повторюсь. Я хочу работать в «Немезисе», но с одним условием. Никаких намеков больше, пожалуйста. Безумно вас прошу.
— Согласен, — после короткой задумчивой паузы кивнул Воронцов. — Никаких намеков. Но у меня тоже условие.
— И какое? — прикусила губу я, заинтересовавшись.
Взгляд Воронцова тут же на мгновение опустился с моих глаз на губы. А сам обладатель сих хитрых серых зенок выглядел совершенно равнодушным. Хм… пожалуй, надо следить за своими словами. Я просила без «намеков», но не без «действий». Учитывая, что юристы скрупулезно относятся к словам… То провоцировать самой мне не стоит. Определенно.
— Простое. Играем в бильярд несколько дней в неделю. Одному скучно, а Евгений Васильевич терпеть не может эту игру. Звать кого — то еще… не могу себе позволить, — как ни в чем не бывало, продолжил Воронцов.
Хм. Вот, о чем я говорила. Впрочем, бильярд — меньшее зло, которое можно выбрать.
— С Державиным я поговорю сама, — вдруг произнесла я.
Шеф прищурился.
— Видимо он все-таки очаровал вас, — он вдруг обернулся назад, к столу, где в хрупкой хрустальной вазе стояла синяя роза. — Его подарок?
— Да, — быстро ответила я.
— Я отступлю от своего правила и дам вам возможность разобраться самой. Но будьте готовы, Кира, что в любой момент я вмешаюсь. Поэтому настойчиво рекомендую сразу же сжечь все мосты.
В душе заворочалось недовольство. Снова начались условия, от которых я бежала, как от огня. Не сказать, что я жаждала общения с Державиным, но в последний раз он вел себя изумительно и дал несколько полезных советов. И, в том числе, оказался прав насчет Елены. Наверное, она хотела, как лучше. Но благими намерениями дорога в Ад вымощена, и потому нам предстоит серьезный разговор.
А с Максимом мне было интересно. Да и научить его правильному общению с лошадью я обещала. Слова нужно держать.
Воронцов отошел от подоконника.
— Спокойной ночи, Кира. Завтра к восьми, не забудьте.
Соскочила на пол и пошла провожать Воронцова. Уже когда он вышел за порог, черт дернул за язык сказать:
— Кирилл Романович, а молоко мне положено?
— За что? — тут же отозвался начальник.
— За вредность, — улыбнулась я.
Воронцов лишь хмыкнул и гордо ушел. М-да, все равно остается верен своим принципам. Закрыв двери, обессилено опустилась на диван, сжимая в руках телефон. А теперь вопрос: как мне объясняться с Державиным? Зуб даю, он не отступится, а вмешательства Воронцова я не хотела.
Державин был зол. Нет, не так. Он был очень — очень зол. И выражался огонь в его душе в спокойном, нарочито ледяном тоне, за которым скрывалась ярость.
— Кира, ты понимаешь, что я не согласен?
— Максим, пожалуйста, пойми меня, — лежа под одеялом с головой, пыталась расставить все точки в наших отношениях. — Я безумно тебе благодарна, но…
— Но Воронцов гаркнул: «К ноге!», и ты послушалась, — припечатал Державин. — У тебя не хватит силы, чтобы противостоять ему. Потому я разберусь с ним сам. Единственное, о чем я тебя прошу, не начинай снова меня игнорировать.
— Следи за тем, что говоришь, — холодно отозвалась я. — Я не одна из твоих подстилок и не собираюсь терпеть оскорбления.
— Кирочка, солнышко, нет у меня никого с того момента, как мы познакомились! Когда ты уже это поймешь? — продолжал уверять Максим. — А еще ты не представляешь, как сильно я хочу встретиться с Воронцовым. Задушевный разговор получится.
А я всего-то попросила Державина пока что держаться от меня подальше, объяснив это тем, что не хочу потерять работу. Ну и сказала, что Воронцов в курсе нашего общения.
— Задушевный, — согласилась я. — Вы — то разберетесь, а крайней останусь я. Не хочу быть меж двух асфальтовых катков.
— Не останешься. В общем так. В субботу встретимся в «Легионе» и поговорим. А сейчас спи. Сладких снов.
Максим меня не слышал. Но я вздохнула с облегчением, когда он сбросил вызов. Прежде, чем уснуть, написала Лене.
«Спасибо». Коротко и емко. Пускай подумает, это сарказм или я правда ее благодарю.
Утро наступило быстро. Хоть и спала, как убитая, но будильники заставили вынырнуть из крепкого сна, нехотя, лениво позевывая и потягиваясь. На работу не спешила, мрачно представляя, каким сегодня предстанет начальник.
Но действительность оказалась несколько неожиданнее.
Хищный паркетник Воронцова уже замер на стоянке, и я, повинуясь какому — то порыву, поставила свою ласточку на соседнее место. Смотрелись автомобили будто инь — ян. Женское и мужское начало. Белое и черное. По привычке сначала поднялась на тридцатый, но вовремя спохватилась и нажала другую кнопку.
В новой, еще не привычной мне приемной на столе поджидала упаковка молока в тетрапаке. Удивленно подняв брови, взяла подарок и зашла к Воронцову.
— Доброе утро. Не подскажете, что это? — обратилась к улыбающемуся мне начальнику.
— Доброе, Кира. Молоко. Разве не видите?
— А… — продолжила я, но оказалась прервана.
— За вредность, как вчера и просили, — хитрая смешинка в глазах Воронцова меня смущала.
Как будто бы после вчерашнего он, наконец, решился вести себя естественно, без масок. Мне это льстило… но стоило вспомнить о проверках, как становилось не по себе. Не хотелось бы пережить подобное снова.
— Зачем?
— Я же говорил вам, что создаю комфортные условия для работы сотрудников, удостоенных моего доверия.
— М-м — м, — протянула многозначительно. — Можно вопрос?
— Конечно, — кивнул мужчина.
— В моих профессиональных обязанностях что-то изменилось?
— Не особо, — пожал он плечами. — Только теперь вы ездите со мной на важные встречи и в командировки, обязаны всегда быть на связи и задерживаться, если потребуется.
И я не знала, плакать или радоваться свалившемуся на меня доверию Воронцова. Раз он перевел меня в круг «избранных», то и спрашивать теперь будет жестче.
— Кофе? — моргнула я, свыкаясь с этими мыслями.
— Не откажусь.
День прошел словно в дымке. Я жужжала пчелкой, выполняя многочисленные мелкие поручения Воронцова. В обед заходила Лена. Очень долго извинялась, ссылаясь на беспокойство за меня. Выслушала ее снисходительно, понимая, что подруга очень волновалась и решила помочь мне по — своему. Злиться, конечно, я не злилась, но серьезный разговор все-таки состоялся. Предупредила девушку, чтобы она держала язык за зубами или хотя бы советовалась со мной. Лена активно закивала и со всем согласилась. И все-таки болтливость Леденниковой был заложена природой, а от себя убежать практически невозможно.
Не получилось изменить себе и Свете. Ближе к вечеру она набрала мне и заявила, что на только что прошедшей мандатной комиссии записала мою персону с Мишкой не только на метр, но и на метр десять.
