возненавидел.
Я разгладил несуществующую складку на рукаве своего пиджака.
– Мое время очень ценно, а ты тратишь его впустую. У тебя есть пять минут, чтобы пойти и переодеться.
Она фыркнула.
– И в каком же виде вы хотите меня наблюдать, ваше высочество?
В моей постели, обнаженной и с раздвинутыми ногами.
– В том, что ты бы надела на обычную свадьбу, на которой не было бы твоего отца.
Она попыталась поиграть со мной в гляделки, но, поняв, что ей не победить, со вздохом развернулась. Впрочем, от меня не укрылся намек на улыбку на ее милых губках, прежде чем она исчезла в квартире.
Спустя десять минут она вышла в красном платье с пайетками, сияющими на свету, будто дискотечный шар. Сквозь разрез в платье было видно ее смуглую гладкую ногу и пятнадцатисантиметровые каблуки. От этого вида у меня в паху сразу разлился жар.
Она вскинула бровь, словно ожидая от меня комментария.
Она и понятия не имела.
Она думала, что просто нравится мне.
Я бросил все и годами ходил за ней, просто чтобы смотреть на нее. Я оскорблял ее, чтобы слышать в ответ ее бархатный голос и остроумные ответы. И вот теперь, переехав в Сиэтл, я не мог поверить, что она стояла передо мной. Что я мог протянуть руку и коснуться ее. И что она позволила бы мне это. И плевать, что она одевалась, как жена наркобарона из семидесятых или сумасшедшая фанатка Арианы Гранде, ничто не могло заставить меня забыть о ней. Что еще хуже, теперь я помнил, как она выглядит, стоя передо мной на коленях. Этот образ глубоко засел у меня под кожей.
И как бы мне ни хотелось оставить ее себе, я знал, что не следует этого делать.
Я не мог дать ей то, чего она бы попросила от меня.
Я собирался отвезти ее на эту свадьбу, закончить свои дела с Сергеем и вернуться в Сиэтл. И все же каждый раз, когда я думал об отъезде, воротник рубашки начинал давить, а воздух становился слишком густым, чтобы им дышать. Я не знал, смогу ли уехать.
– Сама его расшила? – спросил я, глядя, как закрываются двери лифта и мы начинаем спускаться в холл.
Она вздохнула и протянула руку, чтобы толкнуть меня или сделать что-то еще настолько же глупое, но я поймал ее за запястье прежде, чем она успела меня коснуться.
Она невинно захлопала ресницами.
– Я просто хотела поправить твой зажим для галстука. Он криво сидит.
– Неправда, – уверенно сказал я, даже не глядя.
Она попыталась вырвать руку, но я продолжил ее держать, просто потому что мог. Просто потому, что она была такой мягкой. Я провел большим пальцем по ее ладони. Она вздрогнула и отдернула руку.
Она наносила макияж по дороге в аэропорт, глядя в зеркальце, а я делал вид, что моя кровь не кипела в удовлетворении от того, что она находилась в моем пространстве, даже если она просто красилась и речь не шла о моем члене.
Она нахмурилась, глядя на частный самолет.
– Пожалуйста, скажи мне, что этот самолет не принадлежит Бюро.
– Этот самолет не принадлежит Бюро.
– Лжец.
Когда мы садились в самолет, она пробормотала что-то о том, что у нее будет сыпь.
Светловолосая стюардесса улыбнулась и поприветствовала Джианну, но ей потребовалось слишком много времени, чтобы встретить мой взгляд и нервно спросить, повесить ли мой пиджак. Когда она исчезла с пиджаком в руках, Джианна закатила глаза.
– Ты ведь даже не замечаешь, как женщины ведут себя перед тобой, да?
– Я замечаю все, что касается тебя, malyshka.
Она замерла, не отводя взгляда от моего тяжелого, а потом отвернулась.
– И кто платит за этот частный самолет? Мои налоги?
Я сел на белый кожаный диван, наблюдая за тем, как она ходит и трогает все, что попадается на глаза.
– Тебе нужен заработок, чтобы платить налоги.
– У меня он есть. Я… предприниматель.
– Ты азартный игрок, – сухо поправил я.
– В принципе, одно и то же.
– Почему твой отец хочет, чтобы ты присутствовала на этой свадьбе?
Она подобрала пресс-папье со знаком ФБР и покрутила его в руках.
– По мерзким причинам, я уверена.
– Что, например?
Она сглотнула.
– Я теперь одинокая женщина.
– Да что ты? – Я не знал, почему вопрос прозвучал как угроза.
Она нерешительно посмотрела на меня.
– Да. И он, вероятно, хочет это исправить.
В эту секунду я знал, что она не выйдет замуж ни за кого, кроме меня. А за меня она не выйдет.
– И если он правда захочет?
– Я уже сказала тебе, что больше не выйду замуж.
Она бы ушла. Оставила бы эту жизнь, этот город, меня.
Иррациональная мысль о том, что я не смогу ее найти, наполнила меня парализующей паникой. А я ведь мог найти кого угодно.
Я бы ее не отпустил.
Плевать, если пришлось бы приковать эту беглянку наручниками к кровати.
Это обещание огнем прошлось по моему телу, обосновавшись где-то глубоко, и успокоило кипящую кровь в венах.
Она села на стул напротив меня и раскрыла модный журнал.
– И как собираешься объяснять, почему ты со мной?
«Ты моя. Где ты, там и я».
– Никто не будет меня спрашивать.
В кармане завибрировал телефон, и я достал его.
Александра: «Отец хочет поужинать».
Я почувствовал раздражение. Сергей говорил со мной только через дочь. Я был удивлен, что он до сих пор не заставил ее ходить передо мной голой и лично не предложил мне ее трахнуть, настолько он был заинтересован в этом союзе. Он хотел запустить руки в криминальный мир Америки, сохранив свои русские ценности, и, видимо, союз со мной ему бы в этом помог.
Русское правительство ужесточило нормы безопасности на границе, а Сергей, так уж вышло, держал под контролем большую часть систем безопасности. Мне-то было плевать на русскую политику, а вот моему единственному живому родственнику, к сожалению, нет.
Когда меня в девятнадцать лет выпустили из переполненных камер Бутырки, я отправился в Штаты, а вот Ронан решил остаться в Москве на побегушках у «Братвы». Спустя пятнадцать лет у него уже была своя империя. Но у него все равно был более прямой подход к тому, что он хотел, а с Сергеем Поповым была нужна дипломатия и немного манипуляций.
Я ответил Александре, сказав, что я посмотрю, буду ли свободен в пятницу, и убрал телефон обратно в карман. Когда я снова посмотрел на Джианну, она была бледной и кусала губу.
Она боялась своего
