сделал пару шагов.
– Какое сегодня число?
– Пятнадцатое.
– Конец цикла. – Вырвалось из пересохшего рта.
– Конец чего? – Переспросила меня женщина, не расслышав.
– Не важно, – облокотился я на стол. – У меня совсем нету сил. Неимоверная слабость.
– Ты ничего не ел два дня, не удивительно. Аня, – позвала Анастасия Петровна. – Аня.
Служанка выглянула из-за двери, по ту сторону помещения доносился шум и гам, настоящая суматоха, топот, множество незнакомых голосов и даже пение.
– Ань быстрее принеси Кириллу перекусить. Там бутербродов или чего-то такого.
– И попить. – Спокойно сказал я.
– И попить захвати. Давай шевелись. – Рявкнула женщина на служанку.
Анна вернулась быстро, с подносом бутербродов из ветчины и сыра на нарезном батоне и кувшином апельсинового сока. Я шустро расправился с холодной закуской, ополовинив при этом тару с напитком. Только закончилась сухомятная трапеза, как в обеденной показался Илья Петрович в сопровождении двух товарищей по секте.
– Пошли. – Не церемонясь, приказным тоном сказал глава клана.
– Где Олеся?
Илья Петрович махнул головой и по негласному приказу товарищи по секте направились ко мне.
– Я сам в состоянии идти.
Но меня снова проигнорировали. Вместо этого взяли под руки и повели к выходу из обеденной. Перед самой дверью отпустили и вытолкнули наружу в гущу шумного дома. По обе стороны коридора, по всему второму этажу стояла здоровенная толпа людей, кишкой протянувшаяся от обеденной до Олесеной спальни. Люди не выглядели зомбировано, или фанатично. С виду самые обычные граждане, которых можно встретить в любом общественном месте. Они разговаривали и общались друг с другом. Между ними крутились дети разных возрастов, другие энергично бегали по коридору. Один из таких врезался в меня, едва не сбив с ног, но в итоге сам грузно шлёпнулся на паркет. И в это самое мгновение толпу словно подменили. Люди внезапно замолчали, синхронно, вместе, не сговариваясь сначала посмотрели на упавшего на пол ребёнка, а затем обратили всё внимание на мою персону. Точно так же, как несколько дней назад в квартире бабы Клавы меня впервые встретила Олесена семья. Только без пресловутой, гнетущей маски лица. Толпа начинала расплываться в блаженстве и приторных улыбках, на грани искреннего восторга и рвущейся эйфории. Меня встречали, как кумира детства и юности, звезду первой величины, а не как безымянного ноунейма – коим по факту я для них и являлся.
– Топай. – Раздалось позади.
Я промедлил, но после увесистого тычка в спину, побрёл по коридору вперёд. Толпа по бокам активизировалась ещё сильнее, стоило лишь пройти мимо очередного сектанта. Меня внимательно рассматривали, каждый кому не лень не упускал возможности дотронутся до руки или волос. Одна дама подняла маленького ребёнка повыше, что бы тот мог слюнявыми пальцами прикоснутся к моей щеке. Наш кортеж в лице меня, двух сектантов охранников, Ильи Петровича и мамы Олеси тормознул на развилке. Слева, облепленная любопытными глазами, находилась Олесена комната, справа коридор продолжался и вёл к лестнице на первый этаж. Именно оттуда, расталкивая толпу, нам на встречу вышел Юрий Николаевич. Он боролся с марафонской одышкой, хотя на деле прошёл не больше пятисот метров.
– Илюх, – запыхался мужчина. – Там на улице менты на нескольких машинах приехали, тебя требуют.
Илья Петрович насупил ноздри, озабоченно глянул на сестру.
– Насть, заходи в комнату, а мы позже подтянемся.
Затем он дал инструкции двум лобастым, коренастым сектантам.
– Его, – тыкнул пальцем мне в грудан. – К окнам не подпускать, мало ли какой фортель выкинет. Дверь можете не блокировать, тут ему рыпаться не куда. А лучше усадите на стул и пусть сидит. Как я вернусь мы начнём. – Последнее он адресовал своей сестре.
Дверь в спальню отварилась. У кровати на которой в бессознательном состоянии лежала Олеся, согнувшись сидела Нина Семёновна с белым носовым платочком в дряблых руках. В мерцании прикроватного светильника мирно лежала Олеся, обложенная подушками. Она была точно кукла на витрине магазина с игрушками. Но хорошо заметная экскурсия грудной клетки и непроизвольное, быстрое дрожание век, словно она видит кошмарный сон, говорило – передо мной находится не муляж, но настоящий, спящий Ангел.
– Олесь очнись, это я. – Бросился я к Ангелу.
Меня остановили, а с учётом небольших габаритов и довольно хилого набора физических характеристик по сравнению с сектантами-охранниками сделать это получилось довольно просто. В ход дела вмешалась Анастасия Петровна:
– Не трогайте его, пусть подойдет, он ей не навредит.
Но её просьба осталась без должного внимания, меня отшвырнули в другую сторону.
– Сядь. – Грубым басом, в приказном тоне указал мордастый сектант.
Сразу видно чьё слово имеет реальный вес. Они с легкостью пропустили мимо ушей слова Анастасии Петровны, зато приказ Ильи Петровича выполнили в точности, по инструкции и безоговорочно. На лицах Нины Семёновны и её дочери отобразилось явное беспокойство и тревога, они растерянно отвернулись по разным сторонам, пытаясь потушить разгорающееся чувство совести. Я сел на стул в дальнем углу комнаты. Впервые с момента моего прибытия сюда, ко мне начал подкрадываться панический страх, вызванный не мёртвым проклятием Олесеной семьи, а живыми обитателями теремка двадцать первого века.
Уставшая физиономия Ильи Петровича показалась в дверях.
– Илюш, всё нормально? – Поинтересовалась у него мама.
Глава семьи пересёк комнату, подвинул сектанта-охранника и встал у окна.
– Конечно, разве может быть иначе? – Риторически ответил старушке сын.
– Где Юра? – Осторожно поинтересовалась сестра.
– Сейчас подтянется.
Илья Петрович достал из кармана сигареты, ударил закрытой стороной пачки об подоконник, так что одна из сигарет наполовину вылезла из упаковки. Вынул сижку, похлопал ладонью по карманам, нащупал зажигалку, тройку раз неудачно чиркнул, на четвёртый подкурил. Глубоко затянулся, но тут же убрал сигарету, переломил пополам двумя пальцами и швырнул на подоконник. Подоспел последний персонаж. В комнату переводя дыхание, зашёл Юрий Николаевич.
– Не успел. – разочарованно посмотрел глава семьи на сломанную сигарету. – Ладно, начинаем.
– Что начинаем? – Задал я вопрос в пустоту, и заелозив на стуле снова спросил. – Что начинаем?
Олесена семья, не обращая на меня внимания, выстроилась вдоль кровати, они опустили головы с минуту недвижимо постояли и запели. Первым затянул глава семьи, за ним поочередно включились все остальные. И снова здорова. Та же мелодия из недавнего сна, она же звучала во дворе из уст сектантов два дня назад. Я вскочил со стула.
– Илья Петрович, какого чёрта здесь происходит?
– Заткнись, – обернулся глава семьи, указывая на меня пальцем. – Я не люблю повторять по несколько раз, лучше не доводи до греха. – Властно подчеркнул мужик.
От Ильи Петровича исходила бешеная, подавляющая энергетика. Мне хотелось отвести от него взгляд и молча сесть. Но ответ меня не устроил, а потому я решил задать другой вопрос, только теперь на его языке:
– Что Каину нужно от Олеси?
Пение резко прекратилось, в новоиспеченной тишине, позади Ильи Петровича прозвучало:
– Тело.
Все обернулись на дрожащий голос Нины Семеновны:
– Каину нужно тело, как когда-то от моей старшей сестры.
– Мам!
– Илюш, я думаю он имеет право знать.
– Тогда я
