с бывшей. Видимо, столкновение вышло фатальным. Для Лизы точно.
И вот теперь, спустя почти шесть лет молчания, она сама приехала к моим воротам.
Холодный дождь бьёт в лицо, с остервенением размывая бегущие слёзы. Мне хочется броситься к сестре, обнять. Мы ведь так дружны были когда-то, так близки. Но что-то мешает мне. Наверное, нечитаемый взгляд, каким она смотрит на окна нашей с Лиховским кухни.
Что она видит там? Моего мужа, отца моего сына? Или свою первую любовь... первую ложь... первую боль?
В голове столько вопросов, но почему-то я спрашиваю совсем другое:
– Зайдёшь?
Лиза продолжает неподвижно стоять у машины. Под тонким плащом угадывается выраженная худоба. Исчезла юношеская округлость, черты лица заострились, взгляд прямой, цепкий, серьёзный. В руке изящный сложенный зонт. Типаж – железная леди. И больше нет в ней даже тени от той взбалмошной девчонки, что так отчаянно убивалась по Лиховскому.
– Нет... – Быстрый взгляд на меня, ещё один на окно, где Лихо в этот момент треплет по волосам смеющегося Артёмку, и повторяет уже уверенно: – Нет, у меня самолёт через пару часов. Давно собиралась приехать, всё откладывала. Теперь время поджимает. Слишком долго решалась.
Лиза делает шаг ко мне, раскрывает зонт над нашими головами.
– Какой самолёт? Мать ничего такого не говорила...
Я уже ни черта не понимаю.
– Она пока не знает. Боюсь, это не впишется в её образ горюющей невесты.
– А это не так?
На лице сестры нет ни грамма косметики. Её губы на мгновение трогает озорная улыбка, от которой внутри меня моментально расслабляются натянутые нервы. Напряжение и скованность снимает как рукой.
– Знаешь, я ехала сюда как на каторгу. Была уверена, что ты мне не обрадуешься. Я тогда много лишнего наговорила и много действительно важного не сказала.
– Лиза, дурочка моя... Я так ждала от тебя хоть слова. Столько времени потеряли. Ну почему ты не приехала раньше?
Подхожу к ней ближе и обнимаю, утыкаясь носом в светлые локоны.
– Сначала злилась. Потом, как мне казалось, влюбилась. Раз, второй, третий... Но все они в итоге проиграли сравнение с Матвеем.
Грусть в её голосе режет по живому.
– Лизка...
Болезненно выдыхаю. Не знаю, что ещё сказать.
– Сейчас смотрела в окно на твоих мужчин, и поняла одну вещь. В этом доме живёт счастье, за которое преступно не бороться, – продолжает она, словно не слыша. –Никогда не забуду глаза Лиховского, когда он тряс из меня твой адрес. Я столько раз расставалась, но такого взгляда больше ни у кого не видела. Беззащитного, болезненного, как будто кто-то умер. Мне так оплакивать пока некого. Видимо, я ещё не встретила своего «Матвея», а мой «Матвей» ещё не встретил меня.
– Лизка, я так не хотела, чтобы ты страдала.
– Ооо, узнаю свою Веру. О ком мне страдать? Я, вообще-то, предвкушаю. – Она стирает повисшую на кончике носа каплю дождя. Смеющийся взгляд проскальзывает по циферблату часов, болтающихся на запястье. – Мне правда пора.
– Так куда ты летишь?
– Когда-то я солгала Матвею, что ты улетела в Штаты. Теперь лечу туда сама.
– Подожди, – непроизвольно сжимаю её крепче. – Какие Штаты?! Мы ещё увидимся?
– Не паникуй. Я всегда буду рядом, – смеётся Лиза, передавая мне зонт. – А еду пока с дружеским визитом.
– Пока?
– Ладно, раскусила. Пару месяцев назад познакомилась с одной хорошей девушкой. Оказывается, её старший брат – это нечто. И очень настойчивый. Хочу вживую посмотреть друг другу в глаза... – Она закусывает мечтательную улыбку и делает шаг назад. Под дождь. Затем ещё один. Мне определённо нравится, какой оптимизм сияет на мокром лице. – Пожелай мне удачи сестра.
– Будь счастлива. Лиза. Расстояние – это всего лишь километры. Я буду рядом.
Конец
