— Ты мне нравишься все больше. С тобой можно вести интересную беседу. Да, страсти свойственны не только смертным. Но чтобы согласиться на страдания только ради любви и удовольствий плоти… — Кейн покачал головой. — Ты была мудрее, когда ненавидела его. А теперь позволяешь этому человеку снова использовать себя.
Он лжет. Лжет. Нельзя поддаваться магии этого вкрадчивого голоса и забывать о том, что его обладатель лжет.
— Никто меня не использует. Даже ты.
— Возможно, тебе стоит кое что вспомнить.
…Шел снег. Дана чувствовала его хлопья — мягкие, холодные, влажные — на своей коже, но не видела, как они падают. Снежинки словно парили в воздухе.
Она чувствовала обжигающий ветер, но не слышала его и не ощущала холода.
Мир вокруг напоминал черно белую фотографию. Черные деревья, белый снег, белые вершины гор, тянущиеся к белому небу, а вдали черный силуэт Ворриорз Пик.
Неподвижность, холод и молчание.
Чуть дальше на улице мужчина с лопатой расчищал тротуар. Лопата была поднята, ком снега застыл в воздухе.
— Узнаешь это место? — спросил Кейн.
— Да. Три квартала к югу от супермаркета, два квартала к востоку от Пайн ридж.
— И дом?
Крошечный двухэтажный домик — белый с черными ставнями. Два маленьких окна на втором этаже, по одному на каждую спальню. Одинокий кизиловый куст с тонкими заснеженными ветками, узкая подъездная дорожка рядом с ним. На ней две машины. Старый универсал и подержанный «Мустанг».
— Дом Джордана, — у Даны пересохло во рту. — Бывший… дом Джордана.
— Настоящий, — уточнил Кейн. — В остановленное мгновение.
— Зачем я здесь?
Он обошел вокруг нее, не оставляя следов на снегу. Край его черного плаща, казалось, плыл в нескольких дюймах над белой поверхностью.
На шее Кейна висел круглый рубин на длинной цепочке, спускавшейся почти до пояса. В черно белом мире он сиял, как огромная капля свежей крови.
— Я делаю одолжение, позволяя тебе понять, что это воспоминания, позволяя стоять рядом со мной и смотреть.
— Я знаю, что это воспоминания.
— Первой из вас троих я показал будущее. Тебе тоже. Потом я понял, что ты более… земное создание. Ты предпочитаешь реальность. Но хватит ли у тебя смелости увидеть эту реальность?
— Что увидеть? — Она уже догадывалась.
Мир стал цветным. Снежинки снова закружились в воздухе, снег с лопаты упал в сугроб, а мужчина нагнулся, чтобы набрать новый. Она услышала звуки — громкие чистые голоса резвящихся детей и характерные шлепки снежков, попадающих в цель.
Дана увидела саму себя в темно голубой стеганой куртке. О чем она тогда думала?
На голове у нее вязаная шапочка, вокруг шеи обмотан шарф. Она быстро идет, время от времени останавливаясь, чтобы вступить в короткую энергичную снежную битву с маленькими братьями Добсонами и их друзьями.
До Даны доносился собственный смех, и она понимала, о чем думала тогда, что чувствовала.
Она торопилась к Джордану — собиралась уговорить его выйти на улицу, чтобы немного отвлечься. После смерти матери он почти все время проводил дома, укрывшись от всех.
Прошедшие месяцы были настоящим кошмаром — больницы, врачи, страдания и горе. Джордана необходимо окружить заботой, мягко и ненавязчиво вытолкнуть обратно, в жизнь. Ему нужна поддержка любящего человека. Ее поддержка.
Дана прошла по нерасчищенной дорожке к дому и отряхнула ботинки от снега. Стучать не стала. Ей не нужно было стучать в его дверь.
— Джордан? — Она сдернула шапочку и расчесала пальцами волосы.
Незадолго до этого Дана коротко постриглась — эксперимент, о котором она пожалела, а потом с нетерпением ждала, когда отрастут волосы.
Расстегивая куртку, она снова позвала Джордана.
Про себя Дана отметила, что в доме все еще пахнет миссис Хоук. Не лимонным воском, которым мать Джордана всегда натирала мебель, и не кофе, который она пила несколько раз в день. Пахло ее болезнью. Дане захотелось распахнуть окна, чтобы печаль и горе выветрились отсюда.
Джордан появился на верхней ступеньке лестницы. Сердце ее замерло — как всегда, когда она видела его. Такой красивый, высокий, стройный, сильный.
— Я думала, ты в гараже, позвонила Питу, а он сказал, что ты сегодня не придешь.
— Нет, не приду.
Голос звучал хрипло, как будто Джордан только что проснулся, хотя было уже два часа пополудни. Глаза мрачные, под глазами круги — это разбивало ей сердце.
Дана шагнула к подножию лестницы и с улыбкой посмотрела наверх.
— Может быть, наденешь куртку? Малыши Добсоны устроили мне засаду по дороге. Можно задать им жару.
— У меня дела, Дана.
— Более важные, чем закопать Добсонов в сугроб?
— Да. Мне нужно собрать вещи.
— Собрать вещи? — Она не чувствовала тревоги — тогда еще не чувствовала, — только растерянность. — Едешь куда то?
— В Нью Йорк.
— В Нью Йорк…
Тревоги по прежнему не было. Только радостное волнение. Дана стала подниматься по лестнице.
— Это насчет твоей книги, да? Пришел ответ от агента?
Джордан повернулся и пошел в спальню. Она вбежала следом и запрыгнула ему на спину.
— Ты получил ответ от агента и ничего мне не сказал? Мы должны это отпраздновать! Сделать что нибудь безумное. Что он написал?
— Написал, что заинтересовался, и все.
— Конечно, заинтересовался. Это чудесно, Джордан! Ты собираешься с ним встретиться? Встреча с литературным агентом в Нью Йорке! — Она испустила радостный вопль, и тут ее взгляд упал на два чемодана, большую спортивную сумку и деревянный ящик.
Медленно, впервые почувствовав тревогу, Дана сползла со спины Джордана.
— Многовато вещей для встречи.
— Я переезжаю в Нью Йорк. — Он, не оборачиваясь, бросил свитер и пару джинсов в один из раскрытых чемоданов.
— Не поняла…
— Вчера я выставил дом на продажу. До весны его вряд ли купят… Парень с блошиного рынка заберет большую часть мебели и все остальное.
— Ты продаешь дом… — Колени у Даны подогнулись, и она села на край кровати. — Но ты же тут живешь, Джордан!
— Больше нет.
— Но… нельзя же просто так собраться и уехать в Нью Йорк. Я знаю, ты говорил, что когда нибудь уедешь отсюда, но…
— Мне нечего тут делать. У меня здесь ничего не осталось.
Эти слова пронзили ее сердце, словно острый нож.
— Как ты можешь говорить такое? Как ты можешь говорить, что у тебя ничего не осталось? Я знаю, Джордан, что ты тяжело пережил смерть матери. Твое горе еще сильно. Сейчас не время принимать такие решения.
— Решение уже принято! — Он повернулся к Дане, но по прежнему избегал ее взгляда. — Мне еще нужно закончить кое какие дела перед отъездом. Утром я уезжаю.
