сжимаю кулаки, мою челюсть, мое все тело. — Никогда. — Я рычу это слово.
Угроза.
Нет.
Обещание.
Анджела делает шаг вперед, вставая между нами с нервной улыбкой.
— Почему бы нам не перенести этот разговор в офис? — Она кладет одну руку на мою руку, а другую на его. — Там, где все более приватно.
Взгляд Джордана начинается с ее лица и ласкает ее тело, прежде чем случайная улыбка говорит, что это совершенно разумно.
Вот и все.
Это, блядь, все. Весь гнев, который я хоронил, повторял мантры и позволял пожирать себя, вырывается из моего живота в мои кулаки. Мне нужно ударить парня.
Он заслуживает того, чтобы его ударили.
Он должен был быть моим лучшим гребаным другом, а теперь он просто злобный мудак, и если он посмотрит на Анджелу, как на кусок мяса, еще раз…
— Я не могу быть здесь. — Я меряю шагами вестибюль, глядя на парочку, после того, как они перестали притворяться, что не подслушивают. Я возвращаюсь к Анжеле и сердито тычу пальцем в грудь Джордана. — Не с ним. Не без того, чтобы не устроить сцену.
— Гарретт. — Он произносит мое имя, как будто ему жаль меня. — Тебе не кажется, что нам пора оставить это в прошлом?
Его взгляд устремляется на Анджелу, и я смотрю ему в лицо. Нос к носу, блядь. Его дыхание прерывается. Его глаза расширяются. Он получит это заслуженно, и он это знает.
Он это знает.
— Гарретт! — Анджела кладет руку мне на плечо, и я стряхиваю ее.
Она ахает. Делает шаг назад.
Я сжимаю зубы и качаю головой.
— Я должен идти… Я не могу…
Ее каблуки щелкают за мной, когда я направляюсь к выходу. Я выхожу на улицу. Влажность бьет мне в лицо. В небо черное и кипящее. Я останавливаюсь, рыча, когда Анжела догоняет меня.
— Гарретт. Поговори со мной. Пожалуйста. Что происходит?
Я не могу. Я в нескольких секундах от того, чтобы сойти с ума, и она не может видеть меня таким. Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас. Десять минут назад. Две недели назад.
— У меня нет машины, — рычу я. — И я ношу эти дурацкие плавки и шлепанцы.
Ее глаза встречаются с моими, и я готовлюсь к шквалу вопросов, на которые не хочу отвечать. Вместо этого она кивает.
— Возьми какую-нибудь одежду. Я отвезу тебя к себе домой.
Гарретт
Я никогда в жизни не чувствовал себя более нелепо. Быть в такой ярости, когда ярость скручивает меня изнутри… в то время, как шлепанцы бьют по ногам, а слишком маленькие резиновые плавки-утята закрывают мое барахло. Мои кулаки — молотки, отчаянно нуждающиеся в гвозде, во всем, на что можно направить свою ярость, но нельзя. Не здесь. Не сейчас.
Мне нужно уйти.
Двигаться.
Быть где угодно, только не здесь.
Мой гнев на сто процентов пропорционален ситуации, и если Джордан хотя бы станет рядом со мной, я больше не смогу сдерживаться.
Я разрушу то, как Анджела видит меня.
Раньше я думал, что у Джордана есть хоть капля человеческой порядочности, скрывающейся под всей этой жадностью, но теперь я знаю правду. Он злодей. Мудак. Он — все, что не нужно миру.
Кто так себя ведет? После всего, через что мы прошли, и всего, что он сделал, у него есть смелость смотреть мне в глаза, как мужчина мужчине, и вести себя так, как будто я не прав.
Я открываю дверь в свою комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как на моем телефоне загорается уведомление. Я кидаю его на прикроватный столик. Пять сообщений и два пропущенных звонка, все от Брэнсона. Я смотрю на них и заливаюсь смехом.
Последнее сообщение? Брэнсон говорит мне, что он был прав, отправив Джордана в Кейз, видя, как я провел свой день, сидя у бассейна, вместо того, чтобы отвечать на звонки и работать над сделкой. Джордан сообщает ему ежеминутные новости? Ублюдок отговорил нашего босса доверять мне и проскользнул сюда. Но почему? Разве он недостаточно заморочил мне голову?
Я бросаю телефон на кровать. Прохожу в ванную и обратно к двери. Что теперь? Что за чертовщина сейчас?
Гремит гром. Теперь ближе. Шторм будет здесь с минуты на минуту.
— Я должен был ударить парня. Я должен был ударить его много лет назад, и я должен был ударить его сегодня снова.
Я снимаю с себя плавки и натягиваю какую-нибудь одежду — что-нибудь более подходящее для похода на войну, затем хватаю телефон, открываю номер Брэнсона и нажимаю кнопку вызова.
— Какого черта? — Я сжимаюсь, когда он отвечает.
— Я мог бы спросить тебя о том же.
— Нет. Ты не можешь. Ты дал мне сорок восемь часов. Прошло двадцать четыре. У меня встреча через два часа, с семьей, и подписи будут на кону.
— Джордан пойдет на эту встречу.
Я останавливаюсь перед зеркалом в полный рост и пристально смотрю на свое отражение.
— Черта с два он это сделает.
— Тебе не мешало бы помнить, с кем ты разговариваешь.
— Брэнсон. Ты должен выслушать…
— Нет, ты послушай, Гаррет. Я только и делал, что помогал тебе с тех пор, как умерла твоя девушка. Ты хотел уехать из города? Работать удаленно? Мне это не понравилось. Я бы не сделал этого ни для кого другого. Но я сделал это ради тебя. Твой послужной список достаточно силен, чтобы я подумал, эй. Этот парень переживает трудные времена, и он великолепен в том, что он делает, поэтому я склонюсь перед ним. Но прошло уже много лет, а ты все еще живешь в каком-то дерьмовом маленьком городке. Редко бываешь в офисе…
— Нахождение в офисе не делает меня более эффективным.
— Эта сделка закрыта?
— Да. — Я сжимаю переносицу.
— У меня нет подписанной копии контракта. — Брэнсон говорит так, словно отчитывает ребенка.
— Все равно, что закрыта. Я только что, блядь, сказал тебе, что мы встречаемся сегодня вечером, чтобы завершить.
— Ты имеешь в виду сегодняшнюю встречу Джордана, чтобы завершить.
— Нет. Ни за что. Я довел дело до этого, и я буду тем, кто отправит его домой.
Брэнсон издевается.
— Эта сделка должна была завершиться за пару дней. Максимум. Ты посчитай, как долго ты там, и все, что ты можешь сказать, это то, что ты встречаешься сегодня вечером. Я был настолько терпелив с тобой, насколько хотел быть. С тобой покончено, Купер. Вступает в силу немедленно. Все, что связано с Vision Enterprise и отелем «Хаттон», принадлежит Джордану.
Я
