нет смысла быть хорошим. Всё равно меня обвинят, — тихо ответил Джей, не отводя от меня взгляда.
Миссис Джонсон что-то записала и продолжила.
— Были ли в твоём детстве люди, которые тебя поддерживали? Может они были твоей опорой или защитой. Может советчиком или надёжным пристанищем.
— Да. Мой друг Майкл, он мне как брат. Мы с пяти лет дружим. Он был поддержкой, ушами, плечом, ещё одной парой кулаков, которые дрались вместе со мной. Впоследствии он стал ещё и моей совестью, и примером для подражания.
— Интересно. Мы к этому ещё вернёмся. Давай про детство и семью, всё-таки семья делает нас такими, какие мы есть сейчас. Твоя мать выбрала наказания за любые действия. Какую политику выбрал твой отец?
— Политику невмешательства.
Миссис Джонсон вскинула брови и нервно зачесала прядь волос за ухо.
— Джей, сделаю небольшой комментарий, дети безусловно и безоговорочно любят своих родителей, так мы устроены. Но я хочу отметить, что так же вполне естественно злиться на своих родителей, быть раздраженным из-за их поведения или, например, не хотеть с ними общаться. Это нормально. Потому что мы живые люди, которые ежедневно испытывают разные эмоции. Не должно быть стыда или чувства вины за свои мысли насчет родителей. Вернёмся к твоему детству, проживая подобные переживания, что ты думал? Как ты видишь это сейчас и как ты это видел тогда?
— В детстве я думал, что должен заслужить любовь родителей. Я думал, что я приёмный ребёнок. Ещё думал, что я в чём-то провинился, но просто не помнил этого. Я не мог найти объяснение вечным побоям. Поэтому я часто молчал, мало рассказывал о своих интересах и увлечениях, планах и мечтах. В подростковом возрасте я видел всё немного иначе. Пример моих родителей долгое время был для меня единственным перед глазами. Я думал, что всю жизнь буду один. Что я дерьмо, а не человек. Что я не умею чувствовать. Что я рождён для боли. Что я недостоин заботы и тепла. Что я потребитель.
У меня перехватило дыхание.
— А твой друг Майкл? Ты делился с ним этим?
— Не всем. Но он очень проницательный. По душам я с ним не разговаривал, мог иногда выдать какую-нибудь мысль. Он всегда мне говорил, что придёт время, и моя жизнь изменится. Что я достоин счастья, — Джей смотрел себе под ноги, уперев локти в колени.
— Каждый достоин счастья, Джей. Что ты чувствуешь сейчас? Ты видишь в себе то, что заложили твои родители? Может ты неосознанно что-то повторяешь за ними?
Джей вскинул на неё взгляд, потом опустил голову и продолжил.
— К сожалению, вижу. Вижу, что я стал тем, кто слеп и глух к мольбам окружающих. Кто может причинить боль тем, кто ни в чём не виноват. Кто может быть только плохим, ведь хорошего не оценят, не поймут, не увидят. Кто может только брать, ничего не отдавая взамен. Кто может не заметить очевидного. Кто может предать.
— Предать? Ты чувствуешь, что тебя предали родители и поэтому сам предрасположен к этому?
— А как ещё назвать то, что моя мать отправляла меня к насильнику почти пять лет подряд на каникулы? — вскинул голову Джей, устремив свой взгляд на преподавателя. Она перестала записывать и уставилась на него.
— Ясно. То есть помимо телесных наказаний ты ещё…
— Много чего пережил, — перебив её, Джей закончил фразу.
Она кивнула и опять поправила волосы. По аудитории пробежала волна удивленного шёпота. Мне стало жарко, словно я в адском котле сижу.
— Джей, благодарю тебя за откровенность. Ещё несколько вопросов. Ты сказал про негативные установки и убеждения. Может есть позитивные, которые помогают тебе?
— Есть. Я никогда не сдаюсь, — Джей метнул в меня многообещающий взгляд.
Миссис Джонсон тепло улыбнулась ему.
— Всё, или может что-то ещё? Из любого детства всегда можно вынести как мешающее нам, так и помогающее.
— Согласен. Возможно, мне ещё очень помогает антипример моих родителей. Я точно знаю, как делатьненадо. Это спасает, когда ты не знаешь, что делать, — Джей улыбнулся преподавателю.
— Позволь, мы с тобой вдвоём подведём итог?
Джей кивнул, и откинулся на спинку стула.
— Твои родители своим поведением, словами, реакциями зародили в тебе разные установки. Большая часть из них, скорее сдерживающая тебя. Но ты начал осознавать, что тебе это мешает. Возможно, ты встретил человека, который показал тебе другую сторону жизни. Так же ты осознаешь, что есть и позитивные убеждения. Ты целеустремленный, сильный, уверенный. С этими качествами можно и нужно преодолевать свои страхи и проживать свою жизнь. Необходимо слушать только себя.
— Можно спросить? — обратился Джей к преподавателю. Она кивнула, и он продолжил:
— Вы правы, я начал осознавать. Я действительно встретил человека, девушку, которая поцеловала мою грязную душу. Но я упустил свой шанс. Как продолжать слушать себя, если моя душа орёт о том, что я без неё сдохну. Но она, эта прекрасная девушка, меня не слышит. Поверьте, я слушаю себя. Я долго слушал себя днями и ночами. Я много чего передумал. Но я перестаю верить, что когда слушаешь себя, то всё получается. Обманом, порой, люди добиваются большего. А когда говоришь честно, то не получаешь почти никакого результата. Как в таком случае продолжать слушать себя?! Я же так с ума сойду. Это скорее мазохизм какой-то, чем проживание своей жизни.
В аудитории опять начались шевеления, Эдриан справа от меня покосился в мою сторону. Джей вообще не смотрел на меня. А я сидела словно голая перед всей аудиторией, хотя почти никто не понял, что он обо мне сейчас говорил. Но я уверенна, что миссис Джонсон прекрасно поняла о ком идёт речь.
— Возможно, у этой прекрасной девушки свои установки и убеждения, идущие из детства. Именно они стимулируют её к подобному поведению. Мы все так действуем, Джей. Мы все подвержены влиянию пережитого опыта в детстве или примеру родителей.
— Примеру родителей… — задумчиво повторил Джей.
— Именно. Родители – первые люди, с которыми мы знакомимся. Они закладывают в нас базис, с которым мы потом идём по жизни. Своим примером они, зачастую, закладывают модель нашего поведения. В твоём случае, как ты сам сказал, ты идёшь от противного. Их пример для тебя – как не надо делать. В жизни этой девушки может быть совершенно другой пример, опираясь на который она принимает решения.
Я
