— Они совершенно нормальные дети, Куп, — успокоила его Алекс. — Так что можешь не волноваться — тебя не арестуют за содержание притона. Я просто немного поговорила с Марком и Джимми. Они оба тоже там, так что в случае чего они присмотрят за детьми… Не то чтобы в этом была большая нужда, — поспешно добавила она, увидев выражение лица Купа. — Уверяю тебя: все гости Джессики и Джейсона — хорошо воспитанные, вежливые и внимательные ребята.
Брови Купа поползли наверх. Застыв у плиты с лопаточкой в руке, он удивленно таращился на нее, не обращая внимания на подгорающую яичницу.
— Я так и знал, — пробормотал он наконец. — Боже мой!
Пришельцы тебя подменили… Ты — это не ты… Кто вы, доктор Мэдисон? — добавил он глухим театральным голосом.
Вся сцена настолько напомнила Алекс эпизод из плохого научно-фантастического фильма, что она не выдержала и расхохоталась.
— Это самая настоящая я, уверяю тебя, — сказала она. — И я говорю совершенно серьезно: дети как дети, ничего опасного.
— Тебя так долго не было, что я решил — они забрали тебя в свою летающую тарелку, — сообщил Куп. — Поэтому я решил сам приготовить себе завтрак. Нам… — тут же поправился он и, брезгливо поджав губы, оглядел царящий на кухне беспорядок. — Слушай, почему бы нам не позавтракать в городе? — предложил он. — Я не уверен, что эти оладьи, гм-м… съедобны.
— Надо было заказать пиццу на дом.
— На завтрак?! — Куп с негодующим видом выпрямился во весь рост. — Пока я жив, этого не будет! — отчеканил он. — Твои привычки просто ужасны, Алекс. Неужели в медицинском колледже тебя не учили основам здорового питания?
Никто не ест пиццу на завтрак, это слишком тяжелая пища.
— Ты абсолютно прав. — Алекс взяла тряпку и стала вытирать со стола сок. Потом она зарядила тостер нарезанными ломтиками хлеба и включила кофеварку.
— Я всегда знал, что это женская работа, — удовлетворенно хмыкнул Куп, внимательно следя за ее манипуляциями. — Я с удовольствием выпью кофе. Кстати, в холодильнике есть еще один пакет апельсинового сока. Я специально оставил его до тебя. Надеюсь, ты сумеешь налить мне стакан, не расплескав…
Пятнадцать минут спустя Алекс вынесла на веранду поднос с кофе и соком, а также яичницу с румяным беконом и тостами с сыром. Все это было аккуратно разложено по тарелкам. Для апельсинового сока она взяла любимые бокалы Купа из граненого хрусталя, а вместо салфеток положила бумажные полотенца.
— Превосходно, превосходно!.. — довольно пробормотал Куп, откладывая газету, которую он читал. — Знаешь, у тебя неплохо получается. Позволь только один совет: под хороший фарфор и серебро необходима скатерть, лучше всего льняная. Когда ты это запомнишь, тебя возьмут в любой ресторан. — И он озорно улыбнулся Алекс.
— Скажи спасибо, что я не взяла вместо салфеток туалетную бумагу, — парировала Алекс. — Мы так поступаем в больнице, когда заканчиваются бумажные полотенца. Впрочем, туалетная бумага лучше подходит к одноразовым тарелкам, пластмассовым ложкам и полистироловым стаканам. В следующий раз я захвачу с собой несколько штук.
Купу нравилось, что Алекс не слишком привержена светским условностям, хотя она и была из семьи Мэдисон и получила прекрасное воспитание. Это соображение напомнило ему о вопросе, который он давно хотел задать Алекс, поэтому, когда с яичницей и беконом было покончено. Куп не стал торопиться и вставать из-за стола.
— Так что же все-таки твои родители скажут, когда узнают обо мне? — спросил он. — То есть — о нас…
У него был очень взволнованный вид, и Алекс почувствовала себя тронутой. Она давно подозревала, что Куп относится к ней серьезно, и ее это определенно радовало. Он ей очень нравился, и Алекс приходилось частенько напоминать себе, что они познакомились совсем недавно и она, в сущности, ничего о нем не знает. Не исключено было, что со временем между ними возникнут какие-то разногласия, и Алекс хотела быть к этому готова, но… ничего не могла с собой поделать.
— Какая разница? — ответила она на его вопрос и пожала плечами. — Мои родители уже давно не имеют отношения к моей жизни. Все решения я принимаю сама, и это мое дело, с кем мне встречаться и как проводить свое время.
— И все же мне как-то не верится, что у твоих отца и матери не будет своего мнения, — улыбнулся Куп. Судя по тому, что он знал об Артуре Мэдисоне, у этого человека было свое мнение буквально обо всем, что только происходило в мире. И уж конечно, он особенно тщательно оценивал поступки дочери, пусть даже ей это не нравилось. Но это было бы еще полбеды. Главная неприятность заключалась в том, что все решения, которые принимал Артур Мэдисон, были исключительно рационалистичны. Они диктовались соображениями выгоды, здравого смысла, общественных приличий и никогда — любовью, сочувствием или возникшей симпатией. У Купа, например, не было никаких сомнений, что мистер Мэдисон будет очень решительно возражать против того, чтобы его дочь встречалась с полуразорившимся семидесятилетним актером, пусть и очень знаменитым.
— У меня очень сложные отношения с родителями, — призналась Алекс. — В настоящее время я стараюсь держаться от них на расстоянии и не позволяю им вмешиваться в мои дела. Именно по этой причине я здесь, в Лос-Анджелесе.
Сколько она себя помнила, родители только и делали, что учили, наставляли, критиковали ее. Отец за всю жизнь не сказал Алекс ни одного ласкового слова. Ее единственная сестра увела у нее жениха буквально накануне свадьбы. Что касалось матери, то она была к Алекс настолько безразлична, что порой казалось, будто у нее в жилах течет ледяная вода, а не кровь. Она во всем подчинялась мужу, всегда принимала его сторону и хранила молчание, когда он читал детям нотации и нравоучения. Неудивительно, что Алекс не питала к родным никаких теплых чувств. Порой ей казалось, что она выросла в семье, где каждый был сам по себе и сам за себя. И никакие деньги, никакое аристократическое происхождение не могли этого компенсировать.
— Мне иногда кажется, — добавила она, — будто мои родители и есть те самые пришельцы, о которых ты говорил, — инопланетяне, которые явились к нам, чтобы истребить на Земле всякую жизнь. И я боюсь, что в конце концов им это удастся, потому что все преимущества на их стороне. У них совсем нет сердца; их стандартные мозги способны воспринимать только очевидное, зато у них есть очень много денег, которые они тратят почти исключительно на себя.
Они намерены захватить весь мир и добились в этом впечатляющих успехов. Насколько я знаю, моему отцу уже принадлежит значительная его часть, и поэтому на окружающих ему в высшей степени плевать. Единственный, о ком он способен думать, это он сам. — Алекс перевела дух и добавила почти спокойно:
