решим это вопрос цивилизованно и я не буду грубо прижата к стенке, что бы удовлетворить его порыв. Казалось бы я столько ночей мечтала о нем, столько раз представляла, каким будет наш первый раз, а сейчас я его ужасно боюсь!
Я обхватываю себя руками, чтобы скрыть свою наготу и волнение от хищного взгляда моего начальника и с трудом выдавливаю из себя слова
— П-простите м-меня пожалуйста. Я… Мне просто…
— Что. Ты. Здесь. Делаешь?
Произносит босс стальным голосом, выделяя каждое слово и продолжает уничтожать меня взглядом.
— Мне негде ночевать
Трусливо выпаливаю я и начинаю невольно отступать назад. Я дрожжу, как бездомный котенок, которого поймали хулиганы. Не понимаю, какое наказание мне придумает мой начальник за то, что я взялась хозяйничать на его территории.
Он молчит и эти несколько секунд его молчания мне кажутся целой вечностью. Я пытаюсь убедить себя, что не сделала ничего плохого. Всего лишь без спроса осталась ночевать в офисе, в его комнате отдыха.
Но выражение его лица говорит об обратном и заставляет чувствовать меня ужасной преступницей. Я стараюсь унять дрожь и не уводить от него взгляд. Хищник не должен чувствовать страха своей жертвы. Глаза шефа предательски наливаются холодом и в следующую секунду он сухо выдает
— Но зато есть с кем? Смотрю ты кого-то ждешь?
Это заявление вышибает жар во всем теле. Я вспоминаю о двух бокалах, бутылке вина и небольшой фруктовой тарелке на журнальном столике.
Становится стыдно. Я краснея, почти шепотом произношу.
— Нет. Я здесь одна. Бокал я достала для Вас. Я просто хотела… — протяжно выдыхаю и понимаю, что это самый дичайший бред, который я когда-либо совершала и в чем мне предстоит сейчас признаться.
— Хотела представить, что Вы проведете эту ночь здесь со мной.
Я опускаю голову и рассматриваю пол.
Боже! Боже! Боже! Как же жалко это звучит! Щеки жжет от стыда. Ну не рассказывать же ему про домового, в самом деле. И я ведь его представляла.
Я почти уверенна, что услышу его усмешку. Чувствую, как к глазам подступают слезы. Такой позор просто так не проглотишь. Стою мокрая, голая, несу какой-то ванильный бред. Я ему проигрываю. Во всем.
Но насмешки нет.
Нет злобы.
Он меня не отчитывает и не выставляет за дверь, как нашкодившего котенка.
И о, Боже! Я слышу его облегченный вздох.
Мурашки расползаются по телу, когда он приближается и прижимает меня к себе. Я ясно ощущаю его возбуждение. Шеф царапает мои щеки аккуратно подстриженной бородой, вдыхает мой запах, затем смотрит мне в глаза и почти в губы произносит
— Я знал, Карамелька, что ты ведьма! Как видишь я здесь и я проведу эту ночь с тобой…
Андрей
Я отчаянно целую Карамельку. Ощущение, что не дышал лет сто, а сейчас мне медленно запускают кислород.
Она мокрая и немного дрожит. Наверное от всего дрожит: от холода возбуждения и страха. Напугал я ее, конечно не плохо. Но она меня не отталкивает, а наоборот. Отчаянно прижимается ко мне, как будто тоже не дышала.
Накидываю на Ангелину полотенце и несу в комнату.
Укладываю ее на расправленный диван. Отмечаю, что постель не моя.
Цветочки, рюшечки…
Улыбаюсь. Дуреха, с собой притащила, свое.
Нависаю над Гелей. Смотрю на нее сверху вниз. Она сейчас такая беззащитная. Глаза огромные. Волнуется. Смущается. Пытается прикрыться. Присекаю этот жест.
— Ты очень красивая! Не закрывайся! Хочу на тебя смотреть.
Она тянется ко мне. Целует. Легкое касание губами, а у меня все внутри колотится так, будто над пропастью стою. Пальчиками проводит над бровью, гладит.
— У Вас кровь. Вот здесь. Больно?
Отрицательно качаю головой и жадно смотрю на ее губы.
— Андрей Александрович, тут аптечка есть, я могу…
— Карамелька… — Шепчу ей ласково и целую в губы. Что за официоз? Ты сейчас голая, подо мной и называешь меня по имени и отчеству.
Тихо смеется. А я целую ее шею и шепчу.
— У тебя есть пару секунд, что бы сказать мне «нет». Мне крышу от тебя срывает. — покусываю ее мочку уха, из губ Карамельки вырывается тихий стон. — Я готов выть. Если сейчас не остановлюсь, то дальше точно не смогу…Останови меня… Останови, Геля… Я знаю, что у нас слишком много причин не делать этого, но еще пара поцелуев и я превращусь в неконтролируемого Халка. Хочу тебя, Карамелька, до одури!
Ангелина смотрит на меня, а у меня как будто цветы вырастают внутри.
Чувствую, как проклевывается росток и тянется вверх, распуская листья.
Ее глаза сейчас… Так на меня еще никто не смотрел.
— А я не вижу ни одной причины говорить «нет». — И сама тянется к моим губам.
Во мне слетают все приборы…
Обнуляюсь до заводских установок.
С ней как-то все по — другому. Все чувства на грани, переступив которую уже точно прежним не будешь.
Я привык, что черный- это черный. Красный- это красный.
С ней же такого нет!
С Карамелькой множество полутонов и оттенков.
Она по ниточке вытягивает из меня эмоции, которые сидели где-то глубоко и их никто никогда не видел.
Мы долго целуемся. Шея, плечи, губы.
С каждой секундой я схожу по ней сума сильнее.
Отпустить не могу… Уже чувствую, что это точка не возврата.
Больно будет, когда все это закончится.
Прокладываю поцелуями дорожку к животу и спускаюсь ниже..
Очень редко уделяю женщинам столько внимания, а этой хочу приятное сделать. Трепет какой-то к ней.
Охает. Смущается. Ноги сдвигает.
— Карамелька! — грозно свожу брови. — Уволю!
Смеется.
— Что в трудовой напишите? Не раздвигала ноги перед начальством?
Улыбаюсь. Чуть отстраняюсь.
Карамелька поднимается на локтях и со смущением смотрит на меня.
— Геля! Ты смеешься? Что за антисекс?
Вновь нависаю над
