— Так и знала, — снова улыбается, слегка прикрывая веки.
Чувствую, как она тяжелеет в моих руках из-за полуобморочного состояния. Она не закроет глаза. Не допущу. Встаю с ней на руках и направляюсь в сторону въезда, чтобы стать ближе к скорой помощи хотя бы на несколько метров. Мне дорога каждая секунда. Лили слабо обхватывает мою шею и продолжает улыбаться, не сводя с меня своего затуманенного взгляда.
Вокруг бегают люди в форме, разгребая последствия перестрелки. Вдоль чёрных машин с поднятыми руками стоят уроды, приехавшие на сделку. По снаряжению узнаю бойцов SWAT, на фоне которых выделяется одинокий силуэт Майкла, не решающегося подойти к своей крестнице. Нас свела вместе служба в Ираке. Я его спас, и в благодарность он предложил мне высокую должность в ФБР с большими перспективами. Кто же знал, что так всё обернётся…
Прохожу мимо Брайана, в глазах которого отражается сочувствие, и отрицательно мотаю головой.
Нет, он ошибается. Он даже не подозревает, насколько она сильная. Зато я знаю. Лили мне ещё не весь мозг вынесла, чтобы так просто сдаться.
[1] SWAT — подразделения в американских правоохранительных органах, которые используют лёгкое вооружение армейского типа и специальные тактики в операциях с высоким риском, в которых требуются способности и навыки, выходящие за рамки возможностей обычных полицейских.
Глава 35 До конца
Лили
— Поверить не могу, что у этой гадины ещё и любовник был! Мир сошёл с ума. — Джилл щёлкает кнопкой пульта, и экран телевизора гаснет.
«Теперь Майами может выдохнуть. Особо опасный преступник Демон пойман», — с гордостью известила журналистка, подытоживая слова нового начальника Департамента полиции.
По новостям только что сказали, что у Кэтрин была связь с водителем авторефрижератора. Разумеется, он не был в курсе, для чего этой женщине на самом деле требовался его рабочий автомобиль. Лопух какой-то, ей Богу. Да и полиция подкачала… Я читала то заключение с места обнаружения трупа возле «E11even». Доставка охлаждённой продукции была в тот же день, поэтому следы шин не стали для следствия основополагающей уликой. Авторефрижератор проезжал через то место не раз, осматривался в том числе, да и у водителя было алиби: он всю ночь пьянствовал в одном баре. А сам он умолчал о том факте, что иногда одалживал машину своей «любимой».
Как она в своём психически ненормальном состоянии умудрялась не наследить? Хотя глупый вопрос, если учесть, за кем она была замужем. Наверняка изучила литературу по уголовному праву вдоль и поперёк, а ещё знала расположение камер, ухитряясь осуществлять свои тёмные делишки в слепых зонах.
Подумать только, почти два года они охотились за маньячкой, которая спокойно работала преподавателем, общалась с людьми, никак не выказывая свою истинную сущность сумасшедшей. Конечно, рано или поздно на ком-то этот круг в любом случае должен был замкнуться, но хорошо, что не на мне. У меня большие планы.
Вздыхаю и тут же морщусь от тупой боли в животе. Ранение ещё даёт о себе знать. Как сказал хирург, селезёнка — не тот орган, о котором стоит переживать, и со своей ролью в моём организме она справилась на ура, приняв пулю на себя. Правда, у меня была большая кровопотеря, но Брайан уверил, что у такой кровопийцы, как я, этой красной жидкости так много, что я не могла умереть ни при каком раскладе. Если Макс приставил ко мне своего брата в роли «семейного психолога», то он не ошибся в кандидатуре.
Да-да, после того, как Макса вызвали в Управление, Брайан стал частенько наведываться в больницу, а его первым приветствием было: «Опасная женщина, ты щупальца все убрала? Можно входить?». У нас с ним особая дружба и общий секрет, как вы поняли.
— Ну ладно, я побежала на работу. Я принесла тебе такой роман, закачаешься! Не скучай, — Джилл чмокает меня в щёку и устремляется к выходу.
Вот только в дверях она застывает, потому что сталкивается нос к носу с Брайаном. Наблюдаю, как у неё отвисает челюсть. Парень сегодня выглядит сердцеубийственно, конечно. Но его брат для меня всё равно лучший из лучших.
Как он там в Лос-Анджелесе без меня? Макса в срочном порядке вызвали на ковёр какие-то очень важные люди. Причём в тот же день. Но он, наплевав на приказы, уехал только после того, как моё состояние стабилизировалось. Безусловно, мне было приятно, но, надеюсь, из-за самоуправства ему там не придётся слишком туго. Ещё не хватало, чтобы он лишился работы, которой так дорожит.
— Привет, Джилл, — усмехается брюнет. — Готов поспорить, у меня для твоей подруги есть роман получше.
Не поняла. Он её знает?
Привстаю на койке, чтобы ничего не упустить.
— П-привет, — смущается подруга и поворачивается ко мне, показывая указательным пальцем на Брайана: — Откуда ты знаешь Брэндона?
— Брэндона? — Изгибаю бровь, бросая вопросительный взгляд на парня, который складывает ладони в молитвенном жесте и, пока Джилл не видит, интенсивно шевелит губами, что распознаётся мной как слово «Помоги». — Ах ты, гад! Ты зачем морочил ей голову? — И запускаю в него апельсином с тумбочки.
Дело в том, что Брэндон — это тот самый Летучий Голландец, который периодически возникал на горизонте нашей жизни. Теперь я понимаю, зачем. Осталось только посвятить в это свою подругу.
— Так, девушки, полегче! — Брайан поднимает руки, в одной из которых держит какие-то бумаги. — Джилл, извини, но я — не Брэндон, — переводит на неё свой наглый взгляд, в котором нет ни намёка на сожаление о содеянном.
Засранец.
— Лилипут, — обращается на этот раз ко мне, и за эту кличку в него прилетает ещё один апельсин. Он его ловко ловит и с улыбкой Донжуана протягивает насупившейся девушке напротив него, — у нас ничего не было, кроме нескольких поцелуев, честное слово! Объясни ей, пожалуйста, всё сама. У меня аллергия на женские вопли. Это тебе. Почитай на досуге. — Кладёт мне в ноги распечатанные листы и спешно ретируется, подарив Джилл напоследок свою «в-постель-укладывательную» улыбку.
— Это как понимать? — справедливо возмущается Джилл, когда дверь за брюнетом закрывается.
— Он — родной брат Макса. Помогал ему в деле моего от…ца, — с некоторых пор мне сложно произносить это слово без болезненной гримасы на лице несмотря на то, что за несколько недель я успела смириться со всем, что произошло. Зато теперь я могу спокойно говорить всю правду, как раньше, не боясь ляпнуть лишнего. — Джилл, не расстраивайся, пожалуйста, хорошо? Но с этим бабником тебе точно ничего не светит. Лучше плюнь, разотри и забудь, ладно? — Похлопываю по койке, призывая сесть рядом со мной, но подруга лишь грустно вздыхает и, пригладив свои длинные волосы, снова прощается и уходит.
Хорошо, что она быстроотходчивая. Но Брайан — точно не её формат. Или она — не формат Брайана. За те три недели, что тут отлёживаюсь, я успела с ним познакомиться. Если я считала Макса скрытным человеком, то его брат — это радиоактивный уран, захороненный под толстым слоем свинца. Откопаешь — рванёт так, что мало не покажется. Вся его внешняя дерзость, беспечность, а, местами, и пошлость — лишь мишура, которая беспроигрышно действует на местных медсестричек. Он даже не скрывал своих намерений, когда приглашал на днях одну из них оказать ему первую помощь. В процедурном кабинете. Наедине.
Брайан никогда не говорит о себе, не рассказывает о детстве или учёбе, предпочитая слушать меня или выдавать порции историй из юности старшего брата. О том, как он лет с тринадцати мечтал стать военным и упорно шёл к своей цели, тренируясь по несколько часов в день (в то время как его друзья тусовались на вечеринках, наращивая печень, Макс наращивал мышцы), а ещё о том, что в двадцать с небольшим ему пришлось стать не только братом, но и опекуном, взявшим на себя все родительские заботы.
От меня не укрылось, с какой гордостью обо всём этом говорил Брайан…
Представляю Макса подростком, и на лице автоматом появляется безмятежная улыбка. Как я по нему скучаю… По его голосу, по его прикосновениям, по его рукам, в которых мне так хорошо и безопасно. У меня уже пятки горят от желания сорваться к нему. Ну да ладно, немного ждать осталось.
