Многого, вскоре поняла она. Через несколько недель после того, как они отметили четвертую годовщину совместной жизни, по пути из церкви домой с Джимом случился удар. Его срочно отвезли в больницу. Два года спустя опухоль в мозге отняла у него жизнь, и в возрасте двадцати пяти лет Джулии было суждено стать вдовой и начинать жизнь сначала. Если принять во внимание неожиданное появление Сингера, она достигла в жизни той самой точки, когда ничто больше уже не могло удивить ее.
Сейчас, думала Джулия, значение имеют многие бытовые мелочи, то, что раньше казалось совершенными пустяками. Если в прошлой жизни главным были яркие радостные события, то сегодняшний ее облик определяют именно рядовые, будничные события и дела. Мейбл, да хранит ее Господь, настоящий ангел во плоти, заставила Джулию получить лицензию, которая позволяет ей зарабатывать вполне приличные деньги. Генри и Эмма, друзья Джима, не только помогли Джулии вписаться в здешнюю жизнь, когда она появилась в Суонсборо, но и сохранили с ней теплые дружеские отношения после того, как Джима не стало. А еще был Майк, младший брат Генри, друживший с Джимом с детских лет.
Подставив лицо под струи воды, Джулия улыбнулась.
Майк.
Майк — тот самый мужчина, который когда-нибудь сделает счастливой свою будущую жену, несмотря на то что временами он казался Джулии чересчур рассеянным.
Несколько минут спустя Джулия насухо вытерлась полотенцем. Почистила зубы, накрасилась и оделась. Поскольку машина в мастерской и придется идти на работу пешком — а это примерно миля, — она подобрала наиболее приличествующую случаю пару обуви. Закрывая дверь, позвала Сингера и едва не упустила кое-что из внимания — открытку, просунутую между стеной и почтовым ящиком, справа от входной двери.
Джулия вытащила открытку и прочитала, стоя на крыльце. К тому времени на ее зов откликнулся Сингер, бросившийся к хозяйке откуда-то из-за деревьев.
«Дорогая Джулия!
Я прекрасно провел время в Вашем обществе в минувшую субботу. Мои мысли постоянно заняты только Вами.
Ричард».
Теперь ясно, почему Сингер так вел себя прошедшей ночью.
— Вот видишь, — сказала она ему, — я же говорила тебе, что он замечательный человек.
Сингер отвернулся.
— Только этого не надо. Я же знаю, ты умеешь признавать свою неправоту. Мне кажется, ты просто ревнуешь.
Сингер ткнулся носом в ее колени.
— Ну что, разве не так? Разве не ревнуешь?
В отличие от других собак к Сингеру не нужно было наклоняться, чтобы погладить его по спине. Сейчас он был ростом с Джулию, когда та пошла в первый класс школы.
— Ты ведь не будешь ревновать, правда? Ты должен радоваться за меня.
Сингер обошел хозяйку и посмотрел на нее с другой стороны.
— Ну пошли. Придется идти пешком, потому что Майк ремонтирует наш джип.
При упоминании имени Майка Сингер радостно завилял хвостом.
Тексты песен Майка Харриса оставляли желать много лучшего, а вокальные данные не подвигли работников студий музыкальных записей протоптать тропу к его дому в Суонсборо. Тем не менее он умел играть на гитаре и практиковался в этом деле почти каждый день, пребывая в убеждении, что удача уже не за горами. За десять лет занятий музыкой Майк проработал с дюжиной различных групп — от длинноволосых рокеров, блиставших в восьмидесятые годы, до исполнителей кантри. В чем он только не выступал — от кожаных штанов и курток с заклепками до ковбойских жилеток и широкополых шляп. И хотя другие музыканты, как правило, любили его, спустя несколько недель Майку давали отставку. Подобное происходило достаточно часто, и даже Майк сам стал вскоре понимать, что дело не в конфликтах с коллегами. Однако у него до сих пор не хватало духа признаться себе, что он просто никудышный исполнитель.
Майк также имел особую тетрадку, в которую в свободное время заносил различные мысли в надежде когда-нибудь использовать их при написании будущего романа, но процесс сочинительства оказался не таким уж легким делом. И не потому, что у Майка отсутствовали идеи — идей было столько, что он даже не знал, какие из них стоит, а какие не стоит включать в произведения. В прошлом году Майк попытался написать детективный роман, сюжет которого строился вокруг убийства на туристическом пароходе, нечто в духе классических произведений Агаты Кристи с традиционным набором из дюжины подозреваемых. Правда, сюжет, по его мнению, получился не слишком увлекательным, и потому он попытался оживить его, вставляя в текст все припасенные заранее идеи, включая ядерную боеголовку, спрятанную в Сан-Франциско, злодея полицейского, некогда ставшего свидетелем убийства президента Джона Кеннеди, ирландского террориста, мафию, мальчика с собакой, злокозненного капиталиста и путешествующего во времени ученого, удачно избежавшего казни в Священной Римской империи. В конечном итоге пролог разросся до сотни страниц, а ни один из подозреваемых так и не появился на сцене. Нет необходимости говорить о том, что дальше пролога написание романа не пошло.
А еще Майк пробовал заниматься живописью, витражами, керамикой, резьбой по дереву, макраме и в конечном итоге собрал в приступе вдохновения, отнявшем у него целую рабочую неделю, изрядную коллекцию произведений искусства свободной формы. При помощи сварочного аппарата Майк «изваял» из обломков разбитых автомобилей три высоченных, не слишком устойчивых сооружения. Закончив, сел на ступеньки крыльца, с гордостью глядя на творение рук своих и в глубине души чувствуя, что нашел наконец свое призвание. Это чувство оставалось с Майком неделю — до тех пор, пока муниципальные власти не вынесли на экстренном заседании следующий вердикт: «Никакого железного хлама во дворах».
Подобно многим людям, Майк Харрис лелеял в душе мечту стать художником, однако таланта у него не было. Хотя нет, один талант все-таки был: Майк мог починить практически все, что угодно. Он был мастером на все руки и превращался в доблестного рыцаря в сверкающих доспехах, когда под кухонной раковиной образовывались лужи или упрямо отказывалось работать устройство для уничтожения мусора. Майк был не только мастером на все руки и великим умельцем, но и истинным кудесником, этаким современным Мерлином, когда дело касалось любого устройства с мотором и четырьмя колесами. На пару с Генри он владел самой популярной в городе автомастерской.
Роли распределялись следующим образом: Генри отвечал за всякую писанину и бухгалтерию, а Майк занимался непосредственно ремонтом. Он мог починить любую машину отечественного или иностранного производства, будь то четырехцилиндровый «форд-эскорт» или «Порше-911» с турбо-наддувом. Достаточно было послушать работу двигателя, уловить некий доступный лишь его слуху свист и постукивание, как он уже знал характер неполадки. На это уходило не более пары минут. Майк прекрасно разбирался в патрубках и всасывающих клапанах, амортизаторах, стойках и поршнях, радиаторах и колесной базе. Кроме того, он держал в памяти возраст и особенности всех автомобилей, когда-либо побывавших в его мастерской. Майк мог перебрать двигатель, ни разу не заглянув в инструкцию по эксплуатации. На кончиках его пальцев красовались несмываемые черные точки от намертво въевшихся в кожу масла и грязи. И все же, хотя Майк неплохо зарабатывал ремонтом автомобилей, ему всегда хотелось, чтобы Господь наделил его хотя бы малой долей таланта, который можно применить к другим сторонам жизни.
