— Ты не можешь устраивать еще больший бардак, — предупредил Морленд.
— Я влюблен в нее.
Морленд снова моргнул, на этот раз его голова дернулась назад.
Курт продолжал говорить.
— Я влюблен в нее с тех пор, как она расплескала пиво по всему двору, впервые посмотрев мне в глаза. Она — мой мир. Она была моим миром все восемнадцать лет, даже когда и близко не была к тому, чтобы быть частью этого мира. И это я. Все случилось из-за меня. Я держал ее в опасности, не давая сойти с неправильного пути, и заставил думать, что она влюбилась в преступника. Она стояла на верной дороге, а я сбил ее с толку. Я любил ее, но лгал практически каждым словом, играл с ней, чтобы получить желаемое. А потом моя гордость была уязвлена, и я, черт возьми, был слишком молод и полностью уничтожен всем тем, что натворил, чтобы сделать что-нибудь, кроме как возложить всю вину на нее. Так что я заварил эту кашу, Морленд, и уже восемнадцать лет живу с этим и осознанием того, что заставил Кэди все это время испытывать чувство вины. Теперь я должен столкнуться с очень реальной возможностью, что лишь от одного моего вида, ситуация усугубится. Но вы с семьей потратили все это время на то, чтобы собрать осколки, так что независимо от того, что произойдет дальше, единственный способ, который мне поможет, — это то, что ты будешь знать обо всем, если ситуация станет еще более дерьмовой.
— Она никогда не переставала тебя любить, — тихо сказал Морленд.
— Ты говоришь это, думая, что мне станет лучше, но я испортил ей всю жизнь, — отрезал Курт, наклоняясь вперед, но затем, отступая, собирая силы в кулак, принимая все, что должен сделать, потому что был близок к тому, чтобы развалиться на части, но не мог себе этого сейчас позволить. — Несколько дней назад она сказала, что все еще меня любит, и от этого стало только хуже.
— Ты можешь все спасти.
— Вероятно, но стоит ли это делать?
— Да.
Он сказал это не колеблясь и искренне, отчего Курт сделал шаг назад, будто от удара.
— Она моя младшая сестра, и я хочу, чтобы у нее было то, что она хочет, а она хочет тебя, — заявил Морленд.
— Тогда увези семью с маяка, — прорычал Курт.
Морленд уставился на него.
Потом он улыбнулся.
— У меня черный арендованный внедорожник «Денали». Думаю, дорогу ты знаешь, но ты прав. Будет лучше, если я поеду первым.
Курт подошел к двери и открыл ее.
Морленд последовал за ним, но остановился и снова посмотрел ему в глаза.
— Моя жена, Кэт, сказала, что если вы перестанете конфликтовать, то тут же наброситесь друг на друга. Папа сказал, что в ту секунду, как ты вытащишь голову из задницы и вернешься, Кэди исчезнет в мгновение ока, так что нам придется собраться с духом, чтобы не потерять ее. Но просто к слову, на Рождество вся семья здесь, так что сделай нам одолжение. Кэди готовит фаршированного цыпленка, и дети с нетерпением его ждут. Она не справиться, если оставит все силы на секс-марафоне после вашего воссоединения.
Сказанное объясняло «сестру» Кэт, две другие жены были оставшимися «сестрами», а клан Морлендов — «семьей», приехавшей на Рождество.
Ему нравилось, что они есть у Кэди.
И все же.
— Как насчет того, чтобы я спас положение, а спустя, скажем, лет пятнадцать мы бы шутили об этом? — предложил Курт.
— Возможно, это хорошая идея, — пробормотал Пэт, скривив губы, и вышел в открытую дверь.
Курт закрыл дверь, запер ее на ключ, прошел в гостиную, выключил свет на рождественской елке и, даже не взяв куртку, поспешил в гараж.
Он сел в пикап, нажал на кнопку, открывающую гаражные ворота, выехал и пристроился за черным «Денали», который, уже заведенный, стоял на подъездной дороге.
В последующие годы, вспоминая эту поездку от дома до маяка, он не запомнит ни секунды. Он отругал Кэди за вождение в эмоциональном состоянии, но ему повезло, что впереди маячили задние фары «Денали», чтобы сосредоточиться на них, потому что со всем дерьмом в голове, один Бог знает, доехал бы он до маяка.
Но он доехал, и у Морленда, очевидно, был пульт от ворот, потому что он проехал прямо через них.
Курт следовал за ним.
Он оказался прав, рождественские огни выглядели восхитительно.
И ясно, что «семья» была большой, потому что возле гаража на две машины ютились еще два внедорожника «Денали», обе двери были открыты, но «Ягуар» Кэди был припаркован только в одном отсеке.
Курт остановился, Морленд вышел, и Курт сделал то же самое.
Он последовал за ним по крытой дорожке, ведущей к двери с обратной стороны маяка.
Морленд остановился, Курт тоже.
— Готов? — спросил Морленд.
— Нет, — ответил Курт.
— Папа любил тебя ради нее.
Курт перенес и этот удар, чудом не дернувшись.
— Он прожил долго, последние годы его жизни выдались не самыми лучшими. Надеюсь, мы сделали их не столь плохими, как они могли бы быть. Знаю, это все Кэди. Но я бы поставил деньги на то, что он покинул этот мир, сожалея лишь о двух вещах. Что уступил жене, зачав Кэти, а затем, потеряв их обоих, и что не дожил до этого момента.
Больше ничего не сказав, Морленд открыл дверь и вошел.
Курт услышал лай Полночи — не предупреждение, а приветствие.
Он также услышал, как кто-то крикнул:
— Эй, пап! Ты где пропадал?
Но когда он вошел, то на кухне, рядом с двумя женщинами и ребенком, мог видеть лишь Кэди. Она что-то делала за кухонным островком, и как только повернула голову и увидела его, то замерла.
Поэтому он замер в двух шагах от двери.
— А это кто? — Ребенок.
— Все, надевайте куртки, мы едем в город ужинать. — Морленд.
— Но тетя Кэди готовит пирог со спагетти! — Другой ребенок.
— Пэт, что происходит? — Мужчина.
— Точно! Ужин в городе! Всем одеваться! — Женщина.
— Пэт, что ты наделал? — Другой мужчина.
— Пошлите. Сейчас же. — Морленд.
— Думаю... — начала другая женщина.
— Быстро. — Морленд.
— Святые угодники. — Еще одна женщина.
— Кто этот парень? — Девушка громким шепотом.
— Берите куртки. Сейчас же! — Голос Морленда повысился. — Пошлите.
— Ой-ой, дядя Пэт слетает с катушек. — Молодой человек.
Полночь зарычала.
— Давайте. Давайте. Пойдем. Майк, Дейли, у вас есть ключи? — Первая женщина.
— Приятель, тебе несдобровать, будет семейное собрание. — Рычащий мужчина.
Курт слышал их, чувствовал движение, суматоху, топот бегущих наверх ног и голоса, призывающие других надеть куртки и выйти, шаги вниз по лестнице.
Казалось, прошли годы, прежде чем все стихло, и люди перестали мельтешить перед ним, спеша выйти за дверь и закрыть ее.
И все это время они с Кэди просто смотрели друг на друга.
Когда дверь закрылась, он сказал мягко:
— Детка, плита включена?
Она натянуто кивнула.
— Выключи ее, Кэди, — приказал он.
Она содрогнулась, но заставила себя неуклюже подвинуться к плите.
Повернула ручки.
Затем повернулась к нему.
— Иди сюда, — тихо позвал он.
Медленно, одна нога за другой, не сводя с него глаз, она двинулась в его сторону.
Полночь подошла к ней и загородила собой, но Кэди не остановилась, пока не оказалась от него в двух футах.
Курт посмотрел в изумрудные глаза.
Господи, с чего начать?
Господи, как он исправить то, что сломал, даже не сумев начать?
— Я должен был позволить тебе объяснить. Должен был объяснить сам себе, что…
Больше он ничего не сказал.
Она бросилась к нему.
Схватив его голову обеими руками, вжимаясь к него, черт побери, взбираясь на него, она сделала все возможное, чтобы притянуть его к себе.
Их рты столкнулись, и она уже приоткрыла губы, касаясь его языком.
И он вкусил ее.
Корица, ириски, лунный свет, тепло и Кэди.
И впервые за восемнадцать лет он достиг желаемого.
Она оттащила его назад, ее движения были резкими, отчаянными.
Он не сопротивлялся и, когда она развернула его, подчинился.
