Мой разум пытался наверстать упущенное, но это было похоже на продирание сквозь грязь предательства.
— Только один раз? — прошептала я, но она услышала.
— Нет, Грейси. Мы встречались весь последний год.
Себастьян встал между нами, защищая меня от Елены, но мне не нужна была его защита. Мне нужна была правда. Вся. Не его разбавленная версия. Мне нужна была каждая грязная деталь, и Елена была единственной, кто мог мне ее дать.
— Не слушай ее. Ей на тебя наплевать. Все, что она скажет, будет извращено, чтобы навредить тебе, — пробормотал Себастьян.
— А все, что ты скажешь, будет для того, чтобы себя обелить. Вы оба служите своим интересам, а не моим. Дай мне поговорить с ней.
Мои ноздри раздулись от ярости. Этот парень, парень, которого я простила и дала ему второй шанс, все это время лгал мне. Я должна была знать, как глубоко он меня ранил.
— Хочешь правду? Я расскажу ее тебе.
Баш обхватил меня за шею, удерживая на себе мой взгляд, хотя был последним человеком, на которого я хотела смотреть.
— Да, я трахал ее. Последний раз это было в первую неделю учебы. Как только я понял, что хочу тебя, я с ней порвал. Я сказал ей, что этого больше не повторится, и этого не произошло. С тех пор я с ней даже не разговаривал. Вот и все, Грейс. Это отвратительно, и я хотел бы вычеркнуть память о ней из своего мозга, но это гребаная правда.
У меня дрожал подбородок, но я отказывалась плакать. Только не перед этими двумя людьми, причинившими мне столько боли.
— Она прикасалась к тебе. Ты прикасался к ней.
Я вырвалась из его объятий и отступила назад. Елена снова появилась в поле моего зрения, все еще ухмыляясь, как будто выиграла битву. Проблема была в том, что я даже не знала, что боремся.
— Грейс, — буркнул Себастьян, обратив в нашу сторону взгляды всех, включая перепуганную насмерть Бекс, а также Гейба и Хелен, которые казались ни капли не удивленными. — Ты этого не сделаешь.
— Ты это сделал, — я повернулась и побежала, натыкаясь на чьи-то плечи и спины. Завтра я буду вся в синяках, но сейчас мне не до этого. Бегство было моим единственным инстинктом.
Конечно, Баш меня поймал. Я выбралась наружу, но лишь настолько, насколько он позволил мне уйти. Его руки обхватили меня за талию, и он прижал меня к своей груди так крепко, что мне стало не хватать воздуха.
— Мы не закончили, — прорычал он. — Ты не убежишь. Только не из-за этого.
— Отпусти меня! — я пиналась и царапалась, обезумев от желания оказаться подальше от этого парня. — Я не могу на тебя смотреть.
— Господи, Грейс. Успокойся. Ты себе навредишь.
— Это ты мне вредишь, — крикнула я. — Отпусти меня!
— Никогда, — прорычал он. — Мы из-за этого не порвем. Только не из-за нее.
Я пыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, чтобы он мог ослабить свою хватку, но не могла набрать в легкие достаточно воздуха. Я задыхалась, из моей груди вырывались глубокие хрипы.
— Детка, — он развернул меня, приподняв мой подбородок костяшками пальцев. — Ты должна успокоиться. Ты потеряешь сознание, если не успокоишься. Мне нужно, чтобы ты дышала.
— Не прикасайся ко мне, — задыхаясь, произнесла я. — Прекрати.
— Если я прекращу, ты убежишь, и тогда мы начнем все сначала. Я этого не сделаю. Я держу тебя.
— Нет, — я затрясла головой. — Мы закончили.
Его взгляд стал жестче, но прикосновения оставались легкими и осторожными.
— Ты не можешь одна это решать. Мы, блядь, никогда не закончим.
Я зажмурила глаза и обнаружила, что мне легче делать более глубокие вдохи, когда не нужно смотреть на Себастьяна. Меня предали и причинили боль, но вдобавок ко всему я была унижена.
— Я никогда больше не смогу позволить тебе прикасаться ко мне. Ты можешь заставить меня, я знаю, что можешь, но тебе придется, — я сделала еще один прерывистый глоток воздуха. — Ты знал, что это меня убьет. Вот почему Гейб пытался помешать мне увидеть тебя с ней.
— Грейс… — Баш обхватил ладонями мои щеки, но я отпрянула назад, словно его прикосновение причинило мне физическую боль. — Она никогда ничего не значила для меня. Ты однажды сказала, что не хочешь, чтобы тебя использовали в качестве теплой дырки, но это все, чем она когда-либо была — всего лишь средством.
Мои губы скривились от отвращения, а глаза распахнулись.
— Почему я должна это слышать? Что с тобой не так?
— Грейс! — из зала вылетела Бекс, на ее лице были написаны тревога и гнев. Она ткнула пальцем в Себастьяна. — Отойди от нее, говнюк. Мы уходим.
Она взяла меня за руку, и, хотя Бекс была на полфута ниже меня, я почувствовала ее яростную защиту.
— Черта с два. Грейс моя! — прорычал Себастьян.
Бекс полностью игнорировала его, но ее рука дрогнула.
— Наше такси уже здесь. Мы можем ехать, если ты готова.
Я провела пальцами по лицу.
— Да, я готова.
Себастьян схватил меня за руку, притянув к себе. У меня и там были бы синяки, но зачем еще один? Сегодня вечером меня уже изувечили изнутри и снаружи. Сейчас я этого почти не чувствовала.
— Я не принимаю это. Мы поговорим.
Баш дрожал всем телом, что было знаком, сигнализирующим о том, что он во-вот сорвется.
— Нет, — я сильно ткнула его в грудь. — Нет, нет, нет. На этот раз я говорю «нет». Это что-нибудь значит? Это тебя остановит?
Себастьян пошатнулся, его хватка ослабла.
— Грейс, — хрипло сказал он, — не делай этого.
— Нет, — шипела я.
Затем пошла прочь вместе с Бекс. Он не преследовал меня, но я поняла, что не бегу. Я хромала, лезла, ползла на животе — что угодно, лишь бы оставит в прошлом это место, эту ночь, этого парня.
В машине Бекс держала меня за руку.
— Хочешь поехать ко мне домой? Ты можешь остаться ночевать.
Поскольку мама не ждала меня вечером дома, а я не хотела объяснять, что произошло между мной и Себастьяном, я согласилась.
Когда мы добрались до дома Бекс, она одолжила мне пижаму. Я чуть не разорвала свое платье пополам, но она спасла его от моих буйных рук. Я надела одолженные леггинсы и футболку, тщательно вымыла лицо и забралась в двуспальную кровать Бекс. Она присоединилась ко мне через пару минут после того, как переоделась.
— Я не думаю, что он обманул.
Это нужно было сказать вслух, но я не думала, что это имеет значение. Он обещал мне быть честным, но не выполнил обещания. Как я могу теперь верить другим его обещаниям?
— Он причинил тебе боль, — сказала Бекс.
Я кивнула.
— Скрывал это от меня…
— Когда все остальные знали. Ну, я не знала. Я бы точно сказала тебе, — она говорила так категорично, что я не сомневалась, что это правда.
— Мне так стыдно. Я знала, что лучше не быть с таким парнем, как он, — я зарылась лицом в ее мягкую подушку, желая забыть этот день.
— Это ему должно быть стыдно. Ты знаешь, что не сделала ничего плохого.
— Я знаю, но это так, — простонала я, ударив ладонью по матрасу. — Мне жаль, что твой выпускной оказался испорчен.
— Он не испорчен. Я сделала красивые фотографии и танцевала с симпатичным парнем. Эта часть отстойная, но я получила полезный опыт.
Я прыснула от смеха. Небольшой, но это был смех.
— В таком случае, думаю, я тоже получил полезный опыт.
— Мммммммм. Что такое школьные танцы без драмы?
Я замерла, внезапно почувствовав такую усталость, что едва могла держать глаза открытыми. Возможно, это было последствием всплеска адреналина.
— Спасибо, что спасла меня, Бекс.
Когда я зевнула, она похлопала меня по плечу под одеялом.
— Засыпай. Утром я спасу тебя большой порцией блинчиков.
Опустошенная прошедшим днем, от чувств, которые я не могла до конца осознать, я опустилась на мягкую постель и отбросила все это прочь. До завтра это никуда не денется. Когда взойдет солнце, мое сердце будет по-прежнему разбито. Но сейчас я спала.
Глава тридцать третья
Когда я пришла домой, мама не спросила, почему у меня такой вид, будто меня перепахал трактор, но подозревала, что она все списывает на похмелье. Пока что я позволила ей так считать. Это был новый день, но я все еще не была готова все объяснить.
