class="p1">— Нет, я не гей.
Я запыхался, пробежав мимо оставшихся зданий в надежде, что вернусь раньше, чем что-либо произойдет, прежде чем случится серьезный разговор.
Из-за двери я услышал заливистый смех Кары, и у меня возникло неприятное ощущение в животе. Должно быть, Мэгги и Кара не услышали, что я пришел, из-за громкого смеха Кары.
— Рай не… гей? — Я услышал, как Мэгги произнесла в замешательстве.
Прежде чем Кара могла ответить, я сказал:
— Нет, не гей.
Вздрогнув, Мэгги оглянулась, она смотрела на меня, в ее взгляде была комбинация боли и гнева, который преобладал.
А затем появилось еще одно чувство. Предательство.
— Ты лгал мне, — она не кричала, ее тихое заявление повисло в тишине комнаты, а Кара вдруг почувствовала дискомфорт, став неожиданным свидетелем данной ситуации.
Шагнув ближе, я начал:
— Мэггс, пожалуйста…
— Нет. — Она остановила меня рукой. — Не называй меня так. — Боль, исказившая черты ее лица, убивала меня.
— Ты лгал мне. Как ты мог? — ее голос начал повышаться.
— Мне жаль, Мэг…
— Тебе жаль? — спросила она недоверчиво, ее тон повысился. — Ты сожалеешь? — Она вскинула руки. — Ты извиняешься за разбитую тарелку или ты что-то пролил на диван? Ты не можешь просто извиниться за то, что лгал мне больше года!
Подойдя к большому окну гостиной, она громко испустила безрадостный смешок, после чего снова посмотрела на меня:
— Должно быть, ты думаешь, что я идиотка.
— Нет, я…
— Ты вообще был геем когда-то? — Ее слова обрушились на меня, сокрушив обвинением и болью.
— Нет, но…
— То есть у тебя с Джеком никогда ничего не было?
Черт. Мое горло сдавило, я с трудом заставил себя разомкнуть губы и произнес с сожалением:
— Нет.
На ее лице отразилась боль.
— Я пустила тебя в свою жизнь. В свою постель! И это все было ложью?!
Блин. Мое тело напряглось, гнев граничил с разочарованием и сожалением, но в моем голосе слышалась злость.
— Я много раз пытался тебе сказать, Мэггс! Но ты меня перебивала и не давала сказать!
Покачав головой, я резко выдохнул. В поражении.
— Я люблю тебя. Я просто не знал, как тебе сказать…
Она отшатнулась, как от удара, затем выражение ее лица стало безразличным.
— Тебе нужно уйти. Сейчас же. Я не хочу ни слышать, ни видеть тебя. — Ее губы были сжаты, а в глазах — невыплаканные слезы.
Затем она сказала сквозь зубы:
— Не хочу видеть тебя. Никогда больше.
Мэгги схватила пальто со стула, взяла сумочку и ключи и поспешила выйти за дверь, громко хлопнув.
Всё кончено.
Черт. Я потерял ее.
Раз уж на то пошло, я не знал, имел ли ее когда-нибудь.
Кара прочистила горло, напомнив о своем присутствии. Она сочувственно улыбнулась мне. Шагнув ко мне, она поставила на столешницу свой напиток, напоминавший «Мимозу».
— Похоже, что тебе понадобится помощь, чтобы собрать вещи?
* * *
Я жил у Джека в его однокомнатной квартире, спал на диване. Мечта, а не жизнь.
В первую ночь я напился вдрызг, и от меня воняло. Впрочем, это продолжалось и в выходные. Не только из-за того, что мое сердце было разбито, но и потому, что я здорово злился на себя за испорченную жизнь.
Я сделал всё, чтобы женщина моей мечты возненавидела меня.
— Ты же в курсе, что уже вечер воскресенья? — Джек плюхнулся рядом со мной на огромный кожаный диван.
— Ага.
— Ты планируешь вечность залечивать раны или что?
— А какие у меня варианты? — огрызнулся я.
Он посмотрел на меня так, словно я был тупым.
— Ну, взять себя в руки и вернуть ее? — Мы молчали, прежде чем он сказал. — Не можешь ты быть таким бестолковым, правда?
Я показал ему средний палец, отказавшись прервать просмотр канала ESPN [32]. Не то, чтобы меня заботило, кто играл или кто выигрывал.
— Она сказала, что больше никогда в жизни не хочет видеть меня. Никогда. Предельно четко и ясно.
— И ты просто собираешься остаться в стороне? Чувак, — он покачал головой, — я думал, что девушка, которая по идеи «та самая», стоит того, чтобы за нее бороться.
Схватив декоративную подушку — да-да, у Джека правда были чертовы декоративные подушки — я уткнулся в нее лицом, заглушив стон отчаяния.
— Когда бы ты ни попытался задушить себя, приятель, я буду сидеть здесь. Всё еще.
Резко опустив подушку так, что она отскочила от колен и упала на пол, я посмотрел на него.
— Не мог бы ты оставить меня одного, черт побери?
Нагнувшись, он поднял подушку и положил ее на диван.
— Зачем? Чтобы ты мог упиваться жалостью к себе? В созданном тобою беспорядке?
— Вау. Продолжай. Я уже гораздо лучше себя чувствую.
Он обратился ко мне.
— Чувак. Серьезно. Ты сдаешься без боя. Всё кончено? — он хмыкнул. — Это не тот Райленд Джеймс, которого я знаю, — знал. Он никогда не был трусом.
— Она ненавидит меня, — пробормотал я. — Я сам себя ненавижу. Что еще нужно?
— Ты любишь ее?
Я повернулся к нему лицом, посмотрев с недоверием. Он просто наблюдал за мной и спокойно спросил еще раз:
— Ты любишь ее?
— Да, я люблю ее, — ответил я на выдохе и отвернулся.
— Она тоже любит тебя, я знаю.
Пронзительная боль в груди вновь возросла, став еще более сильной из-за слов Джека.
— Ей просто нужно во всем разобраться. Ей нужно соскучиться по тебе. Затем, — он слегка толкнул меня рукой, — тебе надо напомнить ей, как сильно ты ее любишь. Не как сосед, лже-гей, а как человек, который любит ее всю.
Я сидел неподвижно как статуя. Уставившись в телевизор невидящим взглядом, затих на длительное время.
Это была глубокая мысль.
— Уверен, что единственный гей из нас — ты? — я кивнул, уголок моего рта слегка приподнялся.
— Не заставляй меня надрать твою жалкую задницу. — Он встал с дивана. — А теперь прочь с моего дивана и бегом в душ. Нам нужно обмозговать дальнейшие действия.
