— Ты оказался прав, я действительно возненавидела тебя. Я чувствовала себя использованной и брошенной без каких-либо объяснений. — в словах Николь было столько горечи, что Александр крепко обнял ее, вжал в свое тело.
— Прости меня, я действительно думал, что делаю лучше для тебя, для себя.
— Ты ошибся. — тихо ответила Николь.
— Знаю. — Александр обхватил ее лицо руками. — Сможешь ли ты простить меня? Я проиграл по всем статья в отношении тебя. Без тебя я рассыпаюсь на части. Однако, понимаю, что не могу заставлять тебя или просить о чем-то кроме прощения.
— Я не могу не простить тебя, Александр, — улыбка тронула губы Николь.
— Я с ума схожу, когда ты зовешь меня по имени. — прорычал он.
— Как легко свести тебя с ума, — покачала головой девушка.
— Только у тебя есть это право, маленькая моя! — произнес он дрогнувшим голосом, наклоняясь ближе и целуя Николь в губы. Робкое, почти невесомое прикосновение, но сердце в груди зашлось так, что у Николь выступили слезы на глазах. Александр стиснул ее в своих объятиях, запустил одну руку ей в волосы, скручивая в узел и фиксируя. Его поцелуй стал более настойчивым, обжигающим, страстным. Он то углублял его, то вдруг отступал, едва касаясь своими губами ее губ, чем еще больше распылял их обоих. Оторвавшись от ее губ, он целовал ее лицо, слизывал слезы, текущие по щекам, целовал глаза, потом вновь возвращался к губам, терзая их ненасытным поцелуем.
— Александр, — выдохнула со стоном Николь.
— Да, маленькая, да, зови меня по имени, выдыхай его мне в губы, чтобы я окончательно потерялся в тебе. — шептал он, осыпая ее поцелуями. — Я так по тебе скучал.
— Мне кажется все это сном, — Николь сжала его руку, — что я проснусь, а тебя не будет! Что ты снова исчезнешь, не сказав ни слова.
— Больше никаких недомолвок. — ответил Александр, мгновенно став серьезным, а у Николь опять холодок пробежал по спине. — Обещай, что ты постараешься принять то, что я скажу.
— Ты ставишь мне условие? — спросила Николь, почувствовав возникшее напряжение внутри.
— Нет, — качнул он головой. — Да. По-другому не получается. Мой проект не закончен, я прошел испытательный срок.
— Ты уезжаешь? — Николь ощутила, как в груди вновь разверзлась пропасть и ее туда засасывает.
— Ты и сама все знаешь, маленькая. — грустно проговорил Александр. — Понимаешь, эта работа, я не могу от нее отказаться, я посвятил ей слишком много времени. Но, ты, — он вновь заключил ее лицо в свои горячие ладони, — ты стала важнее! И я готов…
— Нет, Александр, — прервала его Николь, не давая закончить. — Нет! Я не приму эту жертву от тебя. — она отрицательно покачала головой и, переведя дыхание, спросила. — Ты надолго уезжаешь?
— Не скажу, — улыбнулся он, поглаживая большими пальцами ее скулы.
— Почему?
— Все по той же причине, по какой тогда исчез без объяснений. Я не хочу, чтобы ты ждала меня. — он удержал Николь, когда та хотела высвободиться из его рук после произнесенных слов. — Поверь мне, так будет лучше. Ты поймешь. Я не буду отнимать у тебя этот кусок жизни, ты должна идти вперед, не оглядываясь, без обязательств передо мной. А когда я вернусь, то обещаю, что мы встретимся и поговорим. Если ты откажешься и прогонишь меня сейчас, то я пойму и приму это, хотя понимаю, что это убьет меня.
— Ну, почему все так сложно, — простонала Николь, обвивая его за шею. — Я же все равно буду ждать твоего звонка, тебя.
— Я не смогу позвонить, в уставе есть об этом отдельный пункт.
— Надо оторвать голову тому, кто этот устав составлял, что за драконовские методы?
— Полное погружения, без связи с цивилизацией.
— Как ты мог на это подписаться? — покачала головой Николь, хотя в глубине души уже чувствовала то забытое восхищение, с которым она всегда наблюдала за ним, осознавая его одержимость предметом, его педантичность в проверке фактов и теорий, то как скрупулезно они занимались их презентацией. Он был максималист, во всем. — Когда тебе нужно присоединиться к экспедиции?
— Самолет в понедельник вечером. — ответил он. — Я вырвался на четыре дня, вчерашний вечер провел в поисках информации, где тебя искать. Хорошо, что догадался позвонить Мартину.
— Мистеру Девису?
— Да. — кивнул Александр. — Он в разговоре как-то мимоходом сказал, что университет оплатил проживание студентов, которые снимают какой-то фильм, а его сестра теперь каждый день рассказывает о том, как наблюдает за этим процессом. И он не знает, как уже остановить поток каждодневных отчетов.
— Миссис Брауни? — удивленно воскликнула Николь. — Я ни разу не видела ее на площадке.
— По секрету, у нее есть подзорная труба. — Александр рассмеялся, когда увидел, как округлились глаза у девушки.
— Эта женщина не перестает удивлять. Надеюсь, что она только за съемками наблюдала.
— А есть что-то еще? — вкрадчиво спросил он.
— Главный сценарист встречается с главным режиссером. — развела руками Николь.
— Все, не хочу больше ни о ком слышать, — он подхватил ее на руки и закружил, потом поставил вновь на землю. — Только ты и я, — прошептал он ей в губы. — Эти три дня я хочу, чтобы ты была только со мной! Поняла, маленькая моя?! — он нежно коснулся ее губ своими. — Только мы!
— Разве вам можно отказать, мистер Смарт!
— Александр! — прорычал он, клеймя ее жарким поцелуем.
Глава 65
Три дня пролетели как одно мгновение, они были такими насыщенными, что Николь полностью растворилась в той эйфории, в которую погрузил ее Александр. Было удивительно просыпаться в его объятиях и каждый раз как первые утренние лучи солнца касались подушки, Николь ловила себя на мысли, а не сон ли был прошедший день? Но горячие крепкие руки, что мгновенно завладевали ее телом, лишь стоило ей пошевелиться, говорили о том, что все настолько реально, что хотелось кричать и плакать от тех ярких чувств, что не помещались в сердце. Она любила, она безумно любила этого строгого, уверенного, красивого, умного, сильного мужчину, который рядом с ней становился нежным, ласковым и ручным как котенок.
Им нравилось по утрам нежиться в постели и целоваться до боли в губах, ласкать друг друга до изнеможения, а потом лежать в теплой расслабляющей ванне с пушистой пеной, приходя в себя после страстного сумасшествия. Алекс укутывал ее в махровое полотенце, нес на руках в спальню, вытирал досуха и потом одевал, перемежая движения рук с поцелуями ее живота, бедер, поднимаясь к груди, плечам и заканчивая целомудренным поцелуем в лоб, отчего Николь каждый раз смеялась, покрываясь мурашками. За эти несколько дней это стало таким привычным ритуалом, как будто они его выполняли постоянно на протяжении уже долгого времени.
По вечерам Александр любил расчесывать ее волосы руками, запуская свои красивые скульптурные пальцы в волосы и пропуская прядки между ними. Они сидели на большой террасе снятого им номера, с видом на море, на плетенных лежаках. Николь устраивалась между ног Александра, откидываясь ему на грудь, чувствуя его биение сердца у себя под лопатками и закрывала глаза от удовольствия, когда он запускал руку ей в волосы. Она урчала как кошка, которую гладил по шерстке любимый хозяин.
Днем они уезжали из отеля на машине Алекса, чтобы побыть эти дни только вдвоем, подальше от суеты отеля и чужих глаз. Они катались по окрестностям, забирались по серпантинной дороге высоко в горные холмы, где устраивали пикники, сидя на скалистых площадках.
Каждый день как маленькая жизнь. Николь прогоняла от себя мысли, что скоро им придется расстаться и неизвестно на какой срок, потому что Александр сам не мог предугадать этого. Но каждый раз, когда он рассказывал о своей поездке в Перу на испытательный срок, Николь видела, каким азартным огнем горели его глаза, как он вдохновлялся и воодушевлялся. И она понимала, что не может отнять у него этот адреналин, эту страсть к исследованиям. Она могла бы, она знала это абсолютно точно, что попроси она его остаться, он бы это сделал. Но она не могла себе позволить предать его. Она решила, что отпустит его и сделает это так, чтобы он уехал с легким сердцем.
