Владимир Купрашевич - Женька, или Безумный круиз

Коньяка оставалось только на донышке и, разлив в рюмки жалкие граммы Василий собрался за добавкой. Никто ему не возразил. Женя чувствовала желание напиться от измучивших ее мыслей, Ксения от безысходности. Теоретически можно, конечно, предположить, что ее состояние вызвано без вести пропавшим. Представить, что можно потерять голову от Василия для Жени не составляло труда, а вот, что можно сходить с ума по другому… В этом, наверное, и заключена женская логика. Пока она не почувствует физиологическое волнение от того, что предлагается, все доводы будут пустыми.

Перед тем, как отправиться на промысел, Василий попытался выяснить желания подружек но, так и не услышав от них определенной заявки, махнул рукой и отправился делать выбор самостоятельно.

Оставшись с Ксенией наедине, Женя сообщила подруге, что рассказала Василию о своей прошлой жизни все до малейших деталей. Конечно, было нелегко, это было как хирургическая операция без наркоза, но зато излечение наступило сразу. Ксюха, выбравшись из своих драматических размышлений, недоверчиво уставилась на подругу, и даже высказала свои сомнения в пользе такой операции. Не поддавшись нехитрому призыву «расколоться», Ксюха все же поинтересовалась, не каялся ли в своих прегрешениях сам Василий. Женя насторожилась. С чего такой вопрос? Может, опасается, что он выложил чем они занимались в его каюте?

Пожалуй, у этого партизана что-то выведаешь! Рискнуть – соврать, «да, я все знаю»? А если у них ничего не было? Останешься в дурах … Пришлось проблеять, что ей безразлично его прошлое.

Ксюха, однако, неожиданно вернулась к покаяниям Жени. Неужели рассказала все? И про Андрея?

Женя на мгновение опешила и скорее из желания достать все же подругу, брякнула.

– Что, про Андрея? Что спала с ним? Жалко мне его, почему-то, стало, – уже не притормаживая, понесла она, но, не заметив в выражении лица подруги никаких изменений, со злости еще и добавила: – Василий размазал?

Ксюха вяло ответила, что просто догадывалась,

– Тебе это нужно? – спросила Женя.

Ксения сказала, что нет. Можно было и не говорить. Женя изумилась конечному результату своего эксперимента. Вместо того чтобы «достать» подругу она отпустила ей же ее грехи. Правда, за счет репутации Андрея. Репутация, правда, сомнительная. Куда-то же он шастал по ночам с малолеткой? Вряд ли в музеи. И вряд ли это малолетка. Все эти козлы одинаковы. Кто бы из себя, что не изображал, а стоит мелькнуть чужой юбке…

– Да ладно, все мы дуры одинаковы, – добавила, непонятно к чему, Ксения.

Их общение прервал «гонец» с бутылкой какого-то коллекционного вина и заявил, что божественный напиток хорош сам по себе, но он готов приготовить что-нибудь экзотическое… Не потому что не доверяет женщинам, а в качестве саморекламы. Женщины не возразили против легкого салатика.

Мужики, в свободном плавании быстро достигают совершенства во всем. Особенно в приготовлении пищи. Наверное, это действо в какой-то мере заменяет им секс, а если мужик гурман, то для него процесс приготовления так же волнителен, как и освобождение женщины от одежд, а само поглощение удачного блюда – та же камасутра… По крайней мере, так поняла Женя, наблюдая за творческими изысками Василия.

Когда он принес к столу свое произведение, женщины долго не притрагивались к шедевру. Блюдо напоминало корзину фантастических цветов, В розетки топорщащихся листьев светло зеленого салата, словно сердцевины цветков, вложены искусно порезанные и политые прозрачным оливковым маслом овощи – красные, густо зеленые, желтые… Девственно хрупкие, сочные бутоны вызывали определенные фантазии.

Поднося ко рту один из разрушенных бутонов, Женя почувствовала нарастающее волнение и шепнула ему:

– Ты ничего не добавлял сюда, возбуждающего?

По его глазам она поняла, что их желания совпадают. Ксюша хоть никуда и не исчезла, но, как будто перестала существовать…

На ночлег они отправилась на его квартиру. При желании, которое уже становилось неуправляемым можно и на банках с красками.

В дверях Женя успела шепнуть подруге:

– Какая же я, оказывается, дура!

Ксюша поняла ее и кивнула.

– Конечно. Он же любит тебя!

Ее слова окончательно оторвали Женю от земли. Во взгляде подруги ей показалась затаенная зависть, и ей даже стало ее жаль. Наверное, что-то нашло и на Василия, потому что, в последнюю минуту, он неожиданно высказался, что, в принципе, можно было и остаться, а на растерянный взгляд Жени тотчас оправдался, что стройплощадка не лучшее место для ночлега. Она, конечно, все поняла по своему, но, пока добирались до места, негатив растворился, тем более, что в квартире Василия действительно пахло красками, хотя все это уже не имело абсолютно никакого значения и на качество процесса не влияло.

Перед тем как отправиться в больницу они еще умудрились немного подремать… Перед тем, как выйти из дома Женя с трудом, но уговорила Василия надеть свой морской мундир. Он гарантировал стопроцентный успех у маман… Несмотря на вчерашнюю попойку и недосыпание, Женя чувствовала себя на полпути к седьмому небу, было только опасение, что по дороге ее примут за сумасшедшую – чувство у нее было такое, словно неожиданно вскрыли ту самую копилку, в которую собирались предназначенные ей в этой жизни радости. Собирались все долгие двадцать четыре года…

В гардеробной их нарядили в белые халаты неопределенного размера и заставили напялить бахилы.

– Может быть, я подожду в фойе? – предложил Василий.

Женя согласилась и, оставив его в зале, упорхнула. Он уселся на скамейку и принялся рассматривать публику в больничных пижамах, почему-то полосатых. Пакеты с передачками, озабоченные лица…

Женя вернулась скоро и одна.

– Нигде ее нет. К ней как будто приходил какой-то ее поклонник… Попросила, чтобы отправили вниз, если появится. Подождем.

– Что-то ты как будто в напряжении, – засмеялась она, обнимая Василия и заглядывая ему в лицо, – Расслабься. Она у меня, если не поддатая, то нормальная тетка, правда, не без придури.

– С тещами у меня всегда невезуха, – усмехнулся Василий.

– О! – тотчас же раздался откуда-то сбоку вопль Аллы Ивановны. – Вот это сюрприз! Ты где его отыскала?!

Женя повернула голову к матери. Надо же опять где-то наступила на пробку! В больнице-то! А выражение на физиономии такое, словно увидела живого динозавра. И несет-то, не пойми что. Женя хотела, было, оборвать алкоголичку, как продолжение текста на время лишило ее этой возможности.

– Явился родненький! Когда растила одна, и носа не показывал, а сейчас, к взрослой, можно и признаться!