— Нет, просто через пару дней у меня гости из Краснодара.
— Нам пора бы называть вещи своими именами. Крышечка и кастрюлька, гости из Краснодара. Что дальше? Врата рая? Жезл? Щит любви? — смеется, но тут же напрягается, когда я кладу руку на ее коленку. — Да ладно, расслабься, я не собирался покушаться на тебя сегодня.
Достаю аптечку из кухонного ящика и принимаюсь наносить мазь на уже проявившееся на коленках синяки.
— Где-нибудь еще болит?
— Не знаю. Вроде нет. Ну, разве что губа.
— Тут я бессилен. Не будем целоваться, быстро заживет.
— Ага.
Только оказавшись снова в кровати, я впервые осознаю, насколько усложнилась и усложнится моя жизнь. Мало того, что и без того хватает желающих меня прибить, теперь добавятся Савицкий вместе с его папашей. А убирать их надо в комплекте. Поднимать все детдомовские проституточные дела и искать девчонок, которые согласятся рассказать об этом официально.
А теперь еще и Снежана. Идеальный рычаг давления на меня. Но прятать ее тоже не вариант. И работать она на меня будет. Отказываться от этого я не хочу. И под присмотром будет. Почти идеально. Теперь осталось только проснуться утром целым и невредимым.
В ее постели это получилось. Хотя тогда Снежана определенно раздумывала над тем, кто лежит позади нее. И совершенно точно нащупывала мой шрам на руке, чтобы убедиться, что я это не он.
— Пообещай, что ты не подумаешь обо мне плохо.
— О чем ты?
— Просто пообещай. Хотя брать с тебя обещания глупо. Ты не выполняешь их. Ты спиной поклялся, что у меня не будут охранников, а они были.
— Я поклялся, что у твоего носа не будут. И я сдержал обещание.
— Ну слава Богу. Спина будет в порядке.
— Так что там с обещаниями?
— Я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты не меняй своего отношения ко мне, пожалуйста. А если поменяешь, то скажи сразу. Да, так будет лучше. Ничего мне не обещай. Но если поменяешь, скажи об этом сразу.
— Обещаю.
— Как-то он меня заметил и стал ко мне приставать. Потом я пожаловалась на него. Но, естественно, без последствий для него, но с последствиями для себя. Он поставил мне тогда ультиматум. Или с ним, или проституткой со многими. Я согласилась. Получается, что я с ним полгода… ну как бы встречалась. Мурыжила его и просила подождать до семнадцати. И он соглашался. Игорь был реально на мне несколько помешан, — несколько?! Да это серьезнее, чем я думал. Полгода водить озабоченного тобой молодого парня за нос и не давать ему — это надо сильно встрять. — Было неприятно, страшно. Но я не собиралась ждать до семнадцати. Планировала сбежать с сестрой, как только получу аттестат об окончании школы. И я ее закончила, но мы с Лесей заболели. Сильно. Попали в больницу. Благодаря Савицкому я оказалась в отдельной палате. А потом он пришел ко мне ночью в больницу пьяный. Начал приставать. В общем, он заставил меня…
— Что?
— Трогать его. В смысле, ну он взял мою руку. В общем, он кончил. И мне было так мерзко, что меня вырвало. Его взбесила такая реакция и то, что я стала отмывать руки. Он меня так сильно ударил, что я потеряла сознание и очухалась только на кровати. Он испугался, стал извиняться, но не ушел. Лег со мной и так прижал к себе своими руками, не давая пошевелиться, что я тряслась от страха с мыслями, что еще чуть-чуть и он продолжит. Обещание сдержал, но в голове моей что-то сломал.
И из-за этого чувствовать себя грязной? И я должен менять свое мнение из-за такой херни. Да ей памятник надо поставить, за то, что водила этого пидараса за нос полгода. Это еще надо постараться себя так накрутить. Но зато теперь ее поведение объяснимо.
— Ты говорила, что пырнула его ножом перед тем, как сбежала. Что он тогда сделал?
— У меня тогда сестра умерла. Он, видимо, подумал, что теперь меня в детдоме ничего не держит и ждать семнадцати не надо. Снова заявился пьяным. И это хорошо. Был бы трезвый, я бы не отбилась.
— Почему ты думаешь, что я должен менять о тебе мнение?
— Ты знаешь почему.
— Нет. Не знаю. Искренне не понимаю, как можно было вбить себе в голову, что после этого рассказа, я подумаю что-то плохое о тебе. Выкинь этот хлам из головы. И уборку можешь начать прямо сейчас.
— Вечером не убираются, — грустно усмехается она, положив свою руку на мою. — Примета плохая.
— А ты сделай исключение. И вообще, забудь о нем. Больше ты его не увидишь. Ну, разве что в другом виде и положении. И только при мне.
— Это как понимать?
— Так и понимать. Забудь, — целую ее в макушку, крепче прижимая к себе. — Сказал же, что-нибудь наволшеблю. Значит наволшеблю.
Глава 43
Глава 43
Чувство такое, словно мне на живот положили тонну кирпичей, предварительно хорошенько попинав его ногами. И мокро. Безумно мокро между ног. Когда я в полной мере осознаю последний факт, резко распахиваю глаза. В комнате темно, и силуэты различаются благодаря полоске света, выглядывающей из-за штор. Перевожу взгляд на кровать. Даня спит на спине, подложив руку под голову.
Ей-Богу, лучше бы это он меня придавил своим весом, чем то, о чем я думаю. Аккуратно, стараясь его не разбудить, убираю покрывало в сторону и отодвигаюсь в сторону. Да тут и фонариком светить не надо, чтобы осознать масштабы катастрофы. Это не просто позор. Это позорище века.
Если бы не лежала, хлопнулась бы в обморок. В голове ни одной дельной мысли, как из этого выбираться. Ну разве что притвориться мертвой. Или просто сразу сдохнуть от позора. Не могли начаться через два дня, как положено?!
Замираю и сжимаю ноги, когда Даня начинает шевелиться. Какая-то секунда и он отрывает глаза. А затем начинает подтягиваться. И, как назло, сразу же нажимает кнопку на какой-то штуке, от чего шторы автоматически раздвигаются.
— Ни хрена себе мы поспали. Почти десять, — улыбаясь произносит он и тянется ко мне, из-за чего я машинально двигаюсь назад. — Ты чего?
— Что?
— Взбледнула. Причем так конкретно. И малость пришибленная.
— Голова болит. Сильно. Можешь принести таблетку и стакан воды?
— Ну врешь же, — вот не лучшее время проявлять свои долбаные магические способности. Исчезни из комнаты и не дай мне опозориться перед тобой! — Что случилось?
— Ничего. Просто хочу выпить таблетку.
Несколько секунд он неотрывно смотрит на меня, затем нехотя, но все же поднимается с кровати. Надевает спортивные штаны вместе с футболкой и выходит из комнаты.
Как только он закрывает за собой дверь, я вскакиваю с кровати и одергиваю покрывало. Рывком стягиваю простыню и в этот момент открывается дверь.
— Какую таб…, — так и замирает не договорив. Переводит взгляд на простыню, затем на меня. — Штраф за мат.
— Что?
— Материться хочется, вот что. Так, ради любопытства, а дальше ты что собиралась сделать? Сказать, что нос разбила, пока я ходил за таблеткой?
— Понятия не имею. Но это дельная идея, про кровь из носа, — хорошая версия, жаль, что мне в голову не пришла. — Я не специально, — сдаюсь под его то ли осуждающим, то ли фиг пойми каким взглядом. — Не думала, что это будет сегодня. Извини. Я все застираю.
— Ты напоминаешь мне ребенка, который не хочет идти домой, потому что боится, что мать вставит ему люлей за испачканные штаны. Только я не твой родитель, да и ты уже не ребенок. Пора немного повзрослеть, — тянется за простыней, на что я отступаю на шаг назад. — Отдай мне простыню и иди в душ. Я закину ее в стиральную машинку.
— Нет. Я сама постираю.
— Херней не страдай, — фактически выдергивает ее из моих рук. — Таблетка в итоге нужна?
— Нужна. Но сейчас мне больше нужны прокладки. У меня нет с собой.
— Не проблема. Кого-нибудь пошлю в ближайший магазин.
— Нет. Кого-нибудь не надо. Они тогда будут знать.
Лучше бы я не произносила этого вслух. Кротов смотрит на меня как на умалишенную.
— Да что ж так все запущено-то? — да если бы я знала. — Ты не скорпион, Снежана Викторовна.
— Может, поэтому мы находим общий язык?
