– Тарелку? – Дама с недоумением посмотрела на Лизу, но ту сейчас провести было невозможно. «Она отлично меня помнит. Она прекрасно знает, о чем идет речь!» – подумала Лиза, но виду не подала.
– Я тарелочку сдавала. Такую простую. С Коломбиной. На ней еще скол был, – терпеливо пояснила она.
– Простите, но у меня даже документов сейчас нет, до аукциона осталось совсем немного времени… Мы уже все отправили в комиссию.
– Ну и что? – Лиза сделала круглые глаза. – Верните их. В смысле, документы…
– С какой стати? – Дама пожала плечами. – Вы же читали правила?
– Читала. Я имею право снять с аукциона свой предмет.
– Но должны заплатить десять процентов от эстимейта.
– От чего? – Лиза с удивлением посмотрела на даму.
– Вы не знаете, что такое эстимейт? – На лице сотрудницы аукционного дома отразилось сразу все – превосходство, пренебрежение и уверенность в том, что победа останется за нею.
– А вы знаете, что такое recensio? Это латынь.
– Нет. – Теперь уже дама смотрела на Лизу в недоумении.
– Правильно. А вам и не положено знать, поскольку вы – не врач. Точно так же мне не обязательно знать ваши термины. – Лиза ехидно улыбнулась. – Мы отклонились. Я хочу забрать тарелочку.
– Давайте перенесем этот разговор? Ну, допустим, – тут дама посмотрела на календарь, – на двадцатое число. Как раз я с начальством все обсужу, документы ваши подготовлю…
– Нет, я хочу забрать тарелку сегодня. И вы не имеете права отказать мне в этом.
– А я и не отказываю. – Дама пожала плечами. – Я просто вам объясняю, что надо забрать ваши документы, надо переговорить с начальством и надо, чтобы вы заплатили нам десять процентов от вашей суммы. То есть три тысячи…
– А, значит, вы вспомнили, о чем идет речь, – не удержалась Лиза.
– Да, в памяти что-то всплыло…
– Вот и отлично. Тогда давайте придумаем, что можно сделать для ускорения этой процедуры. Я не буду продавать этот предмет – это дело решенное.
– Это ваше право! Не продавайте! Но я не смогу вам его отдать.
– Вот. – Лиза достала договор и квитанцию о приеме предмета на аукционные торги. – Вот тут сказано, что владелец имеет право в любое время забрать предмет, правда, не позже чем за три недели до даты аукциона. Так что я успеваю.
– Э… Вас как зовут?
– Елизавета Петровна.
– Какое царственное имя. – Дама вдруг стала сама любезность. – Так вот, что я хочу сказать, у нас уже есть покупатель на ваш предмет. Мы же уже на сайте фото опубликовали, в каталоге эта ваша тарелочка есть. У нас уже даже экспертизу запросили… Мы ее хотели сделать. За свой счет. Вы же знаете, как это дорого сейчас. Пятьсот долларов! К тому же сроки! Вместо положенных двух месяцев мы договорились о семи днях. Серьезные покупатели за нее будут бороться! Вы даже не понимаете – вы можете очень хорошие деньги заработать. Ваша тарелка – это самые захватывающие торги на предстоящем аукционе! Забрав ее, вы вынуждены будете пройти этот путь самой – платить деньги за экспертизу, ждать ее, искать покупателя… Да и коллекционеры серьезные терпеть не могут сделки с частными лицами.
– А я ее не буду продавать. Я ее себе оставлю. – Лиза упрямо покачала головой.
– Повторяю, мне сложно…
– Послушайте, отдайте мне мою вещь, иначе… Иначе я заявлю, что вы силой ее у меня отобрали…
– Не смешите. У вас на руках договор, в котором стоит ваша подпись. Вы сами отдали на аукцион…
– Я сейчас пойду и заявлю, что я снимаю предмет с аукциона.
– Где вы заявите?
– Напишу в милиции. И попрошу, чтобы на телевидении сделали сюжет о том, как вы ведете ваши дела.
Дама с досадой потянулась к телефону:
– Геннадий Семенович, к вам можно сейчас? Проблема с одним из предметов. Хорошо, сейчас буду. – Дама повесила трубку.
Не глядя на Лизу, она вышла из комнаты…
Директор вошел в комнату так, как кот ступает по краю кухонного стола – мягко и осторожно, словно боясь спугнуть лакомую добычу.
– Добрый день! Вам кофе уже принесли? Нет?! Сейчас будет! – Геннадий Семенович кивнул. Как по волшебству, тотчас открылась дверь, и вошла девушка с подносом. Пока она расставляла чашки, сотрудники, находившиеся в комнате, исчезли почти беззвучно.
– Спасибо, я не хочу ни кофе, ни чая, – соврала Лиза. Она была голодной, поскольку не успела позавтракать.
– Выпейте. Я вот без кофе не могу – давление низкое, – по-свойски поделился директор проблемами здоровья.
Лиза не поддалась и только улыбнулась.
– Так что у нас с тарелкой?! – произнес директор, сделав первый глоток кофе.
– Надеюсь, все хорошо, – нашлась Лиза.
– В смысле сохранности?! Конечно, у нас таких проблем не случается. – Директор развел руками.
– Я бы хотела снять ее с аукциона. Сегодня, – твердо произнесла Лиза.
– Мне уже сказали, и я очень удивлен вашим решением, очень! Это такой случай… – директор запнулся. – Это такой случай заработать деньги! Вы не представляете, от чего отказываетесь! Ваша тарелка может на аукционе достичь цены ста тысяч рублей. Конечно, никто не застрахован, никто! Но судя по ажиотажу и запросам, скорее всего, так и будет. А сто тысяч – это огромные деньги. Это почти состояние. – Лиза опять почувствовала фальшь в его словах – судя по одежде и обуви, сто тысяч для этого человека вовсе не состояние. И все же прозвучавшая сумма смутила ее. «Но для меня это состояние! Господи, да просто богатство!» Лиза наклонилась к сумке, которая стояла на полу. Ей не хотелось, чтобы директор увидел на ее лице смятение.
– Я знаю, что это… хорошая вещь, но понимаете, я раздумала ее продавать. У меня поменялись планы. Не имеет смысла о них рассказывать, только хочется побыстрее решить вопрос. Я уже сижу здесь достаточно долго!
Директор вздохнул:
– Вы же заплатите неустойку.
– Но я же не сорвала аукцион!
– Вы сняли предмет, на рекламу которого потрачены деньги. Более того, есть такая вещь, как упущенная выгода…
– Это не имеет отношения к данной ситуации. Если вы решите со мной судиться, вы не докажете, что возможная прибыль могла составлять какую-нибудь сумму. Торги ведь не состоялись!
Лиза вдруг обрела уверенность – конечно, с правилами аукционного дела она была незнакома, но она работала у Тихона Бойко и знала, что такое экономические споры. «Главное – логика. Без нее – никак. Даже если ты не знаешь специфики дела, опирайся на логику!» – учил ее Тихон. Вот и сейчас она сообразила, что оценить упущенные деньги можно, только лишь опираясь на факт продажи. А аукцион дело такое – на предмет могут даже не обратить внимания.
