Она вообще много думала о нем. Так много, что иногда ей казалось, что она просто сойдет с ума. Его силуэт мерещился ей на улице, его голос слышался под окном, его ласковые руки и губы снились ночами. Даже телефонные нетерпеливые трели начали мерещиться, так ждала Поля его звонка. Но он не звонил. Он вообще порвал все отношения с ней — как отрезал. И тем больнее было то, что она в последнее время почти убедила себя: ничего у Бориса с Надей действительно не было. И с Ирочкой Ларской не было. И вообще, вероятно, ни с кем, кроме нее…
Несколько раз она собиралась, тщательно причесывалась, красилась и приходила под окна его офиса. Она не заходила внутрь, нет! Просто ждала, пока выйдет Риточка, потом Ольга Васильевна, потом остальные ребята, а потом и он сам. Борис садился в свой джип, хлопал дверцей. А она продолжала стоять, вжавшись в стену, и кусала кулак, чтобы не расплакаться. Зачем она приходила, зачем так старательно накладывала макияж, если все равно не собиралась показываться на глаза, Поля и сама не знала. Настроение у нее каждый раз после таких визитов было ужасное. Домой она возвращалась как в воду опущенная и натыкалась на сочувственный и неодобрительный мамин взгляд.
— Господи, ну что ты ходишь, нервы себе треплешь? — спрашивала мама. — Поговорили бы вы уже с Борисом, что ли? Выяснили все. Или официально развелись, или снова начали жить вместе. А то все не как у людей.
— Что я могу? Мама, ну что я могу?! — раздраженно вопрошала в ответ она, делая ударение на слове «я». — Что вообще вы все от меня хотите?
Кто «все», Поля и сама не знала. Она знала только одно: Борис больше не хочет от нее ничего.
Потом мама обычно не очень уверенно предлагала ей забрать из квартиры в Крылатском вещи. («Ну и что, пускай даже они куплены на его деньги? Ты ведь тоже работала: готовила ему, стирала! Не всегда же у вас Дарья Максимовна была!») На что Поля взрывалась потоком праведного негодования. Ксюха во время таких разговоров уходила в свою комнату и демонстративно громко включала «Русское радио».
Вот и сегодня, глядя на Полю, надевающую тончайшие колготки-паутинки и голубое платье со вставками, одно из тех трех, что она забрала с собой, мама осторожно поинтересовалась:
— Опять, что ли, возле офиса круги наматывать? Так что-то поздненько. Времени-то вон, почти шесть уже. Пока доедешь еще… Да и зачем тебе это все? Раздевайся лучше да посиди дома. Сегодня кино какое-то хорошее по РТР…
Поля вдруг подумала, что говорит мама в самом деле очень неуверенно, явно опасаясь спровоцировать очередной истерический припадок дочери. Она сама себе в последнее время стала противна со своими издерганными нервами, запавшими глазами и пальцами, начавшими пахнуть табаком из-за слишком частого курения.
— Я не к Боре, мам, — Поля улыбнулась. — Правда, не к Боре, не переживай. Иду выполнять редакционное задание. Романенко согласился дать мне интервью. Ну этот наш кутюрье знаменитый…
Мама неопределенно пожала плечами, видимо, о модном кутюрье она ничего не слышала. Зато Ксюха немедленно высунула из своей комнаты голову, намазанную баклажанной «велловской» краской и укутанную полотенцем.
— К Романенко идешь, говоришь? — она уважительно выпятила нижнюю губу. — Ну давай-давай! Может, еще глазки ему состроишь, он мужчина видный!
Обижаться на неразумную Ксюху было глупо, поэтому Поля только легонько щелкнула ее по лбу.
— Сиди давай, голову суши. Обойдемся как-нибудь без твоих комментариев.
— И зря, между прочим! — та выразительно пожала плечами. — У молодого поколения более острый и современный взгляд на вещи. Во многих проблемах мы разбираемся значительно лучше вас, поэтому к советам и замечаниям нашим нужно прислушиваться… Вот объясни мне, например, почему Романенко согласился дать тебе интервью? Вроде бы он личность сугубо загадочная и общения с журналистами чурается… Я так полагаю, что ты ему понравилась, а из этого следует…
— А ничего из этого не следует, — равнодушно парировала Поля, прикрывая за собой дверь.
Интервью с Аркадием Романенко она и в самом деле добилась исключительно легко. Просто, выполняя изначально безнадежное задание главного редактора, пришла в его Дом моделей, поднялась по мраморной лестнице к секретарше. И тут в приемной появился сам Великий Маэстро. Выглядел он точно так же, как на экране телевизора. Свободный, даже какой-то бесформенный пиджак, темная майка, светлые волосы до плеч и темные, почти черные, глаза.
— Здравствуйте, — произнесла Поля, направляясь к нему под недовольным взглядом секретарши. — Я корреспондент газеты «Момент истины» и хотела бы попросить вас об интервью.
Романенко медлил всего секунду, а потом, взглянув на свои «роллексовские» часы, ответил:
— Хорошо, но не сейчас. Я очень занят. Оставьте свой телефон, я вам позвоню.
И все… А сегодня он на самом деле позвонил в редакцию и пригласил ее в «Джокер». Что там будет за светская тусовка и сколько времени сможет уделить ей в связи с этим Маэстро, Поля не знала. Однако выйдя из такси перед самым клубом и наткнувшись взглядом на рекламный щит, с некоторым даже огорчением поняла, что сегодня здесь состоится показ модной коллекции самого Романенко. Она не раз бывала на таких мероприятиях в качестве гостьи и поэтому с достаточным основанием предполагала, что времени у автора коллекции будет совсем немного. Утешало одно: «Джокер», в вечернее время ярко освещенный разноцветными огнями, пока лишь вяло мигал двумя-тремя гирляндами, и машин на автостоянке было еще очень мало.
Суровый, но корректный охранник у входа поинтересовался ее личностью и, узнав, что она из «Момента истины», безропотно пропустил. Поля поднялась по винтовой лестнице и оказалась в просторном зале, решенном в трех классических цветах: черном, белом и красном. Все-таки Романенко любил роскошь и, без сомнения, был чужд некоторым модельерам, устраивающим показы мод в самых непрезентабельных местах, таких, как метро или бывшая скотобойня. Над рядами низких черно-красных кресел айсбергом, выступающим из воды, возвышался белоснежный подиум. За подиумом располагался тоже белоснежный экран. Шторы с гербами в виде шутовских колпаков были приспущены. Освещался зал многочисленными светильниками в форме серебряных колокольчиков.
Поля и не заметила даже, откуда появился Романенко. Он просто возник перед ней, как лесной эльф, бесшумно и с легкой улыбкой на губах.
— Здравствуйте, — проговорил он, слегка прищурившись. А она с удивлением отметила, что он слегка грассирует. В первый раз она этого не заметила.
Как не заметила, впрочем, еще довольно многого. В его манере разговаривать, двигаться, улыбаться, даже поводить плечами чувствовалась несомненная «голубизна», которую спутать ни с чем невозможно. Походка его была кошачьей, жесты мягкими, интонации женственными. Впрочем, это не внушало отвращения и не отталкивало. Просто сразу давало понять, что он — не такой, как другие. И даже к интервью он отнесся нестандартно. Во всяком случае, вопрос задал первым:
