не отвлекайся. Задание выполняй, это для тебя сейчас важно, потом мне всё устно обоснуешь, а мы пока с твоей мамой побеседуем.
Татьяна волновалась, нервно теребила пальцы. Миша же не знал, как начать этот тяжёлый разговор.
— Татьяна, за что вы со мной так? Почему вы решили, что травить меня бульварной прессой или программой этой дебильной телевизионной проще, чем просто прийти и поговорить? Что является вашей конечной целью — деньги? Сколько? Мне ужасно интересно, во сколько вы оценили мою жизнь и жизнь моей матери?
— Да не во сколько я вашу жизнь не оценивала! — возмутилась она. — Просто справедливость пыталась восстановить.
— Справедливость? Какую? — Михаил не мог скрыть своего удивления.
— Ну как же! — Голос Татьяны был полон праведного гнева. — Отец ведь тебе все накопления свои оставил. И гараж вы продали, и долю в квартире его получили. Я что, не понимаю, на какие деньги ты выучился и фирму свою открыл? Только почему всё тебе? Я с отцом единственная общалась, я до конца его жизни при нём была! Ни Светка — она-то сразу от него отреклась — ни Нина, ни тот, которого он усыновил. Только я его любила, только я… Где справедливость?
— Татьяна Александровна, вы что-то путаете. Наш с вами общий родитель отрёкся от меня, утверждал, что такого урода произвести на свет никак не мог. А вы говорите, что он мне наследство оставил. Хотите, я позвоню сейчас маме и спрошу? Смартфон поставлю на громкую связь. Вы же знаете мою маму, пусть она скажет.
— Хорошо. Я согласна. Звони, — уверенности в её голосе уже не наблюдалось.
Миша набрал вызов матери и включил на айфоне громкую связь.
— Мама, скажи пожалуйста, какое наследство ты получила от моего отца?
— Господь с тобой, Мишенька! О чём ты говоришь-то?! Я о смерти Саши узнала от Ирины, его первой жены, случайно её на улице около школы встретила. Потом позвонила Любе, супруге Сашиного брата Анатолия. Всё подтвердилось. Так на тот момент уже больше двух месяцев со дня его похорон прошло.
— А гараж или долю от квартиры тебе, случайно, не отдавали?
— Кто?! Анатолий или моя бывшая свекровь? Миша, ты издеваешься? Они меня на дух не переносили, и вдруг делиться со мной пойдут? В чём дело?
— Мама, я тут беседую с Татьяной, и она…
— Танечка у тебя?! Как ты её нашёл? Я так рада! Миша, расскажи мне о ней, возьми номер телефона — я обязательно с ней свяжусь.
— Спасибо, мама. Извини, потом поговорим. — Он отключил громкую связь. — Вы ещё сомневаетесь?
— Нет, — Татьяна уронила голову на руки, — Ираида Аркадьевна не лжёт. Меня обманули родная бабушка и дядька? Неужели просто для того, чтобы мне ничего не дать? Как же так? Я и не просила. Только на память об отце что-нибудь. Мне рюмки чешские отдали четыре штуки да альбом с фотографиями. Там и твои снимки были, лет в шесть, наверно.
Она покраснела, задышала тяжело и начала обмахиваться руками.
Миша принёс ей стакан воды. Татьяна сделала пару глотков и взяла его за руку.
— Как ты похож на него, если бы ты только знал! Только глаза от матери достались. Я не хотела причинить тебе вред, Миша. Просто обидно мне, Сашенька-то мой толковый, а я…
Она разрыдалась.
Михаил не переносил женские слёзы. Он гладил сестру по голове и говорил, что всё образуется. Раньше прийти надо было.
На Виктора глянул, только когда тот выразительно закашлял. Перевёл глаза на парня, но тот сосредоточено что-то писал в блокноте. В ушах — наушники, плечи и голова подёргиваются в такт только одному ему слышимой музыки.
— Прости меня за всё, ладно? — Татьяна удерживала его ладонь обеими руками. — Прости меня, Миша.
Она бы ещё что-то говорила, но Саша вынул наушники из ушей, оглядел всех присутствующих и сообщил:
— Михаил Александрович, я всё. Задание выполнено. Мама, а ты чего? — В его взгляде удивление слилось с непониманием.
— Всё хорошо, Саша, даже не представляешь, как хорошо. Я столько лет в душе такой груз носила. А то, что ты — это ты, Миша, я поняла, когда сын сюда на работу устроился. Позавидовала, да! С несуществующим наследством всё связала.
— Я уже понял, — кивнул ей Миша и повернулся к Саше. — Давай, Саша, блокнот и садись рядом.
Мальчик оказался перспективным. Михаил назначил ему встречу на понедельник. До этого времени он успеет переговорить с мамой и узнать, сможет ли она натаскать парня по математике до вступительных экзаменов. И вообще определится, как относиться к нежданно свалившимся ему на голову родственникам.
Сейчас же хотелось остаться наедине с собой, отдохнуть минут пятнадцать и заняться программой для «Отисфарм». Но неожиданно Миша вспомнил, какой счастливой была Оля, когда он надел ей помолвочное кольцо на палец. Она, конечно, была смущена и растеряна, понимая, что кольцо не из дешёвых, но не отказалась, не сняла, и Миша был по-настоящему рад. Нет, Оля любила его, он это знал. Но им придётся выходить в свет, а в обществе, где вращается Михаил, существуют свои правила, и его женщина должна выглядеть соответсвующе.
При мысли о светских мероприятиях Миша покривился: не любил он излишней публичности, но иногда приходилось выбираться на те же партнёрские приёмы. Оле будет тяжело — она и вовсе не готова к подобному, и характер у неё не тот. Это не Наталья… Кстати, о ней. С Кирсановой надо что-то решать, потому что её стало слишком много вокруг Михаила, и это не идёт на пользу ни работе, ни отношениям с Олей.
Выходные Миша провёл с Олей. В пятницу, после уже традиционного ужина у Громовых, Миша забрал Олю, и выходные они были у него. Пришлось заранее поговорить с мамой и попросить её молчать о всех делах и проблемах, просто дать отдохнуть. А ещё радовался тому, что Оля кольцо не сняла — значит, приняла его предложение. Показатель! Об этом тоже не хотел говорить — строить планы будут вместе, потом… Всё потом, начиная с понедельника, а сейчас только они вдвоём. Ровно через неделю увезёт он свою девочку в Лондон, а там… Он не знал, что будет там, но с ней — это уже праздник.
Оля, поняв его настроение и желание отвлечься от всего насущного, не задавала никаких вопросов, а просто наслаждалась временем, проведённым с Мишей.
Наступил понедельник.
Миша отвёз её на занятия, проводил до аудитории и со спокойной душой опоздал на работу. Первый раз в жизни.
