— Ну как знаешь. — Карине на самом деле не хотелось выходить на улицу.
Она только недавно вымыла голову, и волосы еще не совсем просохли.
Леля взяла с комода сумку, тщательно накрасила губы и ушла.
Едва за ней захлопнулась дверь, зазвонил телефон.
«Межгород», — поняла Карина. Звонок был длинный и заливистый, явно не московский.
Она заметалась по прихожей, выскочила на лестницу, но Леля уже успела спуститься вниз.
Карина вернулась в квартиру и схватила трубку:
— Да, слушаю!
— Леля? — Голос Олега был таким близким и отчетливым, будто он находился в соседней комнате.
— Нет, это не Леля. — Карина почувствовала, как к щекам мгновенно приливает жар.
— Карин, ты? Лелька где, далеко?
— Ее нет, она вышла погулять. Как ты?
— Нормально. А ты?
— Я тоже.
Олег секунду помолчал. Потом произнес обыденным, ровным тоном:
— Ты передай ей, что я звонил, у нас все в порядке, скоро вернемся домой.
— Хорошо, я передам. — Она старалась говорить точь-в-точь как он, так же отстраненно и сдержанно, а внутри у нее все надрывалось от нестерпимой, жгучей боли.
— Ладно. Я еще завтра позвоню. Ты за Лелькой следи, пожалуйста. Договорились?
— Да.
Ей показалось, он уже вешает трубку — в ухо ударила какая-то мертвая пустота. Она зажмурилась и отчаянно, сдавленно позвала:
— Олег!
— Что?
— Ничего. — Карина вытерла ладонью слезинку, выползшую на щеку. — Просто хотела узнать, ты еще тут?
— Да. Но мне пора. Мы поговорим обо всем, когда я вернусь в Москву. Обязательно. Ты слышишь?
— Хорошо.
— Ну все тогда. Пока.
— Пока. — Она медленно опустила вниз руку, в которой была зажата телефонная трубка.
Потом так же медленно нажала на рычаг. Послышались частые, беспокойные гудки.
Все. Ждать больше нельзя. Надо звонить Верке. Карина, не кладя трубку, набрала номер.
— Але, — сказал детский голос на том конце провода.
— Позови маму.
Через минуту подошла Верка.
— Это я, — проговорила Карина, — хочу навестить тебя. Как насчет завтра?
— Отлично, — весело произнесла Верка, — давай к обеду.
— Даже раньше. К двенадцати.
— О’кей. Ты не передумаешь?
— Ни за что.
Они простились.
Когда через полчаса вернулась Леля, Карина сосредоточенно чистила картошку на кухне.
— Привет, — Леля поставила на стол белую пластиковую бутылочку с цветной наклейкой. — Вот такой я хотела, — она помялась немного, потом спросила деланно безразличным тоном: — Никто не звонил?
— Звонил. Олег. Просил передать, что у него все в порядке. — Карина упорно смотрела на свешивающуюся в раковину спираль картофельной кожуры.
— Вот черт, — Леля с досадой стукнула кулаком по столу, — так и знала. Не нужно было уходить.
— Брось. Он завтра позвонит. Не сидеть же тебе у телефона как привязанной. — Карина с удивлением слушала свой ровный, совершенно бесстрастный голос. — Кстати, — она бросила очередную картофелину в миску с водой, — завтра я должна уйти.
— Куда? — встревоженно произнесла Леля и тут же, опомнившись, закивала: — Конечно, иди. Только скажи, тебя… долго не будет?
— Несколько часов. Мне нужно съездить к подруге. Это довольно далеко отсюда.
— Поезжай. — Леля вздохнула и принялась отвинчивать крышечку с бутылки.
50
Карина не переставала изумляться самой себе. Никаких больше сомнений и терзаний — весь остаток дня и ночь она провела абсолютно спокойно, не колеблясь, твердо зная, что утром поступит так, как решила.
Назавтра ровно в полдень она уже подходила к Веркиному дому на Чистых прудах.
Мелодично пропел звонок, за дверью послышались скорые, веселые шаги.
— Ну наконец-то! — Верка схватила Карину за плечи, втащила в огромную, просторную прихожую. — Давай, давай заходи.
Живот у нее был куда меньше Лелиного, почти незаметный под свободным шелковым халатиком. А вот выглядела Верка значительно хуже — на лице желтоватые пятна, под глазами густая синева, теки ввалились.
Однако, несмотря на это, взгляд ее сиял. Она в два счета подхватила Каринино пальто, закинула его в здоровенный зеркальный шкаф-купе.
— Ой, подруга дорогая, знаешь ли, до последней минуты не верила, что ты сподобишься, придешь.
— Пришла же. — Карина неловко улыбнулась, опасаясь поскользнуться на блестящем, как каток, паркете.
— Молодчина, — обняла ее Верка, повлекла за собой по извилистому коридору.
Справа приоткрылась дверь, оттуда высунулась детская мордашка:
— Мам, я математику сделал.
— А где твое «здрасте»? — сурово вопросила Верка. — Не видишь, тетя Карина к нам в гости пришла!
— Здравствуйте, — слегка опустив белобрысую голову, сказал мальчик.
— Привет, Егорка. — Карина улыбнулась, достала из сумки шоколадку, протянула Веркиному сыну. — На, держи.
— Спасибо. Мам, мне дальше русский делать?
— Делай сначала английский, — поразмыслив, решила Верка.
Мальчишка скрылся в комнате.
— Как он вырос, — проговорила Карина, — не узнать.
— Еще бы, — фыркнула Верка. — Ты сколько здесь не была? Года полтора?
— Больше, — смущенно произнесла Карина.
— Вот видишь. А дети растут каждый месяц. Они наконец очутились на кухне, своими масштабами больше похожей на бальный зал.
— Садись. — Верка выдвинула из-под широкого дубового стола массивный стул с высокой, резной спинкой. — Голодная? Обедать будешь?
— Нет-нет. Пожалуйста, не беспокойся. Лучше посиди со мной.
— Тогда чаю, — Верка достала с полки тонкие фарфоровые чашки. — Тебе какой — «Липтон», «Эрл грей», фруктовый?
— Любой, — усмехнулась Карина.
— Тогда гавайский. Попробуешь — вкус обалденный.
Верка налила в чашку ярко-красную заварку, добавила туда кипятку, вытащила из двухметрового холодильника торт в прозрачной упаковке.
— Вот. Специально для тебя купила.
Она отрезала пару кусков, разложила по блюдечкам и, наконец, уселась напротив Карины.
— Хорошо-то как, что ты здесь. — Верка смотрела на нее с теплотой и нежностью, как могут смотреть на нас лишь друзья с юности, те, кто знали нас детьми. — Выглядишь замечательно. Красивая, ну просто до невозможности.
— Брось, перестань. — Карина грустно улыбнулась.
— Нет, ей-богу. Я же искренне. Облик такой загадочный, меланхолический. — Верка весело расхохоталась.
— Вер, — тихо проговорила Карина, ковыряя ложечкой красное желе на торте, — я поживу у тебя? С полгода или побольше, помнишь, мы договаривались?
Верка перестала смеяться, ее круглые, немножко навыкате, синие глаза округлились еще больше.
— Конечно, Каринка, о чем разговор. Хоть навсегда поселись. Только… прости за нескромный вопрос, это как понимать? Ты… бежишь?
— Ну… — Карина неопределенно пожала плечами. Ей вдруг захотелось высказаться, поделиться наболевшим. Кому, как не Верке, можно открыться, поплакаться в жилетку? Та ее точно поймет и не осудит. — Тебе Саша ничего не рассказывал? — спросила она.
— Рассказывал. Что у тебя появился любимый человек, тот самый сосед, кажется.
— Да. все правильно. — Карина на секунду задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, затем быстро проговорила: — Он женат, Верочка. Его жена ждет ребенка, почти сразу же следом за тобой.
— И ты решила… — Верка понимающе покачала головой.
— Да, я решила закончить с этим. Ты мне поможешь?
— Я-то помогу: — Веркины тонкие, проворные пальцы затеребили хрупкую, изящную ручку чашки. Она отвела взгляд в сторону.
— Что-то не так? — заволновалась Карина.
— Все так. — Верка с досадой поморщилась. — Я готова для тебя на что угодно, ты это прекрасно знаешь, но… — Она замолчала в нерешительности. Карина тоже молчала, дожидаясь окончания Веркиной фразы.
Та тяжело вздохнула:
— Ты только не обижайся, ладно? Не будешь?
