- Интересно… - Голос прохладный, опять издевательский. Язвительный?
Задыхаюсь от глупой обиды, пытаюсь вырвать руки из жестких лап. Но моего сопротивления даже не замечают.
А затем… Затем он наклоняется… И мягко целует! Прямо там! Возле груди! Где больше всего, где грубее всего! Целует и облизывает!
И я не выдерживаю все-таки. Плачу.
Закусываю губу, закрываю глаза, ощущая только горячие губы в самом тайном, самом скрытом месте… Я даже сама себя там не разглядываю больше. И одежда – закрытая. И ни перед кем никогда…
А тут… Как он может? Как ему не противно?
Может.
И, судя по тихим вздохам и активности – вообще не противно.
И слезы мои слизывает со щек… И тоже не противно.
- Не плачь, дурочка, - все так же холодно-язвительно звучит голос, но теперь я слышу за первой, самой очевидной нотой что-то иное. Тепло? Искренность? Интерес? – Шрамы – это всего лишь шрамы. Они – на коже. Это херня. Такая красивая дурочка вообще не должна про них думать…
Он меня называет… Красивой? Дурочкой, правда, но тут уж что есть, то есть… Умная бы не оказалась на моем месте… Но… Красивой… правда? Правда-правда?
- Очень красивая… - серьезно отвечает он на мой незаданный вопрос, - и дурочка… Из-за этого все? Да?
Я не понимаю его вопроса, да и не хочу понимать, если честно. Выдыхаю и утыкаюсь доверчиво лицом в мощную шею. От него пахнет невероятно вкусно. Мужчиной. Вкусным, вкусным мужчиной.
Этот запах дурманит, а то, что ему совсем не противно со мной, добавляет смелости.
Я неумело трусь носом о колючую скулу и наудачу прикусываю кожу возле уха.
Он вздрагивает, смеется хрипло:
- А ты горячая штучка, да? Продолжим?
И, не дожидаясь моего разрешения, хотя, он и до этого не утруждался, резко стаскивает с меня колготки. Вместе с бельем.
Я вскрикиваю от неожиданности, испуганно свожу ноги, но он тут же их разводит, жадно разглядывая меня там.
- Смотришься целкой, - облизывается, не отводя взгляда, и это порочное движение языка по нижней губе заставляет замереть и судорожно сжаться, - сколько тебе лет? Давно работаешь?
- Мне… Мне… Тридцать два… Давно…
Он переводит взгляд на мое лицо, хмурится, стискивает губы, словно ему не нравится мой ответ. А я не понимаю, зачем ему мой возраст… И стаж работы… Странные вопросы. Но сегодняшний вечер вообще странный, так что…
Он отпускает меня, лицо по-прежнему остается жестким, пугающим таким. И я опять вспоминаю, что одна в номере (да что там в номере! В постели!) с совершенно незнакомым мужчиной… Опасным… От этих непрошенных, запоздалых мыслей сводит низ живота в противоестественном томлении, прерывисто выдыхаю, а мужчина, наблюдая за мой бесстрастно теперь, словно и не было этих сладких ласк, касаний нежных по моей шрамированной коже на груди, стягивает с себя джинсы вместе с бельем, разрывает зубами пакетик презерватива, раскатывает его по всей длине члена…
Я не могу оторваться от этих неторопливых, привычных, холодных движений.
Надо бы это все прекратить уже… Неуютно, странно… Глупо как… Все глупо.
Позволила себя раздеть, обцеловать всю… А теперь… Это, наверно, неправильно? Интересно, если захочу уйти, отпустит?
Судя по тому, что остановился, когда я начала неподдельно сопротивляться в тот момент, когда испугалась, что увидит шрамы… Отпустит. Может, будет злиться, обзовет… Но отпустит.
Осознание этого, самой призрачной возможности остановить, хоть как-то руководить процессом неожиданно успокаивает. Выдыхаю, ловлю внимательный взгляд на своем подрагивающем животе.
Он опять облизывается, язык скользит по нижней губе… Словно хочет наклониться и поцеловать меня в живот… По крайней мере, выражение глаз именно такое…
Напрягаюсь, ожидая, но мужчина, Кирилл, да, Светка сказала… Кирилл наклоняется. Подхватывает меня под ягодицы и тянет на себя. По сравнению с ним, я – легкая, игрушка в сильных руках.
Жесткие пальцы проводят по промежности, проверяя готовность, из-за этого неосознанно выгибаюсь, ахаю.
Грубый, он очень грубый… Но это совершенно не мешает моему глупому телу реагировать на его прикосновения.
- Надо же… - усмехается он, немного смягчая напор пальцев, проникая в меня ритмичными движениями, пока неглубоко, совсем неглубоко, но мне хватает, чтоб сойти с ума, выгнуться и застонать, - надо же… Так на улице встретишь – и не поверишь… Минус мне, блять…
Я не понимаю, о чем он, даже не слышу, полностью сосредоточенная на движениях опытных пальцев , ставших из грубых тягуче-плавными, скользящими…
Невольно запрокидываю руки за голову , гнусь, словно гуттаперчевая… Закрываю глаза… Это безумие, полное безумие… Но мне так хорошо сейчас, черт… так хорошо… Могу я себе позволить? Эту ночь? Могу же…
Резкий, болезненный толчок завершает мое самокопание. На него просто не остается ни времени, ни сил.
Раскрываю глаза и вижу прямо над собой его лицо, серьезное и жесткое. Кирилл изучает меня, внимательно, как-то… Не так, как должен смотреть мужчина, уложивший в постель женщину… Наверно… Не сказать, что у меня вагон опыта… Но все же, все же…
- Странная ты… - шепчет он мне в
