Жадно и глубоко. Мгновенно перехватывая управление не только над моими губами, но и над всеми чувствами, обострившимися на полную мощность.
Я таю под жарким водопадом его поцелуев и постанываю эротично, забыв, что мы находимся на улице и нас могут не только увидеть, но и услышать.
Все, чего я хочу прямо сейчас — это целоваться.
Поцелуй разрывается лишь когда в легких заканчивается кислород. Мы задыхаемся, жадно хватаем воздух и снова целуемся. Кажется, целую вечность…
— Еще, — требует Александр, мягко посасывает мой язык, покусывая. — Я хочу еще. Одного поцелуя мало!
— Как насчет двух или трех?
— Если речь идет о миллиардах, то я согласен.
— Ах простите, вы же миллиардер! Иначе и не считаете!
Александр игриво щипает меня за попку и снова целует, на этот раз уже нежнее и мягче, продолжительнее. Теперь он меня ласкает, а не только хочет съесть.
Это так волнительно…
— Я по тебе безумно скучал. Очень сильно, — выдыхает он, мягко обнимает, прижавшись губами к шее.
— Я тоже скучала.
— Правда?
— Правдивее не бывает. Очень скучала и думала о всяком.
— О плохом. Почему мы так устроены, что сразу думаем о дурном? Я, так уж точно, — кается Александр.
Мы переплетаем пальцы и, наконец, трогаемся с места. Просто гуляем, дышим свежим вечерним воздухом и изредка прячемся от дождя то в кафе, то под козырьками остановок.
— Признаться, я забыл, когда так много гулял пешком.
— Я не могу сказать того же, но зато могу сказать, что давно не ощущала такой легкости на сердце, как сейчас, — улыбаюсь. — Почему-то в голову приходят мысли, что возможно абсолютно все, стоит только захотеть.
— Ты хотела увидеть меня настоящим. Получается?
— Не знаю, но я рада побыть с тобой наедине, без посторонних лиц, грандиозных планов, смертельных обид и предубеждений.
— Грандиозный план? Скорее, провальный. Ведь конечной цели я так и не достиг, но очень хочется…
— До сих пор?
— Я и не переставал тебя хотеть. Только сейчас понимаю, что это не просто жажда секса.
Мое сердце замирает.
— Что же это такое?
— Возможно, я впервые влюбился. По-настоящему.
Ох, черт…
— Люблю тебя, — признается, глядя в глаза.
Мы смотрим друг на друга, не отрывая взгляда. Затем я чувствую, как он невесомо и нежно касается пальцами моих щек.
Чувствую дрожь по всему телу, когда он заглядывает мне в глаза так глубоко и страстно, а затем… Александр оставляет всего один краткий поцелуй в уголке моих губ.
— Ах…
Меня словно пронзило насквозь уколом электрического тока.
Я дрожу всем телом.
Дрожь усиливается, когда Александр берет меня за подбородок, приподнимая голову, чтобы я посмотрела в его невероятно синие, горящие глаза. Они полны жажды и желания.
Я с трудом могу поверить, что это реально.
Он признался мне в любви?!
О боже, я так хочу поверить в это и боюсь.
— Я. Тебя. Люблю.
Повторяет раздельно, растягивая слова, словно пытается донести их смысл до меня и до себя тоже.
Он часто дышит, очевидно, пытаясь удержать самообладание. А я хочу, чтобы он сорвался.
Нежное касание его губ к моим губам посылает разряд тока по моему телу.
Бессознательно, руководствуясь чувствами, я открываю рот и позволяю ему глубоко целовать себя, тяжело дыша.
Теряю связь с этой реальностью, понимая лишь то, что будет сложно остановиться лишь на поцелуях. Савицкий уже прижимает меня к стволу дерева и забрасывает мою ногу себе на бедро, гладит пальцами и целует-целует-целует…
— Александр! — с трудом соображаю.
— Да, сладкая? — снова затыкает мой рот поцелуем.
— Нужно остановиться.
— Ты не хочешь меня? — смотрит расстроенно. — Ты ничего не сказала мне в ответ на мои признания.
Савицкий прекратил меня откровенно лапать и предоставляет немного свободного пространства. Холодный воздух вкручивается между нашими телами.
— Дело не в том, что мне не хочется, Алекс. Просто мы на улице, понимаешь?
— На улице? Да, черт! Совсем забыл! Мозги отключились. Я остановился в отеле. Хочешь… — снова приближается.
— Только не в отель. У меня плохие ассоциации с этим словом.
— Надо же! А я думал, что ты всю ночь от удовольствия стонала.
— Да, но потом все пошло наперекосяк! Столько нелепостей, случайностей и мелочей…
Александр обхватывает мою шею ладонями и прижимается лбом к моему, дует на мои губы, распаляя желание.
— Ты права в том, что нелепостей и случайностей очень много. Но гораздо больше недомолвок и недоговоренности. Ты смогла открыться, сделать шаг навстречу. Показала мне, что нет ничего плохого в том, чтобы быть открытым и уязвимым, — легко целует в скулу. — Для меня это непривычнее всего. Ты хотела увидеть меня настоящим? Но я такой и есть — скрытный, целеустремленный, добивающийся своего.
— Я знаю, просто я хотела, чтобы ты не зашоривал мне глаза высокими ценниками и роскошью. Мне очень нравится проводить с тобой время?
— Смею надеяться, я сам по себе тебе тоже нравлюсь?
— Очень?
— Симпатия — это уже неплохо. Может быть, дело и до большего дойдет?
Савицкий бросает на меня хитрый взгляд, слегка прищуренный, начинает дразнить меня легкими поцелуями.
— Хорошо, может быть, ты мне чуточку больше, чем просто нравишься.
— Хороший шаг вперед, — перебирается поцелуями на шею. — Я хочу провести с тобой ночь, Марика.
Мой пульс загорается.
— Потом день, снова ночь и снова день… Всю жизнь хочу провести с тобой. Но я хочу потратить свою жизнь на того, кому я тоже дорог.
— Хитрец.
— Небольшая уловка… — Савицкий переплетает свои пальцы с моими. — Скажи честно, что ты ко мне чувствуешь. Не нужно говорить мне «люблю» из чистой вежливости или других соображений. Я не перенесу лжи в такой момент. Просто скажи, как есть, и я…
Мне кажется, он сильно волнуется. Очень сильно.
Вероятно, первым признавшись в любви, он чувствует себя очень уязвимым и то, что Александр показывает это мне, говорит о многом…
Прежде всего, о доверии.
Безусловно, он думает, что сильно рискует, но готовность рискнуть, открытость и огромные шаги навстречу не оставляют меня равнодушной.
Разве я могу сказать ему «нет» именно сейчас?
Поймав его лицо в ладони, тихо шепчу:
— Люблю тебя! — и целую, зажмурившись, потому что выдержать его вспыхнувший взгляд почти нереально!
— Любишь? — уточняет между поцелуями. — Уверена в этом? Я же вел себя, как мудак…
— Это было ужасно, но ты — мой первый мужчина, очень сильно мне понравился. Сначала это было только влечение, на уровне физиологии, но потом, чем больше времени я с тобой проводила, тем сильнее мне нравился ты сам. Решительный, мужественный, серьезно настроенный. Защитник, — улыбаюсь, вспомнив, как он бросился за мной вдогонку на дачи, решив, что там со мной произойдет нечто ужасное.
— Ты такая солнечная девочка. Скажи, как я мог посчитать тебя продажной девицей?
— Ты очень-очень упертый. Может быть, это была защитная реакция? Проще подвести все под знакомые условия, чем рисковать своим сердцем.
— Верно, ты права. Ты выйдешь за меня?
Наверное, я просто ослышалась.
Да, слишком много сладкого вредно, а я за вечер услышала столько комплиментов и получила такое количество поцелуев, что немного не в себе от счастья.
— Ты выйдешь за меня? — настойчиво предлагает Савицкий и достает коробочку из кармана косухи. Раскрывает ее, показывая кольцо. — Если не уверена, скажи, что подумаешь. Не убивай меня отказом.
Заглядываю в его глаза, ставшие слишком темными и напряженными. Осторожно смахиваю капельку пота, скользнувшую вниз по его виску и трогаю плотно сомкнутые губы. Он весь напряжен, натянут, как струна.
Кольцо на подушечке красивое безумно. Элегантное и простое, всего с одним бриллиантом, но каким…
Он переливается на свету острыми гранями, притягивает взгляд.
От него сложно оторваться.
