ездить из школы в школу, чтобы тренировать? А Дэни, ну, Дэни… была милашкой.
Он допил остатки своего напитка.
— Что случилось потом? — спросил Кайл сзади, сидя на заднем сиденье и перекатывая себе косяк.
— Она узнала, что у меня есть сын.
— Женщины, — Уатт вздохнул, посасывая вейп. — Всегда такие драматичные.
Все смеялись.
— Она планировала поездку в Фэрхоуп, чтобы удивить меня на день рождения, вернуть меня в мой родной город, увидеть моих родителей, и мне пришлось объяснять ей, почему мы не можем поехать, — ныл Роб.
— Ты скрывал от нее, что у тебя есть сын? — я спросил.
Это был первый раз, когда я заговорил с тех пор, как мы отправились в путь, поэтому все повернулись ко мне, чтобы убедиться, что они правильно расслышали.
Прежде чем Роб ответил, в машине воцарилась тишина.
— Я не то чтобы горжусь этим, чувак.
— Похоже, ты вернулся домой только потому, что все остальные планы провалились, — грубо сказал я.
Лицо Роба посерьезнело, и он отложил пустую банку из-под пива.
— Я вернулся домой, потому что пришло время собраться. Я допустил ошибку. Я плачу за это сейчас.
—Вода под мостом, — Уатт махнул рукой, пытаясь успокоить ситуацию. — Ты вернулся, все хорошо.
—Послушай, я знаю, что действительно облажался с ней. Я имею в виду Несси.
С Джулианной и Дэни тоже, сэр, ебанутый.
— Ты попытаешься вернуть ее? — Кайл лизнул рулонную бумагу своего косяка из стороны в сторону.
В этот момент Тим дремал на заднем сидении между Кайлом и Робом, совершенно выбитый из колеи. Вот что случилось, когда тебе пришлось платить алименты двум разным женщинам и работать на трех работах.
— Черт, да, — Роб усмехнулся. — У Несси все еще убийственное тело, дерзкий рот, и она мать моего сына. Бонусные баллы — она оплачивает свой путь по жизни, что не может повредить в моем финансовом положении. Полагаю, если она еще не пришла за моей глоткой в финансовом отношении, она не собирается. — Он захихикал, качая головой. — Хотя я имею в виду помощь ей. Я собираюсь начать платить за вещи Бира. А пока я собираюсь играть измученного святого несколько месяцев и, надеюсь, хотя бы ненадолго заползти обратно в ее постель. Думаешь, она получит меня?
— Конечно, — сказал Уатт.
— Может быть, — Кайл вскинул голову.
Фыркнув, я сказал:
— Знаешь, она не глупая и не отчаянная.
— Что ты сказал? — рука Роба нашла мое плечо.
Я стряхнул его.
— Ничего такого.
***
Через двадцать минут мы вошли в шикарный спорт-бар.
Для нас была зарезервирована черная виниловая будка. Из динамиков гремела музыка кантри, на огромных плоских телевизорах на стенах транслировались футбольные матчи, а в нескольких ярдах от бара, который соединялся с каким-то танцевальным клубом, крутились и танцевали люди.
У меня было острое чувство, что я единственный ответственный взрослый в этом баре со средним IQ в этом месте, равным таковому недоеденного саба. Уатт был моим братом, так что любовь к нему была частью пакета услуг, но я никогда не понимал его решений.
Особенно тот, который пригласил одного из моих бывших лучших друзей на его мальчишник.
Официантки, одетые даже меньше, чем в закусочной Теннесси, подавали еду в черных трусиках, подходящем лифчике и белом шелковом галстуке. Мы начали с выпивки и нескольких порций текилы, заказали еду, а затем еще порцию текилы.
Все выпивали, как будто это был соревновательный вид спорта, а я смотрел и молился, чтобы никого не стошнило в «Мерседесе» по дороге домой. Машина была не моя, но мыть ее потом было бы головной болью.
Семь рюмок и четыре кружки пива спустя, мой брат и его друзья были на грани катастрофы с алкогольным отравлением. Они были примерно в полушаге от того, чтобы сделать одинаковые ужасные татуировки, о которых они определенно пожалеют позже.
Уатт, Кайл и Тим — последний казался заметно более бодрым после того, как выпил свой собственный вес в шотах — тащили свои почти средних лет задницы на танцпол, терлись промежностями о студенток под звуки Сэма Ханта и Блейка Шелтона.
Роб остался позади. Не надо быть гением, чтобы понять, что это потому, что у него были ко мне претензии. Я изучал свой стакан с водой, как будто это была самая интересная вещь во вселенной, гадая, смогу ли я заставить его утонуть, просунув в него голову.
— Итак, — сказал Роб.
— Так.
— Я как бы подумал, что ты хотя бы возьмешь трубку и перезвонишь мне после того, как узнаешь, что я в городе, — он откинулся на спинку винила, глядя на меня из-за ободка своего стакана с виски.
— То же самое можно сказать и о тебе, — мой голос был краток, ровен. — Я не был тем, кто пропал без вести на тринадцать лет.
— В первый раз, когда я снова увидел тебя, ты был с Несси, и ты не выглядел слишком счастливым, увидев меня, — Роб отставил свой виски, наклонившись всем телом ко мне. — Что происходит между тобой и моей бывшей, Круз?
Мне потребовалось все, чтобы не сказать ему правду. Что мы трахались, и смеялись, и подшучивали, и узнавали друг друга.
Что в последнее время Теннесси перестала распылять волосы во что-то похожее на пластик, сбросила странные ногти и постепенно начала понимать, что люди могут увидеть ее такой, какая она есть, если она просто даст им шанс.
Это было похоже на цитату Кобейна: «Лучше меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят за то, кем я не являюсь». Она решила быть собой, не извиняясь. Почитая себя и то, кем она была. Не исправляя и не пытаясь успокоить людей в городе.
Что я был более чем готов собрать осколки, которые он оставил после себя, и я не думаю, что он заслужил хотя бы половину шанса с ней, даже если, к сожалению, ей пришлось смириться с его существованием ради сына.
Но я знал, что она никогда не простит меня, если я скажу ее бывшему парню правду.
Я сделал глоток воды.
— Не знаю, какое это твое дело.
— Я ее бывший.
— Вы были детьми, и вы трахнулись, прежде чем вырваться из нее. Если хочешь что-то узнать о жизни Теннесси, спроси у нее, а не у меня, — я стукнул стаканом по столу.
— Не думай, что я не помню, как ты тосковал по ней, — он выглядел сердитым, задумчивым и страдающим запором. Думаю,
