Именно его голос прервал мои мысли.
— Еще пять минут?
— Используй столько времени, сколько захочешь, — сказал я.
Его улыбка была ярче солнца.
Я шел рядом, пока он «вел» База кругами. С каждым кругом Нико становился все более и более уверенным, и, хотя я бы подумал, что ему станет скучно от повторения, он не подавал никаких признаков остановки.
Было уже далеко за завтраком, когда Елена добралась до входа в лес. В руке она держала две тарелки. По тому, как заострились собачьи уши, было ясно, что она принесла нам завтрак.
— Привет, мама! — позвал Нико, махая рукой.
— Обе руки на поводьях, — напомнил я ему.
Он быстро исправился.
Елена выглядела одурманенной малышом.
— Ты выглядишь так натурально, малыш. Ты почти закончил? Я принесла вам завтрак.
— Нет, не закончил, — быстро ответил он.
Я поймал ее взгляд, послав теплую улыбку.
— Он будет превосходным наездником.
— Ты звучишь ужасно гордо.
— Так и есть. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро учился верховой езде, как Нико.
Елена одарила меня насмешливым взглядом.
Я добавил:
— Мы должны купить ему собственного пони.
Она приподняла одну бровь.
— Должны?
Я уловил ее тон.
— С твоего благословения, конечно.
— Я ничего не смыслю в верховой езде, — размышляла она. — Он должно быть получил это от тебя. Это и его волосы.
— Может, остальные будут темноволосыми.
Ее щеки сморщились, когда она улыбнулась.
— Я думала, что у него рыжие волосы, когда он был младенцем, но это был всего лишь себорейный дерматит.
Это заставило меня усмехнуться. Я мог представить себе Елену, разглядывающую младенца Нико, обеспокоенную волосами, растущими на его маленькой голове.
— Не думаю, что у нас родятся рыжие.
Тарелка, которую Елена приготовила для меня, была наполнена едой. Было очевидно, что она наложила в тарелки перед завтраком. Если бы она приготовила сама, после этого все вышло бы подгоревшим и не аппетитным, и все оказалось бы в собачьих мисках.
Николай заметил еду, и его внимание сузилось.
— Как насчет того, чтобы дать Бэзилу передохнуть, а ты сможешь позавтракать?
В животе у него заурчало, отчего Нико захихикал.
— Еще одна поездка после?
— Если ты почувствуешь себя в состоянии, конечно.
Мы позавтракали, растянувшись на траве, купаясь в лучах солнца и утреннем ветерке. Вскоре Нико обнаружил, что может подманить крупных кавказских овчарок поближе кусочками со своей тарелки, даже если мы с матерью предостерегали его от этого.
— У собак полно еды, — сказал я ему. — Тебе не нужно делиться своей.
Нико присел на корточки, посасывая кусочек дыни. Сок потек по его пальцам и кофте.
— Хорошо, папа.
Елена застыла на месте.
Я схватил ее за руку и послал ей мягкую улыбку. Она ожила, улыбнувшись мне, что у меня замерло сердце.
Нико заметил что-то вдалеке и бросился прочь.
— Папа? — сказала Елена, когда он ушел. — Когда это произошло?
— Сегодня утром.
Ее глаза скользнули по моему лицу, видя больше, чем я хотел показать.
— Ты выглядишь обеспокоенным. — она склонила голову набок. — Почему?
— Почему ты думаешь, что я обеспокоен?
Она прижала пальцы к моему лбу, прослеживая признаки старения.
— Я вижу это.
Я схватил ее за запястье, прижимаясь губами к ее руке.
— Я не хочу быть ужасным отцом, — честно ответил я. — Мой отец не был хорошим человеком, и я убил его голыми руками, наказывая за это.
— Руки Николая слишком малы, чтобы причинить тебе боль.
Я послал ей многозначительный взгляд.
Губы Елены изогнулись, и она прижалась своим носом к моему. Я наклонился к ее прикосновению.
— Не волнуйся, Кон. Наши отцы заботились только о себе и своих собственных удовольствиях. С того момента, как ты встретил Николая, ты посвятил себя его счастью и комфорту. — ее взгляд был глубоким и манящим, заманивая в ловушку своей орбиты. — Я бы не подпустила тебя к нему близко, если бы думала, что ты будешь представлять угрозу для его взросления.
Я ни секунды в этом не сомневался. Елена яростно защищала благополучие Николая, и хотя она могла быть немного небрежной, когда дело касалось трюков и обращения с миром, как с тренажерным залом в джунглях, она не допустила бы, чтобы ее сыну причинили какой-либо вред. Не важно, что она должна была сделать.
Нико прибежал обратно, сжимая ромашку в ладони.
— Для тебя, мама.
— Для меня? — она сделала вид, что нюхает цветок. — Он великолепен. Спасибо, малыш. Поцелуй?
Он подставил ей щеку, и она осыпала его поцелуями.
Я провел день с Еленой и моим сыном. Мы почистили лошадей, и Нико помог конюхам приготовить корм. Мы нарвали цветов и позагорали на мягком солнечном свете, прежде чем вернуться в дом на обед. Мое сердце было переполнено, ухаживая за своей будущей женой и сыном, заставляя их смеяться и расслабляться.
Темное облако Татьяны бросало тень на наше счастье, но никто не осмеливался произнести ее имя. Даже в ту ночь, когда мы с Еленой были одни в темноте, запутавшись под одеялами, мы избегали этой темы, чтобы ее имя не испортило весь день.
План Елены сидел в глубине моего сознания. Я был против этого, против того, чтобы Елена подвергала себя опасности. Но если я взгляну сквозь призму своих инстинктов, рационально, я пойму, что это один из лучших планов, который у нас был. Татьяна перехитрила нас на каждом углу. Единственным человеком, который когда-либо ловил ее на лжи, была Елена.
Ночью я прижался губами к голове Елены, глубоко дыша. Она еще не спала, но не пошевелилась, когда я провел пальцами по ее руке, прослеживая слова, которые извивались на оливковой коже.
Грязь, сад, защищённый.
Между ее большим и указательным пальцами выделялось слово «семья». Она несколько раз провела по нему разными цветными ручками. Я прослеживал петли и линии, пока движение не стало подсознательным.
Планы и реальность держали мой разум в плену. Я хотел, чтобы Татьяна умерла, но как я собирался обхватить ее руками за шею, когда она исчезла вместе с ветром? За три года, прошедшие с тех пор, как она ушла, она ни разу не подала знак. Только когда Елена вернулась ко мне, она тоже дала о себе знать.
— Засыпай, Кон, — прошептала Елена, прерывая мои мысли. — Подумай о ней завтра.
Я повиновался.
29
Константин Тарханов
Николай скорчил гримасу, высунул язык и сморщил нос.
— Это отвратительно?
Мой сын решил, что крем для бритья достаточно похож на сахарную вату, чтобы попробовать его на вкус. Я поймал его как раз в тот момент, когда он сунул палец в рот, лицо мгновенно исказилось, когда вкус ошеломил его чувства.
Он сидел на скамейке в ванной и смотрел, как я бреюсь. Я дал ему тупую бритву, чтобы он скопировал меня, но его желудок заговорил громче, и он решил попробовать съесть белую пену.
— Выпей немного воды, — уговаривал я, когда он начал плеваться.
Я убрал остатки пены у него изо рта, затем сложил ладони чашечкой под раковиной и поднес ее к его рту. Он быстро проглотил, все еще корча лицо.
— Фу-у-у, — заскулил он.
— Ты не должен это есть, — задумчиво произнес я. — Крем для того, чтобы брить волосы на лице.
Нико потер гладкий подбородок.
— Это отвратительно на вкус.
— Держу пари. — я вытер лицо. — Ты взволнован предстоящей свадьбой?
Он кивнул.
— Ммм. Мама сказала, что будет свет, еда, loshadi — лошади и Баба.
— Не думаю, что лошади присоединятся, — размышлял я. — Они не поместятся на стульях.
— Мама так сказала.
— Ох, хорошо. Моя ошибка. — я взъерошил его волосы, и он хихикнул. — Твоя мама специально сказала, что хочет расчесать эти волосы на церемонию. Что думаешь об этом?
