— Эта санитарка должна была с ней поехать…
— Пострадавшая дает показания, что после вашей обработки она ничего не помнила и была очень слаба.
— Я сама не понимаю. Накануне, когда я ее осматривала, больная была не в состоянии совершить побег. — И, как бы размышляя про себя, добавила: — Если предположить, что она с чьей-то помощью сбежала, то все равно для этого нужны силы, то есть хоть какой-нибудь допинг.
— Вы допускаете, что у вас в клинике посторонние имеют доступ к лекарственным препаратам?
Врач сердито замахала руками:
— Что вам от меня нужно? За ночь ее невозможно было бы превратить в беглянку!
— То есть вы так ее накачали…
— Молодой человек, я работаю под руководством известного профессора психиатрии, — пытаясь защититься, женщина перешла на крик.
— Кстати, — перебил ее журналист, — почему его нет в качестве ответчика в зале суда?
— Ему срочно пришлось уехать, потому что его неожиданно вызвали в Америку.
— Вы не смогли бы точно припомнить, когда это произошло?
— Что именно?
— Когда он покинул просторы нашей родины?
— Вы журналист, а не следователь, — возмутилась врач, — я вовсе не обязана отвечать на ваши дурацкие вопросы.
— Конечно, конечно, — примирительно заметил парень и мгновенно щелкнул фотоаппаратом, осветив вспышкой расстроенное лицо женщины.
От неожиданности она взмахнула рукой, стараясь прикрыть лицо, и выронила сигарету.
После перерыва слушания возобновились. Нахрапистый адвокат длинно и эмоционально приводил доводы в пользу невиновности своего подзащитного, указывая на неясности и неточности, допущенные в ходе следствия. В конце монолога, обращаясь к судье, он подобострастно произнес:
— Ваша честь, в связи с вышеизложенным, прошу отправить дело на доследование, а моему подзащитному изменить меру пресечения и выпустить из-под стражи под залог.
От такого неслыханного нахальства Лялька даже подскочила на стуле. Но молодая женщина в строгом темном костюме, сидевшая рядом, резко осадила девушку:
— Дело веду я. Успокойся.
Ляльку переполняла злость, она не могла допустить даже мысли, что такого подонка, ее мучителя, могли выпустить на свободу даже на короткое время. Как можно соглашаться с такой несправедливостью! Ведь только что свидетели обвинения, казалось, вывели его на чистую воду.
Люська, как одна из свидетельниц, правда, войдя в зал заседания и увидев судью в черной мантии, восседавшего под гербом России, поначалу оробела, но Лялька, уставившись с первого ряда, подействовала на нее ободряюще. Поклявшись, как в кино, говорить только правду, Люська, не дожидаясь вопросов, затараторила:
— Я хорошо знала этого типа. Он жених хозяйки салона, в котором я работала несколько лет, и…
— Вы с ним были лично знакомы? — сбивая Люську, тут же прервал ее защитник обвиняемого.
Но Люська уже освоилась с обстановкой, поэтому сбить ее было нелегко.
— С ним была знакома хозяйка нашего салона, — скороговоркой продолжила она. — Он приходил к ней потусоваться. Очень часто приходил, цветочки там всякие, конфеты ей приносил…
— Подождите минутку, — прервал ее судья, — вы должны только отвечать на вопросы.
— Припомните, приходилось ли вам видеть лично, что передавала ему ваша хозяйка? — Вопрос обвинения должен был направить Люську в нужное русло.
— Возражаю, — вмешался адвокат обвиняемого.
— Протест отклонен, рассказывайте, — устало возразил судья.
— Она передавала ему какие-то подозрительные пакеты, — деланно, будто по-заученному, ответила свидетельница.
— Она передавала эти, как вы говорите, подозрительные пакеты в вашем присутствии? — с сарказмом уточнил защитник.
— Мы подсматривали за ними, — ничуть не смущаясь, заявила девушка. С наивной простотой оправдывая свои неблаговидные действия, она пояснила: — Марианна такая страхолюдина была, а он, — Люська обернулась к обвиняемому, — красавец весь из себя. Нам было интересно, за что он к такой жабе клеится. Вот мы и подглядывали. Сначала думали, что в этих пакетах денежки от клиентов, которые Марианна через кассу не проводила. А там порошок какой-то оказался и марки почтовые. Мы не могли понять, зачем ему марки? Все одинаковые, с изображением солнышка. Ну про порошок мы сообразили, что это, наверное, наркота. А для чего марки, никак понять не могли, пока сведущие люди нам не объяснили, что на марки с клеящей стороны тоже наркотик нанесен. Чтобы удобнее было, если нужно отослать кому, и вообще догадаться трудно…
— А этого человека вы знаете? — перебила ее прокурор и показала фотографию хирурга-пластика.
— Да, — не задумываясь, ответила Люська.
— Он бывал в вашем салоне?
— Протестую, — встрепенулся адвокат.
Люська, не дожидаясь решения судьи, вновь затараторила:
— Он приходил к нам на массаж и иногда просто к хозяйке по другим делам.
— Встречался ли он когда-нибудь с обвиняемым?
— Встречался часто, — подтвердила девушка.
— Их встречи были случайны?
— Возражаю, — вновь заявил адвокат.
— Протест отклонен, — казалось, все эти препирательства судье осточертели.
— Нет, хозяйка звонила по телефону, когда должен был прийти доктор. Ему. — Люська пальцем показала на обвиняемого. — И он приезжал.
— Доктор не подозревал об этом?
— Не знаю, — честно призналась Люська.
— Что они делали, когда встречались?
— Ну, там на тренажерах занимались, болтали, кофе пили.
— То есть вы утверждаете, что хозяйка специально их сводила между собой.
— Протестую, — не давая спуску, снова выступила защита.
— Протест поддерживаю. — Судья устало откинулся в кресле.
То, что произошло потом, не укладывалось в голове. Вначале суд был, по разумению Ляльки, объективным. Обвинитель показывал фотографию убитого доктора, зачитывал показания судмедэксперта о причинах смерти (доктор умер от передозировки наркотиков), объясняя, что хирург был тяжело болен раком и только этот недуг толкнул его в руки наркобизнесменов, Марианны и ее так называемого жениха. Что наркотики, найденные в салоне Марианны и у Вовика в кармане, совпадают с теми, что обнаружены при осмотре погибшего.
Но Вовик полностью отрицал вину, а напористый защитник разнес обвинение в пух и прах.
Лялька не могла поверить своим ушам: все ее старания по аресту проходимца оказались тщетны!
Итак, Вовика прямо в зале суда освободили из-под стражи. В шикарном светло-бежевом костюме и ярком шелковом галстуке он продефилировал перед носом Ляльки, прошипев на прощанье, что они еще встретятся. Когда Лялька, глотая слезы, вышла из зала, седовласый проходимец, окруженный журналистами, словно герой кинобоевика, давал интервью репортерам, которых пригласил Геннадий, рассчитывая на победу в суде.
