Ник возвращался в свою палату в приподнятом настроении, по дороге он успел пофлиртовать с хорошенькой медсестрой, убедившись, что еще не растерял обаяния и умения нравиться женщинам. В коридоре он столкнулся с еще одной представительницей прекрасного пола. Одного сканирующего пристального взгляда хватило, чтобы понять, что белокурая девушка с грустными серыми глазами не является пациенткой клиники.
— Добрый вечер. — остановившись, Ник широко улыбнулся. Блондинка изумленно замерла, вскинула на него потрясенный взгляд.
— Вы разговариваете? — задала она весьма странный вопрос. Ник озадаченно нахмурился, вглядываясь в черты женщины. Неужели ошибся? И симпатичная блондинка все-таки пациентка?
— Мы знакомы? — уточнил Никита.
— Нет… Конечно, нет… — пробормотала она, отчаянно вцепившись в свою объемную сумку. И только сейчас Ник заметил в руках женщины пакет с продуктами. — То есть… Я видела вас несколько раз. Здесь, в коридоре.
— Вы посещаете кого-то? — напряженно спросил Ник. Ему была неприятна мысль, что хорошенькая женщина видела его в лучшем состоянии духа.
— Да. Свою сестру. А вам, я смотрю, стало лучше?
— Да. Меня завтра выписывают. — не удержался и похвастался Ник. — Только что док сообщил, что я совершенно нормален.
— Как замечательно. Я рада за вас. — девушка отпустила глаза. И выражение ее лица говорило об обратных чувствах. — Простите, мне нужно идти. Удачи вам, Никита.
— Постойте, — воскликнул Ник, когда блондинка стремительно прошла мимо него. Она быстро обернулась. — Я не говорил, как меня зовут.
— Правда? — смутилась она. — Значит, я угадала.
Скворцов проводил ее растерянным взглядом. Что еще за чудеса в решете?
Но на этом сюрпризы не закончились. Вернувшись в палату, Никита застал там пожилую санитарку, лихо орудующую шваброй. Тетя Маша каждый день мыла у него полы, и предпочитала влажную уборку делать по вечерам.
— Подожди, сынок. Я почти закончила.
Ник остановился в дверях, наблюдая за незамысловатыми манипуляциями бодрой старушенции. Взгляд неожиданно зацепился за букет цветов на прикроватном столике. Сначала он принял их за живые, и только потом заметил, что стебли роз белые, как и сами соцветия. Бумажные цветы.
— Теть Маш, кто-то заходил, пока я был у Степанова? — спросил он.
— Нет. Никого не было. — женщина выпрямилась и оперлась на палку от швабры.
— А цветы откуда?
Марья Петровна проследила за взглядом Скворцова.
— А, это. Так, я нашла у дверей палаты. Вот и подумала, что тебе кто-то подбросил. — она улыбнулась. — Ишь ты, плейбой какой. Очаровал, поди, какую медсестричку. А красотища-то какая. Оригами, вроде, называется. Ты, давай, заходи. Я пошла. Работы непочатый край.
Ник на ватных ногах подошел к тумбочке, и, протянув руку, дотронулся до бумажных лепестков. Сердце в груди болезненно сжалось и затрепетало. Странная печаль обрушилась на него мощной лавиной. Он сел на кровать, не сводя глаз с цветов. Почему так больно, черт возьми?
— Почему ты плачешь, Мэри?
— Я скучаю по родным. Почему меня не навещают, доктор?
— Мэри, можешь сказать, откуда у тебя шрамы на груди?
— Сколько раз уже я вам объясняла? В детстве я упала с велосипеда.
— Это все, что ты помнишь, Мэри?
— Да.
— Скажи мне, кто такая Принцесса?
— Я не знаю.
— А кто такой Билли?
— Я не знаю никакого Билли.
— Кто такой Саймон, Мэри?
— Не знаю я, кто такой Саймон. Отстаньте!
— Мэри, успокойся.
— Я хочу вернуться в свою комнату.
— Мэри?… Мэри?
— Мэри, спит, сэр.
— Билли, почему ты мне не скажешь, что случилось? Ты же все видел.
— Вы прекрасно знаете, что случилось, сэр.
— Это Мэри нужно знать, что случилось, Билли. Ей нужно вспомнить.
— Нет, сэр!
— Тогда, может быть, Саймон скажет, что случилось?
— Он спит. — Помоги разбудить Саймона.
— Нет!
— Нам нужно разбудить, Саймона.
— Нет, я боюсь.
— Билли, нам очень надо разбудить Саймона!
Из к/ф «Девятая сессия».
— Вы уверены, что мне необходимо идти? — Ник в очередной раз поправил ворот рубашки, придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале. Юля встала с дивана и подошла к брату. Ник наблюдал за ее движениями в зеркало.
— Ты не оторвал ценник. — улыбнулась она, убирая ненужную деталь. — Отлично выглядишь. Соня с ума сойдет.
Никита обернулся и посмотрел на мать.
— Мам, согласись, что это бредовая идея. Это вы убедили Софию позвонить мне.
— Вовсе нет. — Эмма Скворцова категорично покачала головой, улыбнулась. И Ник с печалью заметил лучики морщинок вокруг ее глаз и складки вокруг губ. Тревоги и печали состарили ее раньше времени. И он не мог не чувствовать своей причастности к каждой морщинке матери. — Девушка так долго ждала, когда ты поправишься. Она не раз просила нас взять ее с собой в больницу, но ты знаешь правила. Только близкие родственники имеют право на посещение.
— Мне все-таки очень неловко. Черт знает, что она обо мне думает. Может, считает, что я псих?
— Не пори горячку, Ник. — миролюбиво сказала Эмма. Юля встала рядом с матерью, и теперь обе смотрели на него с терпеливым пониманием. — Я знаю, что тебе сложно. Но Сонечка в курсе, как сложно далось твое выздоровление, сколько всего ты пережил. Я уверена, что ваше свидание пройдет замечательно. Трудным будет только первый шаг, но ты должен его сделать. Смотри, как все удачно складывается. Ты восстановился в институте, нашел хорошую работу, теперь и о личной жизни можно подумать.
Никита отвернулся от зеркала, сунул руки в карманы новых джинсов, взглянул на часы в своем мобильнике.
— Мне не нравится мой сотовый. — пробубнил он себе под нос. — Старомодный, тяжелый и функций мало.
— Да ты что! — возмущенно воскликнула Юля, обижено надув губки. — Это последняя модель. Мы с мамой выбрали тебе самый дорогой телефон, кучу денег потратили. А он, видите ли, недоволен.
— Странно, что за полтора года моего отсутствия технологии не особо продвинулись вперед. — попытался реабилитироваться Ник. Юлька подбоченилась, воинственно вздернув подбородок.
— Как видишь, машину времени еще не изобрели, как и лекарство от старости. — саркастически заметила она.
— С первой зарплаты ноут нужно поменять. Я вчера едва не поседел, пока электронку настраивал. Тугодумающая громадина все нервы мне вымотала.
