Хотя… что тут лекарство? Проще не чувствовать уж ничего. Вообще. Быть подобно роботу — холодному, не знающему, что такое улыбаться или плакать, любить или ненавидеть, жить или умирать. Лучше уж быть тупой железякой, чем человеком. В этом есть свои плюсы и, естественно, минусы. Но жирный плюс в том, что быть им — в первую очередь означает не знать, что представляет собой боль. Пусть она физическая или душевная.
А я устала чувствовать боль…
Чувствовать ее — значит быть живой.
Выходит, мне надоело быть живой.
Сжав руки в кулаки, я закричала. Не наяву, конечно. Мысленно.
Я ненавижу то, что не смогла признаться Кенаю в кое-чем.
Я ненавижу то, что не попросила его остаться.
Я ненавижу то, что так легко его отпустила.
Я ненавижу те слова, сказанные ему.
Я ненавижу этот долбанный дождь.
Я ненавижу эту непредсказуемую судьбу.
А больше всего, я ненавижу себя.
* * *
POV
Кенай
Я пытался сдерживать слезы, сжимая плотно челюсти и руль. Все стало намного «прекраснее», когда полил дождь, и его капли начали растекаться по лобовому стеклу, перекрывая обзор на дорогу. Выругавшись, я включил дворники, затем, крикнув, сильно стукнул кулаком по приборной панели.
Идиот. А причем тут машина?
Дело во мне.
Только во мне.
Это себя я должен ударить. Захотел поступить в престижный университет, чтобы в будущем иметь приличную должность и неплохо зарабатывать. Подумать о себе, я подумал, а как же друзья будут без меня? Что вообще станет с «Сириусом», с ребятами, с Селией?
В какой-то степени я тоже эгоист, как и мой папаша.
Нужно было раньше думать обо всем и всех.
Сейчас уже поздно.
Сглотнув, я набрал номер Луи и поднес телефон к уху, разглядывая сверкающий от воды асфальт.
— Решил вернуться, чувак? — раздался радостный голос Гарнера на конце провода.
Я слегка улыбнулся, вспоминая сцену, где прощался с парнями, обмениваясь с ними рукопожатиями, краткими объятиями, и обещая приехать очень скоро.
— Если бы, — грустно произнес я. — Ты занят?
— Неа. А что?
— Нужно потом забрать мою тачку со стоянки. У тебя же есть дубликат ключей?
— Да, — ответил друг. — Без проблем. Заберу.
— Хорошо. — Я немного помолчал, чувствуя, как начинаю сильно жалеть, что уезжаю. — Спасибо.
Луи засмеялся.
— Всегда к твоим услугам. Ты позвони, когда приедешь. Расскажешь хоть, какие в Сиэтле девчонки обитают.
Я ухмыльнулся.
Черт, поганое ощущение, когда понимаешь, что, возможно, делаешь что-то неправильное. Во-первых, я уже скучаю по ребятам, во-вторых, думаю, будто то, к чему держу цель — вовсе и не мое будущее, не моя мечта, а чья-то другая. Наконец, в-третьих, я не успел сказать Селии кое-что очень важное…
— Несомненно, брат, — кинул я. — До скорого.
— Удачи, кренделек, — и Луи повесил трубку.
В салоне снова воцарилась тишина. Были лишь слышны звуки дождя и скользящих шин. В такой обстановке я опять погрузился в свои мысли, с неохотой или скорее с сомнением давя на педаль газа и испытывая неутолимое желание вдарить по тормозам.
А хочу ли я этого? Выучиться там и стать человеком, в конце-то концов?
Что я забыл в Вашингтонском университете? Подумаешь, туда берут только «особенных личностей», он престижный, в него много кто мечтает поступить. И что? Разве, мне это нужно? Вся эта роскошь, дорога в прекрасное будущее?
Нет.
Я резко остановил машину, отчего ее чуть ли было не занесло, и по инерции подался вперед.
Мне нужны мои дибильные веселые друзья, мне нужен «Сириус», мне нужна Селия.
Она так не хотела меня отпускать, а я, чертов идиот, уехал, делая вид, словно не вижу ее настоящих эмоций. Я знаю, что она хотела сказать, но не сказала. Просто решила промолчать, дабы не повлиять своими словами на мое решение уехать.
Господи, какой же я придурок!
Рванул на этой развалюхе к затуманившей мой рассудок мечте, оставил ее там, одну, со слезами на глазах, не признавшись кое в чем. Кое в чем важном. Том, что она должна знать…
Послав куда подальше Сиэтл и его знаменитый университет, я развернул машину.
* * *
POV
Селия
Я сидела на улице несколько минут, явно не наслаждаясь дождем, а пытаясь, наверное, таким образом ухудшить свое и до того слабое здоровье. Глаза, с которых лились то ли капли, то ли дождь (уже запуталась) были залиты свинцом, конечности онемели и дрожали.
«Я не чувствую. Я не чувствую. Я всего лишь тупой робот. Мне ни холодно, мне ни больно», — твердила я тихо, прекрасно понимая, что это не так.
Неожиданный шум хлопнувшей дверцы и чьи-то быстрые шаги принудили меня распахнуть веки. Не успев понять, что происходит, я застыла, когда Кенай поднял меня с земли и, положив горячие ладони на мои щеки, прильнул ко рту. Тепло от него распространилось по всему телу, и, врубившись, наконец, в происходящее, я обвела шею парня пальцами и перестала вести себя как тряпичная кукла.
О Боже…
О Боже…
О Боже…
Кенай, чуть нагнувшись, обхватил меня обручем рук чуть ниже пятой точки и, подняв, тем самым выровняв нас в росте, со страстью и одновременно нежностью продолжил скользить губами по моим. Я запустила одну кисть в его каштановые мокрые волосы, другую установила по изгибу скулы, ощущая, как с каждой секундой наши сердца увеличивают ритм и начинают соперничать друг с другом по скорости.
— Боюсь, мы больше не можем быть просто друзьями, — нехотя разорвав поцелуй и посмотрев в мои глаза, заявил Кенай. Прежде, чем я успела обомлеть и отойти от недавнего, он продолжил, но уже тише, уткнувшись лбом в мой. — Потому что я люблю тебя, Селия Фрай. Люблю каждой частичкой себя. Ты изменила мой мир, меня. И изменила к лучшему. Ты словно часть меня. Лучшая часть, — прошелестел парень. — Я боялся признаться тебе в своих недавно открытых чувствах, боялся признаться самому себе, что люблю тебя не так, как друга.
— Мы были глупцами, — засмеялась я, не веря тому, что сейчас произошло и что ОН здесь. — Я влюбилась в тебя тоже.
Кенай вновь припаял к моим губам, когда поставил ногами на землю и бережно взял мое лицо. Я, плюя на дождь, свою мокрую до ниточки одежду и кого-нибудь, кто наблюдает за этой сценой, переместила руку с волос на тыльную сторону его шеи и привстала на носочки, ощущая, как все вокруг теряет смысл и становится не важным, кроме нас двоих.
Все же, быть живым — это круто.
И я, наверное, сильно ошибалась, думая, что какой-то металл, пару болтиков и масло могут заменить настоящее сердце, то, из чего мы сделаны и чувства, которые являются главным нашим отличием от роботов.
