– Дима, я очень испугалась, извини. – Женя поежилась, кутаясь в одеяло. – Будто на самом деле все... Врагу такого не пожелаешь...
– Ладно. Ты лежи, приходи в себя, а я пойду кофе сварю. У нас там еще бутерброды остались.
Димка встал, потянулся, надел трусы, раздвинул шторы, за которыми было уже светло, и ушел на кухню.
Часы на стене пробили семь раз.
У Марины был замечательный столик с короткими ножками, специально для завтрака в постели. Женя обрадовалась, что Димка нашел его.
Она успокоилась. Вид голубого неба за окном вернул девушке душевное равновесие. Димка вошел в спальню, прикрыл ногой дверь, поставил столик на постель и сам сел рядом.
– Ева, да у тебя руки дрожат, – удивился Дима, заметив, как мелко застучала ложка в чашке, когда Женя взяла ее в руки. – Ты что, в самом деле так испугалась? Ну ты как маленькая...
– Этот сон преследует меня с самого детства, – ответила девушка тихо.
– Расскажи, что за сон, – попросил Димка. – Не могу поверить, что от такой ерунды у человека могут трястись руки.
– Дим, давай не будем об этом, – отозвалась Женя. – Я уже успокоилась.
– Как хочешь, – отозвался он и откусил от бутерброда.
Они позавтракали в полном молчании. Потом Дима убрал столик на пол и снова забрался под одеяло.
– У тебя тут тепло! Нагрела, трусиха...
Женя закрыла ему рот ладонью. Ее взгляд был слишком серьезным, и Дима расхохотался.
– Ева, да перестань хмуриться! Посмотри, какой день за окном.
Далеко в небе кружила пара белых голубей. Лучи солнца ярко освещали их, и птицы походили на две мигающие звезды, вдруг вспыхнувшие при свете дня. У звездочек был свой маршрут, они летели, чуть касаясь крылами и радуясь теплому утру.
– Когда ты станешь Костоглодовой, мы каждый выходной день будем просыпаться вот так, и я буду подавать тебе в постель кофе. Здорово, правда?
– Димочка... – взмолилась Женя. – Ну почему мне нельзя оставить свою фамилию?
У Димки заиграли желваки на скулах.
– Опять спорить будем? – спросил он сдержанно. – Мне надоело повторять одно и то же по сто раз. Я не понимаю тебя. Чем тебе не нравится моя фамилия?
Женя поежилась:
– А вдруг у нас будут дети? Например, маленькая симпатичная девочка. А в свидетельстве о рождении у нее будет стоять фамилия... я даже произносить боюсь!
– У меня такое ощущение, что ты вообще не хочешь за меня замуж, – хмуро сказал Дима. – Что прицепилась к моей фамилии? Уж тогда придумала бы что-нибудь получше. Вон, тебя не устраивает будущая свекровь. Ведь не устраивает, да? Ну так бы и говорила: я не хочу выходить за тебя, потому что в нашей семье всегда будут раздоры.
– Дима, я хочу выйти за тебя, – ответила Женя. – Мне только не хочется, чтобы у нашей семьи была твоя фамилия. Ну не нравится она мне, понимаешь?
Дима встал с кровати и сердито бросил в девушку краем одеяла.
– Запомни! – процедил он, не глядя ей в глаза. – Если ты действительно хочешь нашей свадьбы, ты должна забыть про фамилию Березуцкая. Ясно? Ты будешь Евгенией Костоглодовой, и точка! А если я еще хоть раз услышу от тебя подобные оскорбления моего рода, мы расстанемся.
Женя опешила. Такого крутого поворота в их разговоре она не ожидала.
– Димочка, какие оскорбления, о чем ты? У меня и в мыслях не было оскорблять твой... твой древний род...
– Вот! – выкрикнул он. – Уже в тоне голоса слышу издевку!
– Какую издевку? – удивилась девушка еще больше.
– Зачем ты сказала «древний»? Ты издеваешься!
– Ну... ты же сам говорил, что у тебя очень древний род, казаки носили эту фамилию, даже у вас какая-то реликвия есть, сабля эта... Кстати, ты мне так и не показал ее.
– Не сабля, а шашка. Казацкая шашка! Теперь ты вряд ли увидишь ее, – зловеще усмехнулся Димка.
– Ой...
Женя всхлипнула, поняв, что праздник безнадежно испорчен. «И из-за чего? Из-за какой-то паршивой фамилии!»
– Ты все время нарываешься! – продолжал кипеть Дмитрий. – А между прочим, сама какая?
– Какая? – выдохнула Женя, ей так и хотелось зажать уши ладонями и не слышать больше ни единого слова. Но что-то не давало сделать это.
– Какая-какая! Ты погляди на себя со стороны, неужели не видишь?
– А что? – тихо спросила она и натянула одеяло до самых глаз, будто испугавшись, что кто-то увидит ее голой.
– Ты совсем не похожа на будущую жену офицера. Ходишь в какой-то тир, стреляешь там, потом... это... с красной повязкой мотаешься по городу... Учти, если хочешь стать моей женой, сворачивай поживей эту свою стреляльско-дээндэшную деятельность, и чем быстрей ты это сделаешь, тем лучше.
Женя вытаращила глаза. Вот тебе и сон о красном человеке! Все сбывается...
– И не смотри на меня так. Жена офицера не должна уметь стрелять из винтовки, она должна просто сидеть целый день дома и плевать в потолок. Ясно тебе?
– Ничего себе! – возмутилась девушка. – Это такие у тебя представления о жене? Спасибо, что заранее сообщил мне об этом...
– Пожалуйста! Что, побежишь теперь к своему спасителю похищенных детей? Правильно, беги! С ним тебе не придется мотаться по гарнизонам. С ним ты будешь как сыр в масле кататься. Да и фамилия у него, поди, не такая страшная. Какая, кстати, у него фамилия, не скажешь по секрету?
– Гру... Грушевский, – произнесла Женя, запнувшись.
– О! Евгения Грушевская! – воскликнул Дима голосом, полным сарказма. – Графиня! Е-мое... Как же я сразу не допер, балбес этакий... Все дело в фамилии! Я-то думал, что ты любишь меня... Просто любишь...
– Димочка...
Женя не успела сказать, что он не ошибается в ее чувствах, но парень уже выскочил из комнаты.
«Все! Все кончено! – Женька знала, что после такой крупной ссоры Дима вряд ли быстро успокоится. – Какая же я дура! Дура! Дура! Трижды дура! Полная идиотка! Абсолютная тупица!» Из ее глаз брызнули слезы. Женя уткнулась в подушку, чтобы всхлипов не было слышно. Минут через пять из прихожей донесся выстрел захлопнувшейся двери. Ее Дима ушел...
...Два дня до возвращения Марины Женя провела в каком-то полусне. Крутила на магнитофоне записи рок-групп, валялась на кровати или читала. Что за книга была, она не запомнила. Что-то из классики – рассказы то ли Чехова, то ли Куприна. Тупая боль в сердце к вечеру воскресенья превратилась в глухую тоску. Женя еще надеялась, что Дима вернется, поздравит ее с днем рождения... Потом она в одиночестве допила остатки коньяка, пожелала себе счастья в загробной жизни и, упав в незаправленную постель, заснула. Сон был тревожный и недолгий. Когда рано утром Марина открыла входную дверь, Женя уже проснулась. Держась за косяк, чтобы не упасть, она стояла и тупо смотрела на вернувшуюся подругу.
