А он… Понимает. Знал это. От начала до конца. Уходили мы под размеренные всхлипы, болезненные завывания, опустившегося на заснеженную землю, влюбленного Кирилла Домбровского. Некогда лучшего друга… Почти брата… Сердце сжалось… Наверное, в память о былом… Поднял глаза к небу…
" Порою мне кажется, что Вы способны на наказание, гораздо более безжалостное, чем банальная смерть…"
Девочка крепко сжала мою ладонь. Обернулся, всмотрелся в её лицо… По щеке скользит слеза. Слеза сожаления и жалости… Утер влагу большим пальцем прохладной руки…
— Поплачь, родная… В последний раз… О всем былом… Несправедливом… Болезненном… А я соберу твою боль. И нарисую на твоём лице улыбку… Всегда…
Дорогие читатели! История практически подошла к концу. Через несколько дней выйдет эпилог. Пожалуйста, пишите отзывы, расскажите, какое впечатление по себе оставило Интро моей Канарейки) Не забывайте о звездочках и подписках) Всех Вас очень люблю)
Эпилог
Элен
Пришла весна… Вдыхаю на полные лёгкие первые отголоски оттепели… Спутанный аромат первоцветов, смешанный с влажной свежестью тающих сугробов, внушает сознанию начало новой жизни… Впереди только хорошее… Любовь, близость, счастье… Никита придерживает меня за руку, помогая спуститься по ступенькам. В последнее время мы часто гуляем. Бродим по улицам, в обнимку. Смеёмся, много говорим… Каждый момент, проведенный вместе — бесценен! И мы, как никто, знаем это…
Улыбаюсь про себя, ненавязчиво приподняв уголки губ… Смотрю ввысь. Отчего-то душу заполнило чувство благодарности. Сказать спасибо… Много ли значит это слово? Мне кажется — да! Возможно, большее значение оно имеет даже не для того, кому было адресовано, а для нас самих. Просто, ты чувствуешь, что не можешь иначе! И сегодня я хотела именно этого… Сказать "Спасибо"…
Не спеша, наслаждаясь видом пробуждающейся от зимнего сна террасы, подошли к машине. Водителя с нами не будет. Так нужно. Мне и любимому. Никто не должен мешать… Он попросил подождать внутри салона, пока Дима даст краткий отчёт о течение дел. До сих пор не позволяет нам пересекаться, после того случая. И относится к тогдашнему товарищу холодно, я бы сказала, опасливо. Хоть я и не вижу для этого никаких оснований. Не нужно обладать избытком доверия, чтобы понять — парень действительно раскаивается, и никогда больше не причинит мне вреда. А память на плохое у меня достаточно скудная… Я всё забыла. И не оставила даже следов обиды.
Включила на магнитоле одну из Наших любимых песен… Облокотилась щекой о прохладное стекло, прикрыла глаза, и потянула тихонько голос… Вторю на память заученной мелодии… Про себя… Отзвуки моего интро заполнили собою пространство вместительной иномарки, и я не сразу заметила, как теплая большая ладонь накрыла мое плечо… Как открылась водительская дверца, и самый родной, необходимый мужчина на земле, защекотал своим жарким дыханием мое ушко…
Открыла глаза… Мягко улыбнулась…
— Продолжай… — прошептал он чуть слышно, чтобы не заглушать разговором течение нот…
Я снова окунулась в себя, и продолжила петь, под тихое шуршание рванувших по автостраде шин…
***************
Кладбище всегда остаётся неизменно тихим. Покой, баюкающий души усопших, подобен бездне между реальностью и потусторонним. Ему нет дела до перемен… До времен года… До пролитых на этой земле слёз. Ему не было дела до наших судеб, когда, в тот роковой день, я попала под прицел… Ему было плевать, как погибла моя лучшая подруга, и что за человеком она была… Он просто принял ее в свои объятия… И принимает нас, гостеприимно, словно и не случилось ничего, позволяя ненадолго встретиться с кем-то особенно значимым… С тем, кто не сможет уйти отсюда, так же легко, как мы… Просто, нам повезло. Спасибо небу! Спасибо тем, кто нас хранит по ту сторону действительности… И тебе спасибо, родная…
Присела у до боли знакомой могилы. Веки стали влажными… Столь многое изменилось! Перемены, события, жизнь… Та самая жизнь, за которую все и каждая, я и он, она, так отчаянно боролись! И я стою здесь сейчас, живая, счастливая, влюбленная, и любимая, благодаря тебе… Одиннадцатая. В руках охапка маргариток… Её любимые цветы…
— Спасибо! — говорю вслух, поглаживая пальцами контур холодного, каменного, надгробия…
Никита присел рядом. Приобнял меня за плечо…
— Спасибо, Одиннадцатая. Спасибо, что однажды знала мою любимую… Спасибо, что была для неё, как сестра. Спасибо, что приняла на себя удар, на который совсем не заслуживала! И за то, что, несмотря на это, остаёшься с нами…
Он тоже это чувствует. Не слова вежливости — искреннее осознание. Она рядом…
Сложила цветы у подножья, на расписную мраморную плитку… И, кажется, услышала в дуновение попутного ветра нечто… Схожее на голос… Её голос. Наверное, показалось… Но, невольно улыбнулась. Такой улыбкой, которую Одиннадцатая всегда хотела видеть на моём лице… Я счастлива, родная! Покойся с миром…
Одиннадцатая
— Канарейка! Ну, давай же! Ещё один разочек! Ну, хоть куплетик! Пожалуйста…
Не унималась я, пытаясь уболтать названную сестрёнку на урывок любимой сонаты. Она так красиво поёт! Именно поэтому на неё часто спускали собак местные задиры… Только, я то всегда помогу их унять! Потому что… Канарейка должна петь, не смотря ни на что!
— Да что ты говоришь?! В любой момент может войти Хозяин! Сама же знаешь… Нам не поздоровится! — убеждала меня, нервно бросая взгляд на дверь.
— Но ведь, тебе в любом случае нужно тренироваться! Разве фортепиано здесь ни за этим?
— За этим. Но… Мне можно заниматься только под надзором смотрящей или владельца… Ну что ты, как маленькая?! Влетит же! Снова хочешь остаться на два дня без еды? Прошлый раз ты ведь первая в обморок свалилась!
— Да что за трусиха! Даже если так! Плевать! Прошлый раз пришла в себя, и в этот раз приду! И, вообще, не хочу больше сонату! Хочу нашу песню!
— Да в своем ли ты уме?! Она же… Она…
— Она о важном?! — задала провокационный вопрос… Который, по сути своей, не требовал ответа. Канарейка тяжело вздохнула, и оперлась руками о крышку фортепиано. Опустила устало голову…
— Да, Одиннадцатая! О важном! А есть ли кто-то, кому до этого "Важного" есть дело?!
Смотрю на неё молча… Не знаю, что ответить. Будто пользуясь моей растерянностью, подруга продолжила…
— Знаешь… Я вот думаю. Стоит ли вообще продолжать петь? Ведь, с моим происхождением, положением, единственное предназначение, отведенное этому голосу — услаждать слухи надменных господ, которые, по малейшей провинности, семь шкур с меня спустят!
— Не говори!!! Даже не смей!!! — вскрикнула яростно, жаля несмышленую глупышку одичалым от злости взглядом. — Да ты хоть понимаешь, какой дар получила от неба?! Твоё пение… Клянусь, Канарейка! На этом самом месте клянусь, всем, что имею! Однажды… Оно заставит слышать Тебя весь мир!
Она попыталась что-то возразить… Но, я быстро положила палец ей на губы, с безмолвной просьбой дослушать…
— Однажды… Возможно, это будет не скоро, случится так. Из слабой, покорной "безродной", ты превратишься в вольную птицу… Гордую. Сильную. Однажды… Тебе придется пройти через многие-многие трудности. И, может быть, меня не будет рядом, чтобы тебя поддержать… Но, на твоём пути встретятся люди… Люди, которые благодаря тебе проникнутся нашей судьбой! Они помогут… Однажды… Благодаря тебе… Система начнет распадаться! Сироты… Будут иметь право голоса! Будут наравне с господами… Однажды… Не будет господ! Свобода… Выбор… Жизнь… Ты получила дар от неба, такой дар! Именно для того, чтобы стать для всех нас лучом надежды… Я верю в это, верю всем сердцем…
Мгновение Канарейка молчала. Внимательно смотрела, обдумывая ещё раз каждое, сказанное мною, слово. А после… Игриво улыбнулась…
— Какая дивная мечта, Одиннадцатая…
И накрыла пальцами клавиши, вдыхая жизнь в нашу песню "О скованных птицах…"
