— Ну а теперь сознавайся. Сейчас диспансеризация у других годов рождения. А я ещё помню сколько тебе полных лет, — Миша отодвинул от себя пустую чашку и облокотился о столешницу, сложив запястья.
Откусила кусок пирога побольше, демонстративно жуя. Врач улыбнулся и отобрал у меня выпечку.
— Не отдам, пока не ответишь, — озорно посмотрел на меня.
Прожевала, с трудом проглотив.
— Это наглый шантаж, — улыбнулась, глядя на пирог. — Честно, Миш, просто проверяла здоровье…
Мужчина, не веря, помотал головой и вдруг откусил плененную порцию.
— Ты беспощаден ко мне, — уже смеялась в голос, глядя на убывающий кусок и на закатывающего от удовольствия глаза Мишу.
— Вкусный, — с набитым ртом доложил мужчина.
Сделала отчаянный выпад и отобрала свой законный паёк под его хохот.
— Я правда проверяла своё здоровье, — немного успокоившись, проронила я и многозначительно посмотрела на Мишу. К счастью, пояснять жестами не пришлось.
— Хотите детей? — лицо мужчины вновь приобрело дежурную хмурость. — Здравый подход к планированию семьи. Молодцы. Что тогда тебя расстроило?
Вздохнула и робко перечислила.
— Тебе диагностировали это всё на пороге. Хорошее лечение и угроз малышу не будет, — спокойно проронил он.
Опустила глаза. Внимательно смотрит несколько секунд, а после склоняется ко мне ближе.
— Ты словно боишься разочаровать его. Он — твой муж, любит тебя… Значит будет ждать и поддерживать.
— Безусловно, — мелькнула улыбкой. — По другому быть не может.
— Ты боишься, что уступила его бывшей и в этом? — сказал так, что рану на сердце вновь свело резью. Молча начала ковырять многострадальный пирог. — Вик, не мне тебя судить и на твоём месте я пока ещё не был, но послушай совет. Постоянно быть хорошей и идеальной для него у тебя не получится. Учи его принимать тебя такой какая ты есть. Ты — живой человек. Женщина, которую муж должен баловать и любить несмотря ни на что… — осекся, оценив мою сгорбившуюся фигуру. Догадался. — Ты, так понимаю, ни разу не слышала от него слов любви, — короткий выдох негодования. — Да, он хорошо устроился.
— Не будь категоричен, — за мужа всё же стало обидно, хотя, наверное, больше за себя. Я сейчас просто жалкая в глазах этого мужчины. — Он очень изменился. Я чувствую, что дорога ему. Это видно.
Миша смотрел исподлобья, приподняв вверх левую бровь.
— Ну да. Он понимает, что, бросив тебя, станет ослом. Это как в "Унесённые ветром". Герман — это Эшли, а ты — Мелани. Эшли хочет переспать со Скарлетт, но моральные устои ему не позволяют, ведь он — женат. Может и ты для Германа клетка, которая удерживает его от похоти и плотских утех?
— Это довольно жестокое сравнение по отношению ко мне, — внутри зажгло от этих слов, но стрела истины глубоко вонзилась в тело.
— Я — хирург. Я делаю людям больно, чтобы спасти жизнь, — спокойно пожал плечами.
Стало не по себе. Лучше не продолжать этот разговор.
— Спасибо за кофе, Миш, — поднялась и схватилась за пуховик. — Была рада тебя увидеть. Я побегу, ладно? На работе ждут.
Наклонилась к нему и благодарно чмокнула в щёку. Но, когда начала выпрямляться, Миша схватил за запястье, приостанавливая. Посмотрела на него удивленно и слегка испуганно. Приблизился ко мне и тихо произнёс:
— В конце того произведения Мелани умирает. Добро и чистое сердце можно погубить, — разжал пальцы, отпуская.
Выпрямилась, глядя немигающим взором. Стало не по себе.
— Пока, Миш, — просипела я, отойдя от него.
— Счастливо, — кивнул врач, наблюдая за моим побегом.
Запыхавшись, прибежала на работу. О моём приходе Герману конечно же доложили официанты и хостес, которые, видимо дежурили по его просьбе.
— Я уже подумал проблемы какие-то, — муж обнял и поцеловал в макушку. — Ещё немного и начал бы тебе названивать.
— Очереди в больницах неизменные, — говорить ему о встрече с Михаилом не стоило. От греха, так сказать.
— Как прошло? — смотрит участливо.
— Дали несколько назначений и рекомендаций. В целом, неплохо.
Внутри всё перевернулось, поняв, что вру человеку, которого люблю. Причём дважды за эту минуту разговора. Совесть колоколом забила в голове, но мне не хотелось его расстраивать и тем более злить.
— Я рад. Не обедал ещё. Ждал тебя.
Чёрт, где найти место в желудке теперь?
— Я сейчас проверю, что там творят мои ребята и к тебе. Дай минут пятнадцать.
— Это же четверть часа! — воскликнул шутливо. — Ладно, только не задерживайся.
— Да, шеф! — быстро поцеловала в уголок губ и поспешила от него по коридору.
Но далеко убежать мне не дали. Из-за поворота прямо на меня вылетела Лика.
— Ну-ка, иди сюда! — прошипела рыжая и, больно сжав мой локоть, буквально вытолкнула на лестничную площадку, не давая ничего сообразить. После грубо перехватила за волосы, пребольно оттягивая на себя. — Ты, сука, меня достала. Навешала Гере лапши на уши, а сама трахаешься втихаря с его братом. Но, клянусь, я выведу тебя, дрянь, на чистую воду! Он разведётся с тобой!
Возмущение, шок и непонимание отключили мой разум, а захват за волосы вызвал ярость.
— Да отвали ты от меня, бешеная! — ударила её по цепкой руке. Хватка ослабла, и я поспешила отстраниться от неё. Лёгкий толчок от себя и отступаю назад.
Лестничную площадку оглушил чудовищный крик. Лика пошатнулась на каблуках у края верхней лесенки и кубарем полетела вниз. В ужасе наблюдала, как её тело ударилось о стену лестничного пролёта и без движения осталось там.
— Лика?! — голос осел в гортани, а сердце едва не выпрыгнуло наружу. На полусогнутых ногах спустилась к ней. — Лика?! — без ответа. Присела и нащупала пульс — есть. — Господи! Помогите! — закричала в пространство, надеясь, что меня услышат. — Лика?! — похлопала её по щекам — нулевая реакция. — Черт! — запустила руки в свои волосы, беспощадно сжав в кулаках. — Помогите!
Лестничная площадка чаще всего бывает не востребована из-за наличия лифтов. Приняла решение искать помощь на кухне. Вбежала в цех, трясясь от паники и шока:
— Помогите! Скорее!
Герман, Фил и пара официантов среагировали на зов.
— На лестнице. С Ликой… Беда! Нужно в скорую…
Муж помчался вперёд, я же с трудом теперь волочила ноги за остальными.
Пострадавшая всё ещё лежала без сознания. На её светлых брюках в районе промежности выступила кровь. В тихой панике зажала рот. Гера подлетел к ней.
— Лика? Звоните в скорую! — рявкнул коллегам. — Лика?! Что произошло? — сердитый рык на меня.
— Мы… я… Я не понимаю…, — заблеяла, уходя в плач. — Она кричала на меня. Вцепилась в волосы. Я лишь хотела уйти от неё. Просто оттолкнула. Это случайно! Я не… я не думала, что она упадёт…
Гера испепелял меня жестоким взглядом, но ничего не говорил в ответ. Лучше бы закричал или ударил.
Лика зашевелилась и застонала.
— Лика?! — муж тут же отдал внимание ей.
— Ребёнок? — пострадавшая начала панически переходить на крик с плачем. Коснулась промежности, увидела кровь. — Боже… Мой ребёнок! Она убила нашего ребенка… Нет, нет…
Рыжая скукожилась на полу и завыла.
— Я случайно…, — слёзы медленно катились по моим щекам, но я понимала, что мне сейчас никто не способен верить и тем более услышать. — Я не хотела…
— Отвези меня к моему врачу… Герман! Скорее! Умоляю, спаси нашего малыша, — пострадавшая судорожно вцепилась в его руку.
Муж, уже ни о чём не думая, поднял свою бывшую на руки и поспешил с ношей вниз.
Идти… Бежать следом, чтобы помочь всё исправить? Спасти бедного малыша… Сзади обняли чьи-то руки. Обернулась. Савва. Он поймёт, услышит, что было на самом деле. Что я не виновата.
— Я не хотела… Я не знаю как…
— Всё, тихо-тихо, — прижал к себе. — Всё обойдётся. Не плачь. Идём отсюда.
Увлёк с лестничной площадки. Покорно последовала за ним в кондитерский цех. Ужас и шок от произошедшего никак не отпускали. Схватилась за телефон. Звонить Гере сейчас — безрассудно и бессмысленно. Набрала сообщение: "Как будут новости, прошу, позвони. Я очень переживаю, любимый!"
