гормонами роста. Ведь девочка возвышалась на целую голову над сверстниками. Разумеется, мы ничего подобного в пищу детей не добавляли. Виной всему – гены. И судя по тому, как стремительно тянутся наши мальчишки, гены папули передались и им.
Мы часто играли во дворе нашего дома все вместе. Шторм с Фимой неизменной парочкой пытались разгромить наше трио с близнецами. Но мои сорванцы неприступной стеной вставали на мою защиту. Словом, наши маленькие сражения часто заканчивались «вничью».
Мальчишки изводили старшую сестру подколами и шутками. Но сейчас, судя по сосредоточенным физиономиям, пацаны нервничали не меньше их папаши.
Матч начался. Зал взорвался криками и свистом. А я неотрывно следила за каждым движением дочери.
На меня вдруг нахлынула непрошеная сентиментальность. Пришлось незаметно смахивать слезы радости и гордости за дочь.
Наша с Денисом девочка стала совсем взрослой. Ей уже двадцать. А для меня все промчалось, как один миг. Даже тяжелые роды не вспоминались. В память навечно врезались первая улыбка, первые шаги, первый зубик и первая драка с братьями.
У нас со Штормом, вопреки всем условностям и прогнозам, была дружная и крепкая семья. Счастливый брак – это мой брак с Денисом. Пусть иногда мы ругались так, что стены нашего уютного дома грозили рассыпаться на кирпичи, но неизменно мирились.
И примирения были бурными. Настолько, что дети давно свыклись с мыслью, что через час после ссоры к нам в спальню входить нельзя, даже если на дом упадет бомба.
К нам часто приезжали друзья. Фуллеры, Исаевы. И разумеется, папа с Генри и Жданом. Эта парочка обожала оставаться у нас неделями. Мы не возражали. В доме хватало места на всех.
– Молодец, дочь! – выкрикнул Шторм, а мальчишки громко засвистели, от чего у меня заложило сразу оба уха.
– Говорила ведь! – выкрикнула я мужу.
Денис лишь улыбнулся мне своей коронной снисходительной улыбкой.
Поднырнула мужу под руку, потерлась щекой о мягкую ткань свитера. Он в ответ обнял меня за плечи.
Тренер команды противника попросил тайм-аут, а мой Денис во время короткого перерыва перекинулся парой фраз с Гариком. Я не влезала в дела мужа. Знала лишь, что с криминальным прошлым Дэн покончил много лет назад. Однако часто, по-дружески, помогал советами Гарику. А после того, как Стальберг отошел в мир иной, Денису по завещанию все же перепало несколько «объектов». Изначально муж не хотел вступать в права наследования. Кому хотелось возвращаться туда, откуда с таким трудом выбрался? Но Гарик ничего не мог поделать, ведь хитрый Сивый дал четкие указания.
Мне тоже кое-что досталось от старика. Я весьма удивилась этому. Стальберг подарил мне ювелирный салон под названием «Zanoza». Вернее, не обычный салон с небольшим ассортиментом товаров, а целую сеть. Я хотела отказаться. Однако Шторм уверил меня, что все дела в этом бизнесе «чистые». Пришлось мне управлять этой самой Занозой. Первый год я переживала. Что я понимала в бизнесе? Да ничего!
Но сеть работала исправно. К тому же некие могущественные люди города зорко следили за безопасностью моего детища, а также за тем, чтобы преступные элементы не посягали на мои бриллианты.
К слову, эти самые могущественные люди часто появлялись в нашем доме по выходным. Пили чай, иногда напитки покрепче, ели мясо, приготовленное по личному рецепту моего мужа, и ничем не показывали того, что держали в страхе большую часть столицы. А еще являлись крестным отцом нашей Фимы. Признаться, из Игоря Морошина, которого мы называли не иначе, как просто Гарик, вырос жуткий человек. Но для нас он был отличным другом.
– Взгрей их, детка! – заорал во всю глотку этот самый жуткий человек, обращаясь к Фиме.
– Гарик, это ведь дети! – мягко напомнила я мужчине.
– Это не дети, а монстры! – фыркнул он, а мальчишки тут же отвлекли друга очередным вопросом.
Вздохнула. Из Гарика вышел бы отличный отец и семьянин. Но мужчина выбрал другой путь для себя. Возможно, он просто не встретил свою единственную, которая показала бы ему, что в жизни есть более важные дела, чем бизнес и разборки.
В отличие от Штормова.
Кажется, Денис прочел мои мысли. Обнял меня, крепче прижал к себе, переплел наши пальцы, будто мы были все еще молоды и только начали встречаться. Такой милый, но емкий жест, от которого как и двадцать лет назад, заходилось сердце, а душа начинала петь.
Я часто думала, а что случилось бы, если бы Шторм выбрал не меня, а ту самую жизнь, к которой привык. Ведь из-за наших отношений ему пришлось от многого отказаться, изменить себя, свой мир, пойти против воли влиятельных и опасных людей.
Но тут же вспоминала его слова, что я – это часть его самого. Самая лучшая часть. И смысл жизни. Как и Шторм был моим смыслом. Путеводной звездой. И годы этого не изменили.
– Явился, чертов Фуллер! – фыркнул муж, скользнув взглядом по входным дверям.
Я могла бы и не смотреть, кто именно появился столь эффектно, под сигнал финальной сирены матча. Но заулыбалась, понимая, в чей адрес столь «лестно» высказался мой любимый муж.
– Ты хотел сказать: замечательный человек? – уточнила я, посмеиваясь.
– Угу, я так и сказал, – скривился муж.
Команда дочери одержала победу. Девчонки визжали и радовались, как дети. Мои близнецы, Федя и Илюха, о чем-то спорили с Гариком. Тот сдался и незаметно для меня сунул пацанам по крупной купюре. Подозреваю, что наши со Штормом сыновья «развели» друга на нешуточную сумму, заставив его поставить против команды Фимы.
Мысленно сделала пометку, что нужно бы поговорить с Гариком о вреде азартных игр с двенадцатилетними подростками. Но все мысли забылись, когда дочь подбежала к нам.
– Ура! Поздравляем! – хором заголосили мы, обнимая друг друга.
– Умница, дочь! – скупо произнес муж, но я видела, как сильно он гордится достижениями команды Фимы.
– Я у тебя круче всех в мире, па, признай! – смеялась Ефимия, обнимая любимого папочку.
– Я бы сказал, в целой вселенной! – раздался глубокий голос появившегося за ее спиной Фуллера.
Дочь не видела, как в зал вошел новый зритель. Но по вспыхнувшему взгляду ее глаз
