной страховке, стремительно сползая вниз.
Вера, блядь.
Да, это именно она — моя долбанутая старшая сестра.
— Привет, колобок, — подмигивает.
Вот коза. Каждый раз не забывает ткнуть в меня этим припизденным детским прозвищем, которое прилепила наша бабушка, потому что в детстве у меня были пухлые щёки.
Слышу щелчок. Твою мать, ну почему я не послушал Марка и не перещёлкнул карабины как положено? И уже через мгновение погружаюсь в тошнотворное ощущение падения. Секунда — и весь воздух со свистом вылетает из лёгких, когда я приземляюсь спиной.
Пролетел не больше трёх метров и грохнулся на мягкий пол, но спазмом один хрен берёт всю спину, и вдохнуть снова получается не сразу.
— Ушибся, солнышко? — надо мною нависает Вера, сводя жалостливо свои рисованные брови.
— Иди на хуй, — хриплю, переворачиваюсь на бок.
Вере меня нихрена сейчас не жалко, она ведь сделала это специально. Коза, блин.
— Фу, какие плохие слова ты знаешь. Вымой рот с мылом, — качает она головой и цокает языком.
Я усаживаюсь на задницу и кладу локти на колени, приводя в норму дыхание. Вера снимает шлем и тоже садится рядом.
Я охренеть как зол на неё, но Вера не может иначе. Она всегда врывается с фанфарами. Хорошо, что это происходит редко. Но тем не менее, я по ней адски скучаю.
Только ей не говорите.
— Привет уже, — обнимаю за шею, упиваясь мелкой местью и сжимая её шею локтем посильнее. — Какими судьбами, Вера?
— Поболтать надо, Сём. Слышала, ты тут родителей опечаливаешь.
— О, даже так, — не сдерживаю смеха, отчего отдаётся болью в рёбрах после удара. — Уж сколько ты их опечаливала, так я просто кроткий агнец.
— Ладно, агнец. Подрывай свой зад, поехали покатаемся.
Вздохнув, встаю. Если Вера появилась, позаниматься уже мне не удастся. Поэтому я соскребаю себя с пола, встаю и бреду в раздевалку.
— Офигенная тачка! — Вера ёрзает на переднем сидении, пристёгиваясь. — Как в трансформерах.
— Ещё одна, — скриплю зубами. — Это порше, Вера, тебе ли не знать.
— А Бамблби тогда кто?
За упоминание злосчастного автобота мне хочется её придушить. Надо, наверное, тачку просто в чёрный перекрасить.
— Шевроле.
— Да какая разница.
— Фига се… — прихожу в шок от такого заявления. — Есть разница, Вера! Вот тебе есть разница: дует ли тебя твой профессор или другой мужик? Так и тут. Это разные тачки. Обе классные, но разные.
— Фу, Сёма, тебе и правда рот вымыть надо.
— Я своим ртом ничего такого не делаю. А вот тебе точно не помешает.
Вера старше меня почти на шесть лет. В детстве мы с ней всегда готовы были один другому волосы повыдирать, но если дело касалось посторонних, то вставали на защиту друг друга. А потом родители развелись, и у Веры случился кризис подросткового возраста. То, что она творила, как выжигала нервы родителей, мне и не снилось. Мать с отцом даже снова сошлись на этой почве, но Вера была уже слишком испорчена, чтобы снова стать пай-девочкой. И только три года назад после очередной клиники она зачем-то пошла учиться, а там встретила мужика, который смог её зацепить так, что теперь сестра является образцом порядочности. Ну… по крайней мере, так мы её сейчас видим.
Но это Вера. Так что я бы не спешил расслабляться. Когда-нибудь она точно снова взорвётся своей безбашенностью. Заляпает всех, уверен. А мужика этого её вообще снесёт к чертям собачьим.
Мы катаемся по городу уже почти час и я прям устал от её увещеваний сходить к родителям на ужин.
— Не хочу, Вера. Батя опять начнёт сверлить мне мозг своей фирмой.
— А ты после универа и дальше будешь в свои игры рубиться? Пора повзрослеть, Сём.
— А ты, блядь, когда такая взрослая и осознанная стала, сестрица? — выгибаю бровь, повернувшись к ней. — Или тебе предки что-то пообещали, если удастся меня уболтать?
— Да срать мне на их обещания, ты и сам знаешь. Просто отец… мне кажется, он нездоров.
Угу, или делает вид. Ему не впервой.
— Слушай, ну вот иди сама на фирму и вникай в дела. А я буду заниматься тем, что мне интересно. И я не рублюсь в игры, а создаю их.
Она собирается мне что-то ответить, но я делаю ей знак замолчать. Всматриваюсь через пассажирское окно в сторону остановки.
Да ну нафиг. Адамовна, что ли?
Она. Сидит на лавке в стеклянной остановке, сцепив озябшие пальцы на ручке чемодана. Взгляд отсутствующий, глаза красные — даже с дороги заметно.
Ушла от своего придурошного парня, или кто он там ей? Кольца нет, значит, не муж. Жених?
Блин, вот бы Вера растворилась сейчас.
— Адамовна, — торможу у остановки и приоткрываю окно со стороны Веры. — Чего грустишь? Садись, подвезу.
Она поднимает глаза и пару секунд смотрит в ступоре. Потом поджимает губы и шипит в ответ:
— Не надо.
— Садись давай. Поздно уже. Вдруг тут маньяки?
Ощущаю на себе вопросительный взгляд сестры. Аж жжётся любопытством.
— Обойдусь.
Она встаёт и топает к подъехавшему рядом автобусу, таща за собой чемодан на колёсиках. Смотри, какая гордая.
Автобус закрывает двери и уезжает.
— Это кто? — не выдерживает Вера, когда я тоже выруливаю на дорогу снова.
— Моя преподша по английскому.
— У тебя встал на неё.
— Фу, Вера, — снова смотрю на неё, скривившись. — Ты пялишься на мой член? Это неестественно.
— Нет, Сём. На твой член я пялилась только однажды: когда тебя принесли из роддома. Ещё тогда подумала: ну и уродство. А сейчас я по взгляду поняла.
— Смотри, какая проницательная, — бурчу под нос, а у самого что-то нервы начинает тормошить.
Куда эта, мать её, Адамовна, поехала? Насколько знаю, она приезжая. И в Москве недавно. Было бы куда пойти, не ревела на остановке. И сейчас её одну да с чемоданом… только так оприходуют.
Блядь.
— Тормози, — Вера тычет мне указательным пальцем в ухо. — Оглох? Третий раз повторяю. Я такси возьму, а ты едь, догоняй свою училку.
— Не моя она.
Пока…
— Ой ладно, Сём, меня тут уже топит тестостероном. Останови у торгового центра. Я уже Льву написала, встретит скоро.
Я притормаживаю, выпуская Веру, а потом снова возвращаюсь в полосу машин. Так, какой там номер автобуса был?
9
Василина
Мне нужно подготовиться на завтра, поэтому после короткого совещания я решаю остаться на кафедре и закончить подготовку. Дома будет некогда, потому что я планирую с Пашей очень серьёзный разговор.
Но хочется есть, и мы с Ликой, ассистенткой декана, с которой познакомились перед совещанием и вместе сидели, спускаемся в кафетерий.
— Сидеть сегодня до восьми точно, — вздыхает она. — Надо бургер купить и оливьешку, что ли. Ты что будешь?
— Овощной салат возьму, — смотрю на этикетку на контейнере и вбиваю в приложение, считающее калории. Влезаю в норму, можно себе позволить, хотя и уже почти шесть.
