— Почему? — Ольга запнулась, проглотив слово «запретил». — На меня ты мог орать, а на нее нет?
Тигран вновь взял ее в фокус своих темных глаз, улыбнулся ими и сказал:
— Не имею привычки повышать голос на беременных женщин.
Ольга выдохнула.
— Ну разумеется.
Багдасарова тоже была женщиной и относилась к этому состоянию иначе, хотя бы потому что знала о женской солидарности и была по эту сторону баррикад.
— Я объяснил ей все, а потом, чтобы подстраховаться отобрал у нее любимые гаджеты и отвез на Кавказ.
— Она обиделась?
— Нет. Она согласилась со всем.
Наташка сама говорила о том, что беременность плохо влияет на нее. Только с каждым разом все реже и тише.
— Матери она не понравилась.
Наверное, потому что Тигран пошел против традиций — не показал невесту, не познакомил, не получил благословение и не сыграл пышную свадьбу. А еще… Потому что Гоар Микаэловне было не угодить?
— Почему ты не сделал этого?
Ольга, прижатая к телу Тиграна, чувствовала его напряжение и, чтобы хоть как-то успокоить его, стала водить по его плечам и рукам.
— Она была беременна, когда мы расписались.
Между властной Гоар и свободной от традиций Наташей случился конфликт.
— Они не были в восторге друг от друга пока там был я.
Ситуация не изменилась в его отсутствие и стала накаляться с каждым новым днем пребывания Наташи в чужой стороне. У нее не было там никого — ни знакомых, ни друзей, ни родных. Любимый человек и тот уехал. Как все мужчины в это время, Тигран вдруг стал невыносимым и бесчувственным скотиной, который, если не испортил ей жизнь, то совсем не понимал и возможно никогда не любил ее.
— Она просила приехать, а я чисто физически не мог ездить в Цовик каждую неделю.
Ехать машиной было конечно же быстрее, но и отдыхом это назвать было нельзя. Тело постоянно атакуемое нервным, физическим и умственным напряжением требовало последнего, но взамен получало истерики двух дорогих ему женщин.
— В конце концов, мы договорились, что я стану приезжать раз в две недели, постоянно созванивались, ругались, мирились и вновь ругались, а потом…
Он нарушил свое обещание.
— Вы поссорились?
— Это мягко сказано, — ответил Тигран с выделившимися (даже сквозь бороду!) скулами. — Мы разругались в пух и прах.
Он повел подбородком в сторону.
— Было сказано столько всего, что уже не выдержал я, — проговорил он, усмехнувшись. — Я все понимаю — гормоны, перестройка организма, жизнь за двоих, но я повесил трубку.
Ольга пока не видела связи между рассказанным и мусорными баками, в которых оказался Макар.
— Она ненавидела, когда поступают подобным образом, а я терпеть не мог истеричных дур.
Наташка обиделась, ждала, когда он извинится, но на звонки не отвечала — надеясь на то, что он приедет к ней, тем самым убив сразу двух зайцев — добьется его возвращения и заставит попросить прощения. Хамиеву же было не до того. Он должен был довести дело до конца, потому что на кону стояла не только честь мундира, но и безопасность собственной семьи.
— Те месяцы слились в какой-то один непрекращающийся день — задержания, допросные, оформление бумаг, вновь допросные и вновь задержания.
Тигран смотрел на Олю и качал головой.
— Ты и представить не можешь, что кроется за некоторыми стенами и окнами. Тебе лучше не знать, на что способны и как уродливы некоторые из людей.
Она не хотела знать этого. Мульти Вселенная существовала не в далеком космосе. Она находилась на этой планете, крылась в каждом человеке, его окружении, квартире, доме, районе… У Оли была своя собственная галактика и она вполне устраивала ее своим составом и содержанием.
— Тебе надо было съездить домой, — проговорила Ольга в ответ на затянувшееся молчание. — Я говорю тебе это не потому, что поддерживаю твою жену и говорю тебе что ты виноват.
Она провела по его бровям, а потом разгладила вертикальную морщинку между бровями. Тщетно.
— Потому что именно дома, в окружении близких и родных мы понимаем, что не все рутина и вообще, ради чего мы делаем все это.
Тигран кивнул.
— Натка ссорилась не только со мной, но и с матерью.
Последняя разговаривала с сыном, сначала зудела по поводу молодой жены, а потом, видя его состояние, перестала делать это, принявшись учить уму-разуму ту, которая совсем не привыкла к подобному.
— В итоге, жена уехала, ничего не сказав мне.
В очередной раз поссорившись с матерью, обменявшись обвинениями и оскорблениями, жена Тиграна собрала вещи и возвратилась в Москву, но домой не вернулась, решив перекантоваться у подружки.
— Я не обратил внимание на поведение матери.
Позже он понял почему Гоар вела себя так, как будто ждала от него чего-то, но не получив этого решила, что все к лучшему.
— Она не подумала о том, что с ней могло что-то случится.
Ольга покачала головой, прогоняя желание назвать эту женщину дурой.
— Тигран, я сейчас выдам крамольную мысль: твоя Наташа была взрослым человеком и должна была отдавать отчет всем своим поступкам.
Хамиева не была ребенком, готовилась стать матерью и, если уж на то пошло — не она первая и не она последняя, которая вдруг стала не любимой невесткой; оказалась вдали от мужа или привыкла к чему-то иному. Она сама выбрала себе такого мужчину — с его характером, профессией, родственниками и друзьями.
— Если она поступила так, то это было ее решение и…
Хамиев не давал ей отстраниться от себя. Ольга не смутилась, разозлилась и не ощутила досаду из-за вырвавшихся слов. Просто стоять так и дальше, замерев в темном провале коридора, было попросту невозможно.
— Тебя ожидает тоже самое, — выдал он, сверкнув мрачной улыбкой.
Эти слова рассмешили Ольгу.
— Ты так думаешь? — спросила она, на мгновение прикусив губу. — Я поняла, что далека от твоего идеала.
Она вернула ему фразу, брошенную им в поезде. Те слова тогда здорово удивили Ольгу. Если отбросить ее страхи по поводу сына, то с чего он решил, что он не предмет ее мечтаний?
— Ты злопамятная, — выдал Хамиев, прежде чем поцеловать ее. — Тебе говорили об этом?
Ольга качала головой. Сбившееся дыхание, страстный, требовательный и местами болезненный поцелуй, в котором было больше желания отомстить и показать, что она не права, помешали ей сказать такое простое и короткое «нет».
— Ты, Хамиев, слишком торопишься, — проговорила она наконец, каким-то чудом выскользнув из его объятий. — Ты мне должен рассказ.
Багдасарова пошла на кухню, ожидая, что он последует за ней и бросая напоследок.
— Выслушаю тебя, быть может прощу, а потом подумаю над всем остальным.
— Я ошибался.
Она оглянулась, не поверив в услышанное. Хамиев менялся прямо на глазах или же просто водил ее за нос.
— Ты не злопамятная, а самая настоящая стерва.
Глава 41
— Извини, — проговорил Хамиев, нагнав ее у микроволновки. — С тобой не так просто.
Оля повернулась к нему, посмотрев Тиграну прямо в глаза, а потом ответила, стараясь отключить эмоции и возмущение от услышанного, но самое главное от почувствованного ею.
— Мне не нравятся подобные сравнения, но еще больше бесит, когда меня проверяют таким наглым образом.
Ее называли стервой, но обычно делали это за глаза. Она узнавала об этом в числе последних. Настоящим стервам никогда не скажут о том, кто они. Такое говорят тем, кому хотят польстить и, усыпив бдительность, получить что-то.
— Это привычка.
— Ну так значит отучайся от нее или действуй тоньше.
— Я извинился, — повторил Хамиев, перед этим задержав взгляд на ее лице. — Обещаю, что стану называть тебя так только в своих мыслях.
Последние слова были забавными, но Ольга не улыбнулась, а кивнула ему в сторону стола.
