достал коробочку из кармана, — ты выйдешь за меня?
Полина
Я глупо хлопала глазами, смотря на Рому, который медленно бледнел, но протянутую руку не убирал.
— Малышка, — сипло поторопил меня.
— Я… Ромочка… Я… — в панике стала шарить глазами по кухне. — Ром, мы же тест ещё не сделали…
— Твоя мать уже успела сообщить моему отцу, что ты не его дочь, — парень нервно улыбнулся.
— Я… — набрала в грудь воздуха, зажмурилась и выдохнула: — Я согласна.
Услышала полный облегчения вздох со стороны Ромы. Кольцо скользнуло на мой палец, а в губы впились нетерпеливым и жадным поцелуем.
— Только… Ромочка, — тяжело дыша и ладошками упираясь в его плечи, — мы не спешим? Разве можно в таком возрасте замуж выходить? Я просто не знаю…
— Малыш, ты ведь не хочешь уезжать с матерью? — я отрицательно замотала головой. — Подадим заявление. Если повезёт, нам пойдут навстречу.
—А если не повезёт? — вцепилась пальцами в широкие плечи.
— Не хочу даже об этом думать, — горячие губы заскользили по скуле.
— Я сбегу тогда, — зарылась пальчиками в его волосы. — К тебе.
Рома склонился, чтобы подарить мне новый поцелуй, но со стороны двери раздалось покашливание. Я дёрнулась, обернулась и уставилась на знакомого полицейского.
— Вы как здесь оказались?
— Дверь открытой была. Не хотелось бы вас прерывать, но вынужден.
— Что опять? На кого в этот раз я покушался? — Рома отошёл от меня и сложил руки на груди.
— Мать Чижовой Полины подала заявление. Вам, Чертаков Роман Олегович запрещено приближаться к Полине.
— Что? Что за бред? — я покачала головой. — Вы сами понимаете, что это бред?
— Где-то я уже это слышал, — мужчина тихо хохотнул, смял бумажку в руках, кинул на тарелку на столе и зажигалкой, которую из кармана достал, поджёг её.
— Это что?
— Заявление, — мужчина пожал плечами. — Нет заявления, не было обращения.
— Но моя мать не успокоится, подаст новое, — устало сказала я, опускаясь на стул.
— Чаю нальёте? — мужчина снял фуражку и положил на стул. Сел на соседний стул и стал крутить зажигалку в руках.
— Да, конечно, — я тут же поспешила к рабочему столу, чтобы нежданному гостю налить чай.
— Полина, тебя бьёт мать? — я чуть не пролила кипяток на руку.
— Нет.
— Била. Несколько раз, — перебил Рома.
— У вас с матерью не ладятся отношения? — посмотрел на меня пронзительным взглядом, от которого по коже побежали мурашки.
— Как сказать… — я повела плечом. — Дело в том, что… Когда мне было двенадцать лет, она вышла замуж. Мой отчим бил меня. И не только… — сглотнула ком тошноты, опуская глаза. — Мать никогда не защищала меня. Ни разу не защитила за четыре года. Потом она всё же развелась и сбежала от него. Но только после того, как попала в реанимацию. В силу возраста я не понимала, что нормальная родительница убила бы, но не дала к ребёнку притронуться. И сейчас, — я вскинула глаза и посмотрела в серые глаза следователя, — воспоминания приходят с каждым днём. Я анализирую всё то, что происходило.
Мужчина продолжил крутить в руках зажигалку, хмурясь и сканируя меня взглядом, от которого мне стало дико неуютно.
— Скажи мне, Полина, хочешь ли ты видеться со своей матерью?
— Я не знаю. Честно. Сейчас не хочу. Я слишком многое узнала о ней. Будто на меня перевернули повозку с навозом.
— Значит так, решение проблемы следующее — я поговорю со своей знакомой из нужного отдела. Основываясь на том, что ты мне рассказала, заявление одобрят железно. В любом случае, Полина, ты можешь подать заявление на лишение родительских прав.
— Почему Вы помогаете?
— За годы службы научился видеть сумасшедших, бегающих писать заявления по любому поводу. И ты права, Полина, если бы мою дочь хоть пальцем кто-то тронул, я бы убил. Не раздумывая.
Мужчина залпом выпил чай и поднялся из-за стола.
— Номер телефона Романа у меня есть. Когда всё выясню, позвоню. Всего доброго, ребята.
— Спасибо большое.
— До свидания.
Мужчина ушёл, подхватив фуражку со стула, а мы с Ромой переглянулись.
— Так и знал, что она не успокоиться.
— Она же только потеряла ребёнка, как можно быть такой злой? Ром, я честно поражаюсь тому, какая моя мать на самом деле. Два месяца назад она казалась мне совершенно другой. Я считала её заботливой и доброй женщиной.
— Люди в браке по двадцать лет живут и могут ничего не знать о своём партнёре.
Я кивнула, понимая, что Рома прав. Приблизилась к парню, обвила руками талию и положила голову ему на грудь.
— Боже, я надеюсь, что это всё скоро закончится. Я так устала. Нам к ЕГЭ готовиться, к поступлению, а вместо этого мы то в больнице, то от полиции отбиваемся.
— Скоро всё закончится, Поль, — парень прижался губами к моему лбу. — Хочешь, к ребятам пойдём?
— Я уроки ещё не доделала, — с сожалением бросила взгляд на учебники.
— Малыш, — горячие руки легли на мои щёки, — ты сдаёшь только базу. Забей и не парься. Я буду за тебя считать.
— Вот так женщины и остаются без образования, — тихо рассмеялась я, млея от его близости и слов.
— Погнали к ребятам, — по его глазам поняла, что ему хочется в мастерскую. Парень соскучился по любимому делу.
— Ладно, — чмокнула его в губы. — Только пораньше вернёмся, я хочу вариант по английскому прорешать.
— Хорошо.
Увидела, как радостно блеснули любимые глаза. Быстро собралась и уже через двадцать минут сидела на диване в мастерской и пила чай. Наблюдала с затаённой злобой за Игнатом, обнимающимся с Ларисой. Кулаки чесались от желания стереть улыбку с его лица. Как можно быть таким слепым дураком? Он разве не видит, что Снежка страдает?
— Прекрати меня жалеть, — девушка нервно сдёрнула шапку, которую надевала, чтобы волосы не мешали работать. — Конец света не наступил. Ну, влюбилась я в друга. Пройдёт.
— Сама себе веришь?
— Какая уже разница, чему я верю, а чему нет? — девушка пожала точёными плечами. — Лучше расскажи, как у
