это хорошо. Приятно побыть наедине с собой и подумать.
Каковы, собственно, мои отношения с парнями?
Виндзор… мой друг. Верно? А Зак… влюблён в меня? Хочу ли я, чтобы он был влюблён?
Я почти уверена, что Крид думает, что я каким-то образом принадлежу ему после того, что произошло в джакузи (идиот). Зейду так стыдно, что он едва может смотреть на меня. А Тристан… ну, это Тристан.
Застонав, я допиваю содовую, в то время как парень, сидящий через два ряда и одно место от меня, допивает крошечную бутылочку рома. Когда я в последний раз ходила в туалет, то увидела, что у него на подносе их штук семь. Полагаю, первоклассным клиентам действительно сходит с рук всё, чего они хотят?
Есть кнопка, которая превращает моё сиденье в кровать, поэтому, как только стюардесса забирает мой стакан, я нажимаю её, а затем сворачиваюсь калачиком, чтобы вздремнуть.
Когда я прилетаю, меня уже ждёт лимузин.
Кэботы живут в почти пугающе огромном особняке, прямо на краю пляжа. Моя комната выходит на террасу с лестницей, которая спускается прямо во двор, а оттуда всего несколько минут ходьбы до песчаного берега. Несмотря на то, что я выросла в Круз-Бэй, и пляж всегда был в нескольких минутах езды оттуда, он не менее впечатляющий. Я просто должна постоянно напоминать себе, что это Атлантический океан, а не Тихий. Честно говоря, это довольно сюрреалистично.
Сам дом в действительности довольно уютный, учитывая, что я вижу следы Кэтлин повсюду.
— Я так рада, что ты здесь, — говорит она, обнимая меня, наверное, в двадцатый или тридцатый раз с тех пор, как я здесь оказалась. Я знаю, как плохо Кэтлин чувствует себя из-за того, что её сын сделал со мной, и я ценю её искреннее желание и необходимость попытаться загладить свою вину. — И я так рада, что вы, девочки, подружились. Миранде нужен кто-то рядом, кто удерживал бы её на земле.
— Мам, — стонет Миранда, закатывая свои голубые глаза и бросая на меня взгляд «Мне так жаль, что моя мама такая прилипчивая». — Не могла бы ты, пожалуйста, оставить Марни в покое? Она проделала весь этот путь через всю страну не для того, чтобы ты приставала к ней.
Кэтлин вздыхает и скрещивает руки на груди, её солнечно-жёлтое платье развевается на лёгком ветерке снаружи. Крид останавливается рядом с ней и ставит мои сумки на пол, слегка раздражённо глядя на свою мать. Она отказалась позволить дворецкому — чёрт возьми, у них есть дворецкий — сделать это и настояла, чтобы Крид отнёс весь мой багаж в мою комнату.
— Ты, — говорит она, устремляя мрачный и разочарованный взгляд на своего ребёнка. Отсюда я вижу ущерб, нанесённый отношениям Крида и Кэтлин. Это не совсем делает меня счастливой, но я также не чувствую себя слишком виноватой. Крид сам сделал это с собой. Его собственные действия привели его на этот путь. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить это; он должен сам наладить свои отношения с мамой. — Собирай свои вещи. Ты остановишься у друга.
— Что? — Крид задыхается, растерянно моргая голубыми глазами в направлении Кэтлин. — Почему?
Она бросает на него взгляд, вы знаете, типа: очень родительский взгляд. Дети узнают его по страху, который он вселяет в их сердца; родители узнают его по самодовольному чувству, которое они испытывают, когда разыгрывают его. Кэтлин улыбается, но выражение её лица не из приятных. Её вьющиеся рыжие волосы собраны в строгий пучок, что придаёт образу властности, а глаза такие же ледяные и голубые, как у её детей.
— Как ты думаешь, почему, о мой гениальный сын? — она кивает подбородком в мою сторону. — Я хочу, чтобы у Марни был дом вдали от дома и место, куда она могла бы прийти и отдохнуть, если ей понадобится пространство.
— Ага, и оно называется её спальня, — лениво растягивает слова Крид, но я вижу, как его руки сжимаются в кулаки по бокам. Он думал, что победил других парней, заставив меня остаться здесь. Похоже, он был неправ. Я улыбаюсь, и он, поймав выражение моего лица, приподнимает бровь, прежде чем снова повернуться к своей матери. — Мы помирились, мама. Теперь мы друзья.
Кэтлин не выглядит убеждённой. С другой стороны, она не знает о джакузи — и я надеюсь, что никогда не узнает.
— Собери свои вещи. Билли пришлёт за тобой машину через полчаса.
— Я останусь с Кайзерами? — Крид растягивает слова, прищуривая глаза, и я хихикаю.
— Зейд там совсем один, и Билли чувствовал бы себя более комфортно, если бы у него была компания. Он спросил, можешь ли ты остаться, и поскольку я всё равно собиралась отправить тебя в отель типа «постель и завтрак», я согласилась. Я также пришлю Кайла присмотреть за этим местом, так что не думай, что за тобой не будут присматривать.
О. Кайл, телохранитель. Я совсем забыла о нём.
Крид издаёт разочарованный горловой звук и стискивает зубы, но ничего не говорит, проносится мимо матери и поднимается по лестнице.
Она бормочет что-то о том, что ей нужен кофе, и исчезает, оставляя меня наедине с Мирандой.
Мы обе одеты в сарафаны: мой новый, подарок Кэтлин, и он цвета моря на закате, с рисунком в стиле балаяж, который переходит от темно-синего внизу к песочно-золотистому посередине, а затем к оранжевому и темно-синему вверху. Миранда одета в полностью бледно-голубое платье, которое подходит к её глазам, в комплекте с жёлтыми маргаритками.
— Может, спустимся на пляж? — спрашивает она, протягивая руку. Я улыбаюсь и беру её, мы быстро пересекаем двор, пробираемся между деревьями и спускаемся по нескольким ступенькам к пляжу. Там есть люди, они бегают, кричат и играют, но здесь не слишком многолюдно.
Мы находим свободное место, расстилаем полотенца и открываем корзину для пикника, которую дала нам Кэтлин. Там полно холодной колы в стеклянных бутылках, сэндвичей и маленьких пластиковых пакетов с нарезанными фруктами. Мы не сидим там и десяти минут, когда я получаю оповещение на своём телефоне.
«Еду за Кридом. Как прошёл твой полёт?»
— Это Зейд, — говорю я, когда замечаю, что Миранда наблюдает за мной. Я прикусываю нижнюю губу зубами, прежде чем ответить.
«Потрясающе. Сейчас на пляже с Мирандой».
Наступает пауза, прежде чем я вижу, как он печатает ответ.
«Я уже в трусах для купания. Живу в них летом. ЛОЛ. Могу присоединиться к вам?»
Прежде чем я успеваю хорошенько подумать об этом, я печатаю: «да».
Брови Миранды приподнимаются, когда я снова смотрю на неё.
— Как ты
