я.
— Некоторые так и делают, — абсолютно серьёзно ответила девушка. — Разговоры разрешены только по делу.
— Постой. Почему вы так боитесь? Им нужны дети. Они не могут причинить нам вред.
Девушка замерла на несколько секунд, раздумывая — может она мне ответить или нет.
— Год. Время кормления грудью. Твоего сына может кормить и другая. Молчи.
Чудно. Хорошо, что ребус не сложный — послушным дитя оставят, у нарушивших правила заберут сразу. Нужно было расспросить старушку, она точно не боялась разговоров по душам. Но я была так впечатлена женщинами из подвала, что совсем забыла о собственной судьбе.
— А когда дети вырастают? Куда они нас?
Девушка даже не обернулась — ушла.
Действительно, куда? Ну не в подвал же к древним старушкам. Женщин осталось совсем мало, кто-то должен восполнять численность населения, да и мужчинам нужен секс. Власти никогда бы не позволили отправлять на мучительную смерть молодую фертильную особь.
Нужно будет найти старушку и спросить её о моём будущем. Но не сегодня. Сегодня я слишком устала.
***
Сон сморил меня, как только я коснулась подушки. Но забытьё длилось недолго.
— Смирение, тяжёлый труд и послушание подарят нам покой. Смирение, тяжёлый труд и послушание подарят нам покой… — звонкий голос под аккомпанемент колокола разбудил меня среди ночи.
Я натянула на себя самое закрытое своё платье, сверху накинула пальто и вышла в общий коридор.
Другие девушки выстроились в длинную очередь. Мне пришлось обойти её, чтобы добраться до конца.
— Зачем вы стоите? Туалет в другой стороне, — спросила стоящую передо мной женщину лет сорока, та лишь с сочувствием посмотрела на меня.
Отлично. Стоим, непонятно зачем. Класс! Лучше бы еды какой дали, я уже почти сутки ничего не ела. Ещё немного и соглашусь на объедки подвальных старушек.
Стоило вспомнить про еду, как мимо прошла одна дамочка с контейнером, наполненным аппетитным завтраком — каша, свежие овощи, сыр, масло, фрукты лежали в отдельных отсеках. Вот зачем все стоят! Отлично. Жаль, что так рано. Сейчас, должно быть, часов пять утра.
— Тяни, — стоящая за мной девушка нарушила «обет молчания», чтобы я не задерживала очередь. — Быстрее же, иначе время на еду закончится.
Стоявшие за мной в очереди, тоже начали заметно нервничать.
— Ладно, ладно, — начала быстро перебирать руками. — Сколько у нас времени на еду?
Молчание в ответ. Странные они все какие-то. Им не запрещено говорить, но все молчат. Могли бы помогать друг другу, устроить забастовку или хотя бы просто развлекаться вечерними разговорами. Если все беременные жительницы Монастыря однажды не выйдут на работу, что будет?
Если бы меня отправили сюда минуя Рай, я бы непременно озвучила свои мысли вслух, но предыдущий опыт доказал, что искать союзниц бесполезно. Каждая девушка в стране думает только о себе. Мы не животные и не умеем сбиваться в стаю, в случае опасности согласны на всё, так нас учили в школе…
За завтраком я наконец-то ознакомилась со своим расписанием. Как и ожидала, ничего сложного мне поручать не стали — с 5 до 10 утра уборка улиц от снега (вернее, слегка подмёрзшей за ночь жижи) и помощь поварам на кухне. «С таким и ребёнок справится» — наивно думала я и ровно в пять часов вышла из комнаты.
— Ты опоздала, — прямо у входа меня встретила тётка, закутанная в безразмерный тулуп. — Бери, какие нравятся.
У стены стояли лопаты, ломы и веники. Я взяла первые попавшиеся и улыбнулась. Не так уж всё и плохо на самом деле. Если не думать о судьбе тех несчастных из погреба, то заметно лучше, чем в Раю. Никаких мужиков, жестокости и насилия. Вкусная еда, тёплая комната, грубоватая, но вроде не злая начальница.
— Вот. Это твой участок, — мы вернулись к главному входу в монастырь, и тётка указала мне на «вертолётную площадку». — Чтобы ни единой снежинки тут не было. Приду, проверю. Не справишься — будешь работать ночью.
— Как? — я приподняла руку и поймала на неё несколько снежинок. — Снег идёт.
— Скоро потеплеет, и он будет таять. Приступай.
Я явно недооценила сложность работы. Если первые полчаса было даже интересно бить ломом по льду и лопатой собирать его в кучу, то через два часа мне пришлось прикладывать неимоверные усилия, чтобы банально не расплакаться. В школе мы каждый день занимались уборкой территории, но там было достаточно просто раскидать снег и посыпать дорожку смесью из песка и соли, а здесь…
Тётка вернулась ровно в десять часов, грустно вздохнула и забрала у меня лом.
— Ты почему перчатки не надела? — она осмотрела мозоли на моих руках. — Помажь этим, — извлекла какую-то мазь из тулупа.
— Что теперь?
Естественно, у меня ничего не получилось — я смогла освободить ото льда чуть более четверти вверенной мне территории. Но тётка сама виновата! Температура на улице всё ещё минусовая — снег так и не думал таять.
— После ужина продолжишь. Будешь каждый день убирать этот участок до тех пор, пока не научишься работать быстро. За мной.
Вкалывать на морозе, особенно в моём лёгком пальто из Рая — то ещё удовольствие. Но, с другой стороны, неизвестно, что они мне поручат после того, как я освою профессию дворника. При этом, работать, когда другие отдыхают, тоже не хочется.
— На кухне ничего тяжёлого не поднимать, бабкам не помогать, делать только то, что тебе скажут. Поняла?
— Конечно, — ответила тётке, с трудом передвигая замёрзшие ноги. — А одежду у вас не выдают?
— Ох уж эти райские создания. У вас там что — курорт? — она пощупала полу моего пальто и скептически осмотрела сапожки. — Что-нибудь придумаю.
И на том спасибо. Я уж испугалась, что мне придётся до самой весны щеголять в шмотках, предусмотренных для соблазнения мужчин, а не для физической работы на морозе.
— Мы едим много свежих овощей. Сами выращиваем! Монастырь — единственное место на всей земле, способное автономно существовать столетиями. У нас есть запас семян, коровы, козы, свиньи, курицы. Когда поднимут купол, — тётка осеклась и замолчала.
— Какой купол?
— Никакой. Пришли уже, — она затолкнула меня в небольшое, душное помещение.
— И что мне здесь делать? — я осмотрела стоящие на газовой плите огромные котлы, наполненные непонятным варевом.
— Сядь в углу и чисти овощи. Смотри, гниль не пропусти. У нас тут беременные! — с пафосом ответила тётка.
— Какие овощи? — спросила я и тут же очень древняя старушка приволокла к моим ногам мешок картошки, весом килограммов пятьдесят.
Бедная бабушка морщилась от боли в спине и едва слышно стонала, но
