Собираюсь уже повесить пальто, когда у меня буквально вырывают из рук вещь. Никак не реагирую на выходку парня, откладываю ботинки на полку и отхожу на небольшое расстояние, внутрь проходить не решаюсь.
— Ты так и будешь трястись? — произносит уже мягче, а мне все равно не по себе. Я вообще не понимаю, что здесь делаю. После всего. После его утренних слов. Обнимаю себя, дурацкое, совершенно детское движение, когда просто не знаешь, куда деть руки. Выглядит убого, наверное.
Марк тем временем осматривает меня с высоты своего роста. Хорошо, должно быть, я сейчас выгляжу. Не слишком новые, местами потертые джинсы, теплый, но поношенный свитер, на котором невооруженным взглядом можно заметить катышки, образовавшиеся в результате многократных стирок, нелепые носки с ежатами из какого-то бюджетного детского магазина. Я когда из дома сбегала, ничего практически с собой не взяла, было бессмысленно собирать одежду, куда логичнее было взять то, что можно было бы продать. Так я и сделала. Правда, выручить получилось не много.
— Ты в курсе, что твое пальто не по погоде?
Поднимаю на него глаза, встречаюсь взглядом с его гневным.
— Нормальное у меня пальто.
— Чтобы все себе отморозить нахрен.
Молчу, потому что так проще, ему надоест рано или поздно.
— Пойдем, покажу тебе твою комнату и ванную.
Не дожидаясь, пока он гаркнет в очередной раз, поднимаю с пола рюкзак, и иду следом. Марк уже исчезает за углом, когда я его нагоняю.
Сразу замечаю четыре двери по обеим сторонам небольшого, но достаточно широкого коридорчика, заканчивающегося, судя по всему, кухней. Марк останавливается у одной из дверей с правой стороны, тянет за ручку, открывает дверь и жестом приглашает меня войти.
Комната за дверью оказывается небольшой, но вполне уютной. Напротив входа располагается большое окно, занимающее добрую половину стены. В убранстве комнаты нет ничего особенного. Все скромно и лаконично: одноместная кровать рядом с окном, небольшой шкаф у дальней стены, да кресло в углу.
— Это твоя спальня, она запирается на замок. Если что-то будет нужно, скажешь.
— Ничего не нужно, — мотаю головой. Мне и того, что есть с лихвой, учитывая перспективу ночевать на вокзале.
— Ладно, вещи твои остальные где? — спрашивает и заостряет взгляд на рюкзаке у меня в руках.
— Это все, больше нет.
— Ты серьезно? — кажется, он действительно удивлен, а я только и могу, что плечами пожать. — Ладно, об этом мы потом поговорим, пойдем, покажу тебе ванную.
Он разворачивается и выходит из комнаты.
Ванная комната у Марка весьма просторная, туалета не наблюдаю, значит санузел раздельный. Осматриваюсь, здесь светло и чисто.
— Можешь занять нижнюю полку, — он указывает на небольшой навесной шкафчик над раковиной. — Я сейчас принесу тебе полотенце и свой халат.
Прежде, чем я успеваю что-либо сообразить, Марк исчезает за дверью, оставляя меня одну. А я так и остаюсь стоять, словно к месту прибитая, вплоть до его возращения с большим черным полотенцем и темно-синим махровым халатом, в котором я точно утону.
— У меня есть свои вещи, — говорю едва слышно.
— Он теплый, а тебе нужно согреться. Я уже говорил, что не люблю, когда со мной спорят.
Я молчу, а он кладет халат и полотенце на стиральную машину и уходит. Некоторое время не двигаюсь, а потом, вздохнув, начинаю снимать с себя одежду. На одной из полок шкафчика нахожу гель для душа и мужской шампунь для волос. Свой я оставила в коморке, а потому решаюсь воспользоваться тем, что есть. Полностью раздевшись, забираюсь в ванну, задергиваю шторку, включаю воду и настраиваю нужную температуру, после чего встаю под теплые, едва ли не горячие струи воды, наслаждаясь моментом.
Водные процедуры отнимают довольно много времени, усилием воли я наконец заставляю себя выключить воду и вылезти из ванны. Насухо обтираюсь полотенцем, после чего вытираю волосы, и обматываю полотенце вокруг головы.
Как и ожидалось, в халате, предоставленном мне Марком, могут поместиться две меня, не говоря уж о том, что во мне роста метр с кепкой. Облачившись в халат и подвернув длиннющие рукава, затягиваю посильнее пояс и, захватив свою одежду, выхожу из ванной и проскальзываю в свою спальню. Вещи кладу на кресло в углу. После чего беру оставленный по среди комнаты рюкзак, достаю из него небольшой пакетик со сложенным в нем нижним бельем и быстро натягиваю на себя трусы и носки, понимая, что не заперла дверь и в любой момент здесь может появиться Марк.
Идти на кухню совершенно не хочется. Все, чего хочу — забраться с головой под одеяло и провалиться в сон. Что ни говори, а больше суток без сна дают о себе знать.
Тяжело вздохнув и морально подготовившись, выхожу из комнаты и иду на кухню, где застаю Марка, орудующего у плиты.
— Мясо скоро будет готово, пока можешь нарезать салат, — произносит хозяин квартиры, как только я появляюсь в кухне.
Не проронив ни слова, иду делать то, что он говорит. На столе уже стоят мытые овощи, доска и нож. Увлеченная нарезкой овощей, я не замечаю, в какой момент Марк оказывается позади меня, ставит руки на стол, таким образом заключая меня в своеобразный плен.
— Так и будешь молчать? — шепчет на ухо, слишком близко, настолько, что я чувствую его дыхание на своем лице.
Не знаю, что на меня находит, словно в каком-то трансе, я резко разворачиваюсь, держа в руке нож, теперь направленный на парня.
— Воу-воу, полегче, — он усмехается, осторожно забирает у меня нож, и кладет его на стол. — Не нужно размахивать острыми предметами.
Нависает надо мной, вперяет взгляд в мое лицо, а потом поднимает руку и убирает полотенце с моей головы. Влажные пряди тут же падают на лицо и плечи. Откинув полотенце на ближайший стол, Марк убирает пряди с моего лица, проводит костяшками пальцев по щеке, а мне становится страшно, потому что взгляд его темнеет и дыхание учащается. Однажды я уже такое видела. Тогда мне удалось избежать беды, а сейчас… Сейчас находясь в чужой запертой квартире, наедине с незнакомым мужчиной, я понимаю, что если он решит… Если только захочет воспользоваться, я ничего не смогу сделать. Ничего. Но вместо того, чтобы предпринять хоть какую-то попытку отстраниться, оттолкнуть его, я в ужасе застываю на месте, тело словно железными прутьями скованное, отказывается слушаться. Внутри нарастает паника.
— Ты чего? — звучит удивленно, а я понимаю, что по моим щекам стекают слезы.
Видимо, ошеломленный моей ненормальной реакцией, Марк отходит назад, оставляя между нами некоторое расстояние.
— Я… просто не надо… я, — всхлипываю, чувствуя, как постепенно накатывает истерика.
— Успокойся, — твердо, но не грубо произносит Марк, — я ничего тебе не сделаю. Ты слышишь меня?
Киваю, машинально тянусь к вороту халата, запихивая его как можно плотней.
— Заканчивай с салатом, мясо уже готово, — бросает резко, и возвращается к плите.
Не знаю, каким чудом мне удается успокоиться и закончить начатое, но через несколько минут мы уже сидим за столом и поглощаем ужин.
— Ты сейчас подавишься, если продолжишь так торопиться.
Перестаю жевать, уставившись на парня. Господи, стыдно-то как. Я же… Наверное я сейчас выгляжу весьма убого. Набросилась на еду, словно не видела ее никогда. Сглатываю плохо пережеванный кусок и поджимаю губы.
— Прости, — опускаю взгляд. Теперь кусок в горло не лезет.
— Когда ты ела в последний раз?
Ничего не отвечаю.
— Еся! — уже настойчивее.
— Вчера утром, — отвечаю тихо, едва слышно.
Марк ничего не говорит, только глаза прикрывает и вздыхает шумно.
— Ешь.
— Я больше на хочу, спасибо.
— Я сказал ешь, и это последний раз, когда я напоминаю о том, что не надо со мной спорить.
Не хочу больше его злить, просто отрезаю кусок мяса и отправляю его в рот, под пристальным взглядом парня.
— Как ты оказалась на улице?
— Я не оказывалась на улице.
— Ты сказала, что тебе некуда идти, соответственно, ты оказалась на улице, — продолжает напирать, а мне все меньше нравится этот разговор.
— Я не хочу об этом говорить, это только мое дело.
— Придется, Еся, раз уж ты оказалась в моем доме.
— Я об этом не просила, — откладываю в стороны приборы.
— Тем не менее ты здесь. Мы не закончили разговор. Почему ты не попросила помощи у своего «важного», — уже знакомый жест-кавычки, — человека.
— Зачем ты это делаешь? Я же сказала, что это мое дело.
— Твое дело сейчас нормально поесть. Тебя могли изнасиловать, тебе негде жить, и ты собиралась ночевать на вокзале. Так скажи мне, какого черта ты не обратилась за помощью?
— Потому что не хочу,
