— Тебе лучше?
— Вроде того. Спасибо, мам, но мне будет намного лучше, когда Пайпер будет дома и вне опасности.
Она сжала мою руку.
— Помолись за нее, ей это поможет.
— Давай принесем Люси и остальным, что-нибудь поесть. Кажется, эта ночь будет долгой, — ответил я и отправился в кафетерий. На глаза мне попался магазин подарков. — Погоди, я хочу посмотреть, есть ли у них шлепки.
— Шлепки? — она удивленно посмотрела на меня.
— Я объясню позже, — усмехнулся я.
Тело Пайпер на огромной больничной кровати казалось крошечным и хрупким. Ее головка была обмотана белыми бинтами, кислородная маска закрывала рот и нос, а в маленькую руку была воткнута капельница. Багряные синяки распространялись по лицу и виднелись несколько царапин. Сердце сжималось от ее вида, и я готова была отдать все, чтобы оказаться в озере вместо нее.
Кто-то тихо постучал в дверь.
— Я могу войти? — прошептала мама.
— Да, конечно, — ответила я. — Она все еще спит.
Мама вздохнула и замерла, когда подошла ближе к кровати.
— Боже мой, — она вся дрожала, в глазах стояли слезы.
— Она в порядке, мам, — ободряюще улыбнулась я.
— Так тяжело видеть ее в таком состоянии, — ее голос дрожал.
— Знаю.
Она села на стул рядом со мной, не отрывая глаз от Пайпер.
— Что говорят доктора?
— Они сделали томографию. У нее тяжелое сотрясение мозга и рана на голове, — я выдохнула, думая о вчерашнем дне, когда мы беззаботно веселились во дворе. Насколько резко жизнь может все изменить. — Врач говорит, что это, скорее всего, произошло под водой.
Мама резко повернулась ко мне.
— То есть?
— Он думает, что она начала тонуть до того, как получила удар, синяки на плече еще хуже, чем на лице. Если бы она была полностью под водой... было бы намного хуже.
Мама снова посмотрела на Пайпер и закрыла глаза. Ее губы двигались, но она не произнесла ни звука, я знала, что она молилась.
— Так или иначе, они продержат ее здесь всю ночь, или несколько ночей. Все зависит от отека в мозгу. Утром сделают повторную томографию.
— Будет ли какая-нибудь серьезная травма? — нерешительно спросила она.
— Они так не думают, но мы не можем знать наверняка, пока она не проснется. Доктора говорят, с ней будет все в порядке через несколько недель.
Она сжала мою руку.
— Слава Богу.
Да.
— Как Люси? — спросила я.
— Хорошо, — мама улыбнулась. — Броди принес ей сэндвич с сыром и яблочный сок. Честно, ей нравится все это внимание. Все влюблены в нее.
— Кто «все»?
— Оу... Фред, Шей, Броди и его родители.
— Родители Броди?
— Да, они недавно приехали, и они чудесные. Я не удивлена. Броди тоже чудесен, — она улыбнулась.
— Да, он такой, — я вздохнула. Голос Блэр, как набат, стучал в моей голове, напоминая, что он никогда не будет моим.
О чем я думала, когда целовала его в комнате ожидания? Очевидно, эмоции затуманили мой разум.
В дверь еще кто-то постучал.
— Входите.
Дверь медленно открылась и зашла женщина лет пятидесяти. Я точно поняла кто она, по ее выразительным глазам. Мы с мамой поднялись, я расправила свою футболку и немного запаниковала. Я не хотела знакомиться с ней, будучи в таком виде. Я была в поту, в измазанной кровью футболке, уродливых больничных ботинках и без макияжа. Я была уверенна, что мое лицо было припухшим и красным, как «Kool-Aid»[23].
— Ты, должно быть, Кейси, — она боролась с эмоциями, пытаясь сдержать слезы. — Я Джоанн Мерфи, — она неожиданно обняла меня, что было очень трогательно. Я с удовольствием обняла ее в ответ.
— Я так рада познакомиться с тобой. Броди столько о тебе говорил, ощущение, будто я тебя знаю очень давно.
— Я выйду, и вы сможете поговорить немного, — мама улыбнулась и быстро вышла из палаты.
— Присаживайтесь, — мы сели друг напротив друга. — Простите за мой вид. Не для самого лучшего впечатления.
Она взяла меня за руку.
— Кейси, ты за этот день испытала больше, чем я за двадцать семь лет материнства. Поверь, я не сужу тебя по твоему внешнему виду.
Она мне очень понравилась. Она была радушной и сердечной.
— Мне жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. Наша первая встреча должна была произойти за ужином, — она замолчала на минуту и посмотрела на Пайпер. — Как она?
— Хорошо, она все еще под действием снотворного. Так ей помогают справиться с опухолью, прежде чем разбудить ее.
— Так тяжело быть мамой, да?
— Очень.
— Как там говорится... дословно не помню, но что-то в роде, «иметь детей — это позволить своему сердцу покинуть свое тело». Это так точно, — с удивлением она покачала головой.
— Невероятно, — сказала я, глядя на Пайпер и ожидая хоть какое-нибудь движение. — Хотя сейчас я чувствую, будто мое сердце не бьется вообще, замерло. И не начнет биться, пока она не проснется и не улыбнется мне.
Она погладила меня по руке.
— Ох, чуть не забыла, — она начала рыться в своей сумке, вытащив пакет и протянув его мне.
— Спасибо, — смущенно ответила я.
— Броди купил их в магазине подарков, попросил передать тебе.
Я открыла пакет и улыбнулась, когда увидела пушистые бледно-голубые больничные тапочки.
— Он пытался найти шлепки, но это все, что у них было.
Постоянная забота Броди заставляла меня чувствовать себя так, как никогда прежде... особенной. Большинство девушек падают в обморок от бриллиантов и дорогих машин. Для меня же все это делал шампунь и больничные тапочки.
— Он очень милый. Вы воспитали замечательного мужчину, — улыбнулась я ей.
— Согласна, он отличный парень, но это его новая сторона, заботливая сторона, проявилась благодаря тебе.
— Мне?
— Кейси, он постоянно говорит о тебе и о девочках. Знаю, я только познакомилась с тобой, но у меня чувство, будто знаю тебя вечность. Ты так сильно его изменила за это короткое время. Невероятно. Ты изменила его жизнь.
Я сегодня столько плакала и не думала, что смогу еще пролить слезы, но они заструились по моим щекам.
— Он тоже изменил меня, — сказал я, уставившись на тапочки.
— Тук-тук, — Броди немного приоткрыл дверь. — Можно войти?
Джоанна улыбнулась сыну и жестом пригласила войти.
— Конечно, милый.
Он сел рядом со мной на диванчик, положив руку на спинку. Я могла бы попросить его сесть подальше, но этому не суждено было случиться.
