— Бриттани крепко держится за ваши отношения, — говорю я, разглядывая винтажную Монте Карло Алекса в углу мастерской. — Почему ты не делаешь то же самое? Потому, что ты трус, брат. Имей немного веры в свою novia[78] , иначе можешь навсегда ее потерять.
— Ее родители всегда будут думать, что я недостаточно хорош для нее. И я всегда буду чувствовать себя низкосортным pendejo[79] , воспользовавшимся их дочерью.
Мне повезло, что родители Киары полная противоположность. Они рады тому, что их дети счастливы, не зависимо от причин. Они пытаются оказать на нас влияние, но никого не осуждают. Сначала я думал, что это просто притворство, что никто никогда бы не принял меня, особенно когда я стараюсь их от себя оттолкнуть. Но сейчас я думаю, что Уэстфорды просто принимают людей такими, какие они есть, со всеми недостатками.
— Если ты думаешь, что ты низкосортный pendejo, ты он и есть. Проблема в том, что Бриттани не видит классового различия и не думает о твоем банковском счете, когда она с тобой. Это немного тошнотворно, но она на самом деле любит тебя, несмотря ни на что. Может вам и надо расстаться, потому что она заслуживает мужика, который бы делал все, чтобы быть с ней.
— Да пошел ты, Карлос, — говорит Алекс. — Ты ни хрена не знаешь об отношениях. Когда они вообще у тебя были?
— Они у меня сейчас есть.
— Они не настоящие. Даже Киара это признает.
— Да, но это все же лучше того, что есть у тебя — ничего. — Я подхожу к синей Монте Карло, — и чтоб ты знал, я хочу одолжить твою тачку на сегодня. Не для себя, для Киары. Я знаю, ты считаешь ее клевой, и будет стремно брать ее машину, чтобы отвезти ее на официальное свидание.
— Я собирался приехать к Уэсфордам перед танцами, они пригласили меня.
— Не переживай, ты ничего не пропустишь, — говорю я.
— Ладно. Но привези ее обратно после вечеринки, завтра я собирался поработать над ней. — Когда я кидаю свой костюм и букет на заднее сидение, Алекс добавляет: — Я думал, что ты ненавидел нас с Бриттани вместе.
— Мне просто нравится тебя подкалывать, Алекс. Для этого и существуют младшие братья, разве нет? — Пожимаю плечами я. — Она может и не chica Mexicana[80] , но она лучшее, что твоя задница может найти в своей жизни. Можешь уже скрепить это и жениться на девчонке.
— И что я ей предложу, незаконченное образование и винтажную тачку?
— Если это все, что у тебя есть, я уверен, она согласится. Черт, это гораздо больше того, что есть у меня, и точно больше того, что было у наших родителей, когда они поженились. Хуже того, потому что мама была беременна твоей страшной мордой.
— Кстати о страшной морде, ты давно в зеркало смотрелся?
— Ха-ха, очень смешно, Алекс. Даже с разбитой губой и синяком под глазом, я выгляжу намного лучше тебя.
— Ага, ну-ну. Подожди-ка, — говорит Алекс. — Ты мне так и не рассказал о Девлине.
— О, да. — Я завожу машину. — Я расскажу тебе завтра. Может быть.
Когда я приезжаю к Уэстфордам, я нахожу Брендона, сидящим на моей кровати, со скрещенными на груди руками. Мелкий со всей силы пытается состроить угрожающую физиономию, которая, возможно, и испугает кого-нибудь лет так через десять.
— Что такое, cachorro?
— Я зол на тебя.
Блин, на меня наезжают сегодня со всех сторон.
— Возьми билетик и встань в очередь, парень.
Он фыркает, как машина со сломанным выхлопом.
— Ты сказал, что мы партнеры. Что если я что-нибудь сделаю, ты меня не заложишь. И что, если ты что-то сделаешь, я тебя не выдам.
— Ну и?
— Ты меня заложил. Теперь папа не разрешает мне играть в компьютер без присмотра, как будто я маленький. Это все твоя вина.
— Извини. Жизнь бывает несправедливой.
— Почему?
Если бы жизнь была справедливой, мой отец не умер бы, когда мне было четыре. Если бы жизнь была справедливой, мне не пришлось бы волноваться по поводу Девлина. Если бы жизнь была справедливой, у меня бы был реальный шанс с Киарой. Но жизнь, по большей части, полная фигня.
— Я не знаю. Но если ты это выяснишь, cachorro, дай мне знать.
Я жду, что он вспылит, но он просто спрыгивает с моей кровати и направляется к двери.
— Я все еще зол на тебя.
— Переживешь. А теперь поторапливайся, мне надо принять душ и переодеться, я и так уже опаздываю.
— Я переживу это быстрее и оставлю тебя одного, если ты принесешь мне конфет из верхнего шкафчика над холодильником. Это секретное место моей мамы. — Он заставляет меня нагнуться, чтобы он мог сказать мне секрет. — Там она хранит все вредные для здоровья сласти, — шепчет он. — Знаешь, которые самые вкусные, — чем больше он говорит, тем счастливее он выглядит.
Черт, у меня менее часа на сборы, но я не могу его разочаровать.
— Хорошо, Гонщик, ты готов отправиться на секретное задание по поиску сокровища?
Брендон потирает руки, счастливый от того, что ему удалось так легко мной манипулировать.
У мелкого точно дар в том, как уметь убеждать.
— Следуй за мной, — я высовываю голову за дверь, и жестом руки, приглашаю его следовать за мной. Я сдерживаю смех, когда он на цыпочках крадется позади меня. Иногда он ведет себя как шестилетний, а иногда бывает поумнее некоторых взрослых.
Мы молча спускаемся по лестнице. Но перед тем как мы успеваем достигнуть кухни, кто-то выходит из кабинета Уэстфорда. Это Киара, в длинном черном платье, которое обтягивает каждую изумительную линию ее фигуры от груди до лодыжек. Ее волосы, не просто распущены, но и аккуратно закручены на концах. Одна из ее длинных, красивых ног выглядывает из умопомрачительно-сексуального выреза сбоку.
Я прикован к месту.
У меня нет слов.
Я пробегаюсь по ней взглядом, наслаждаясь тем, что вижу. Я знаю, что буду помнить этот момент до конца моих дней. Мое сердце переворачивается в груди, когда я замечаю ее туфли с открытым носом и каблуком выше, чем я когда-либо представлял на ней. Я боюсь моргнуть, опасаясь, что она окажется просто видением моего больного воображения, и исчезнет.
— Нннну, чччто тты думаешь?
— Шшш, — шипит громко Брендон, и закрывает рот пальцем. — Мы на секретном задании, — шепчет он, не замечая того, что его сестра преобразилась в богиню.
— Не говори маме и папе.
— Не скажу, — шепчет она. — В чем заключается ваша миссия?
— Поиск конфет. Вредных для здоровья. Пошли!
Я смотрю на Киару, мечтая о том, чтобы мы были сейчас одни. До боли желая того, чтобы мы были сейчас одни.
